Жребий некроманта 2 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 12

И, вероятно, мы бы все тут полегли, так как положение наше казалось безнадёжным. Но в этот миг произошло ещё одно невероятное событие, словно мы магнитом притягивали их к себе.

Из леса с хриплыми криками выскочили оборванные мужики в засаленных армяках. Они выглядели настолько дико, что я сперва принял их за мертвяков. Но — нет. Они были вполне себе живыми людьми, но крайне запущенного вида. Криворожие, немытые, небритые, одутловатые, с гнилыми зубами и рябой кожей.

Они всей гурьбой в тридцать-сорок рыл стали палить в монстров из стареньких ружей и видавших виды винтовок с потёртыми прикладами. Пули, более крупного калибра, чем револьверные, стали рвать плоть лягушек-переростков.

Но чудовища не свалили в туман, пропахший порохом. Они словно были лишены чувства самосохранения. Мамаша ринулась на лесных людей, а остатки выводка устремились за ней.

Я же решил под шумок свалить отсюда. Мне категорически не нравились как монстры, так и мужики, пришедшие нам на выручку. Поэтому я махнул Корбутовым рукой и заорал:

— В лес! В лес!

И подавая пример, ломанулся к деревьям, утопая по щиколотку в вязкой грязи. Она буквально засасывала сапоги. Но мне всё равно удавалось кое-как бежать.

Параллельно мой лихорадочный взор скользил по поляне, оглашаемой криками и выстрелами. Твою ети! Корбутовы побежали в лес, практически перпендикулярно от выбранного мной направления. Ай, чёрт с ними, потом пересечёмся. А вот неизвестные оборвыши вполне усмешно добивали чудовищ.

Окровавленная громадная самка уже лежала на боку и жалобно стонала, а парочка её отпрысков пыталась защитить мамашу. Но мужики умеючи расстреляли их. Они явно уже не в первый раз имеют дело с такими существами.

Правда, чуваки из леса всё-таки потеряли четверых бойцов в этой битве. И такое же количество людей оказалось ранеными: одни болезненно завывали, а другие — хриплыми, пропитыми голосами призывали помочь им.

Между тем я первым из Корбутовых достиг края поляны и едва не налетел на здоровенного детину с перебитым носом. Он неожиданно выскочил из-за дерева и угрожающе занёс кавалерийскую саблю с выщербленным лезвием. А я не стал разбираться, что да как, и, не мудрствуя лукаво, вбил носок сапога в «бубенцы» детины. Он тотчас издал болезненный стон, мучительно согнулся и раззявил щербатую пасть, из которой тянуло луком и брагой. Я тут же выхватил саблю из его мозолистой ладони и добавил пинок в грудную клетку мужика. Тот рухнул на землю и скорчился в позе эмбриона, прижимая руки к паху.

Всё, путь в лес был открыт. Но, прежде чем рвануть в него, я оглянулся и успел заметить фиаско Санька. Ему хватило всего одной оплеухи немолодого амбала — и он как подкошенный рухнул в грязь. Обидчик сразу же наступил ему облепленным чернозёмом сапогом на курчавую голову и достал из ножен саблю. И никто из братьев не успевал помочь Шурику…

Алёшка извивался в грязи, словно уж с щегольскими усиками, а мужики азартно дубасили его ногами. Илья стоял на коленях и ему в лоб смотрел ствол винтовки. А у меня кончились патроны в револьвере.

Но амбал не стал убивать Санька. Он грубо приставил к его шее кончик сабли и обежал поляну налитыми кровью глазами. Естественно, он заметил меня, мучительно мнущегося у кромки леса.

Глядя на меня, мужик зычно заорал:

— А ну подь сюды! Иначе головешку срублю этому пентюху! И вон тех обрыдков мы тоже отправим прямиком к богине Маре.

Под «обрыдками» амбал имел в виду моих братьев.

— Твою мать, — зло выдохнул я себе под нос, разглядывая «собеседника».

Его жёсткое лицо могло похвастаться глубокими морщинами, орлиным носом, цепкими голубыми глазами и ухмылкой, напоминающей оскал ножа. Волосы же амбала оказались стянутыми на затылке в грязно-седой хвост. И выдержкой мужик явно не обладал…

— Чего телишься?! Сюда иди! — яростно заорал он и надавил на саблю. Её кончик чуть-чуть разрезал кожу на шее Шурика. И тот болезненно запищал, хлопая из-под сапога бандита перепуганными глазами.

— Иду, — буркнул я и поплёлся к довольно оскалившемуся мужику.

Его подельники сразу же схватили меня, достали верёвку и связали руки за спиной. То же самое они проделали и с остальными Корбутовыми.

Я подметил, что больше всех огрёб Алёшка. Его губы превратились в лепёшки, левый глаз уже начал заплывать, а нос смотрел в сторону.

Но хорошо хоть они не убили нас.

Зато бандиты весьма профессионально обшарили наши карманы. Так я лишился пятидесяти трёх рублей, а Илья — рунной сабли и перстня княжны. Их с довольной улыбкой прибрал к рукам амбал, который, скорее всего, является местным вожаком или атаманом.

У Алёшки тоже изъяли все хоть сколько-нибудь имеющее ценности. А вот с Шуриком разбойники обломались. У него отыскался лишь огрызок карандаша и завёрнутый в бумажку карамельный «петушок» на палочке. К тому же конфета оказалась частично покрыта крошечными тканевыми катышками. Но бандитов это не смутило. К моему удивлению, они чуть не передрались из-за «петушка». Пришлось атаману разнимать их. Потом он разломал конфету на несколько частей и всучил каждому сластёне по кусочку.

А я между тем позвал его, воспользовавшись моментом:

— Эй, мужик! Что вам от нас нужно?

— Скоро узнаешь, — криво усмехнулся он и глумливо добавил: — Пущай дрожит твоя барская душонка.

Оборванцы поддержали его взрывами грубого хохота, взяли нас в «коробочку» и повели в глубь леса, перекидываясь тупыми остротами. Я понял по их пышущим ненавистью рожам и шуточкам о зажравшихся аристократах, что налицо классовая вражда. Но на кой хер они тогда спасли нас, потеряв четверых своих?

Кстати, трупы и уж тем более раненых мужики взяли с собой и понесли их на себе. Но разбойники совсем недолго сгибались под весом тел. В ста метрах от поляны обнаружились две телеги, запряжённые зомби-лошадьми. Покрытая трупными пятнами кожа туго обтягивала грудные клетки и черепа некроживотных, а их ноги и крупы оказались чистыми от любой плоти. Они представляли собой жёлтые кости, скреплённые серыми хрящами.

Шурик как увидел их, так сразу же тихонько запричитал:

— Куда же нас забросило? Боженька, не дай нам пропасть…

— … Тише с боженькой. Если ты не забыл, то местные Мару поминали. И вряд ли они религиозно терпимые люди, — мрачно буркнул я, окинув тяжёлым взглядом мужиков.

А они тем временем стали укладывать на одну из телег трупы и раненых. И туда же отправили наши сумки. Потом атаман подошёл к другой телеге, с грохотом откинул дощатый борт, посмотрел на нас колючими зенками и картинно лебезящим голосом проговорил:

— Карета подана, ваши благородия.

Мужики поддержали его весёлым хрюканьем. А я сдвинул брови над переносицей и холодно отчеканил:

— Твой гнев направлен не на тех людей. Мы не сделали вам ничего плохого…

— … Вы все дворяне мазаны одним миром! — перебил меня атаман под одобрительное гудение разбойников. — Из-за таких, как вы, мы ушли из деревень и городов! Ходите, носы свои задрали, а на простых крестьян и горожан плюёте. За людей нас не считаете!

— Не все дворяне одинаковые. Мы выросли в провинции. И понимаем, как тяжело простому люду, — попытался я достучаться до главаря. Но в его глазах царила непрошибаемая лютая ненависть. И он даже не дал мне договорить. Резко приказал своим людям: — На телегу их! Хватит с ними лясы точить! Пущай неизвестность жрёт их сальные умы!

— Ответьте хоть, куда мы попали?

Но никто не удосужился отреагировать на мои слова. Вместо этого мужики без труда подняли нас на руки и по одному закинули на телегу, точно мешки с картошкой. Я больно приложился плечом о доски и процедил пару забористых ругательств. Братья тоже приземлились не особо удачно. Но только Шурик застонал.

После этого лошади, повинуясь приказу атамана, покатили за собой через лес допотопные транспортные средства.

Разбойники же пошли рядом с нашей телегой, внимательно следя за нами злыми глазами и держа оружие под рукой.

М-да… под таким наблюдением побег явно не удастся. Похоже, придётся пока отдаться на милость случая. А там авось выкрутимся как-нибудь.