Он – Форс - Мелан Вероника - Страница 2

Спрашивать о том, что он делает в моей постели, уже бессмысленно. И неважно. Все уже случилось, теперь желательно просто молчать, не выдавать свой голос и вообще себя – утром разойдемся не познакомившись.

– Переживаешь?

Слова с улыбкой, с издевкой, с таким сексуальным флером, который уже знает, что самое жаркое еще впереди. Ну да, сам он не кончил.

«У меня Итан…» – какая несвоевременная мысль.

И как можно так чертовски привлекательно пахнуть?

Я не сразу поняла, что рука, лежащая на моем затылке, вовсе не просто так там лежит, и что выпускать меня она не собирается.

– Поцелуй меня, – вдруг послышалось. Тон спокойный, расслабленный – почти не приказ. Некоторым не нужно повышать голос или быть напористыми, чтобы их слушали. Мой незнакомец был из таких. – Поцелуй меня так, как будто любишь. Хочу почувствовать.

Наверное, он был психом. Или просто наглым, но поцеловать его мне хотелось. И я подумала – какого черта? Один раз живем. Когда еще со мной в постели случится тот, от которого не захочется отлипать? Да, я выпила накануне, но подозревала, что дело вовсе не в этом.

– Давай…

Голос нежный, дерзкий, зовущий. И я позволила себе в это упасть, поиграть и заиграться в вымышленный сценарий о том, что я «так сильно его люблю, я до беспамятства соскучилась, что просто жить не могу без касаний…».

Целовала я его исступленно, пила и не могла напиться. Меня оторвали почти насильно. И лишь для того, чтобы заявить:

– А мне нравится.

«Ты попала».

Я попала уже давно, когда не сразу сообразила, что все это не сон.

С моей стороны тишина, молчание. Не будет ему ни моего голоса, ни моей внешности, ничего. Ночь пасмурная, облачная, шторы в комнате закрыты, поэтому он не разглядит ничего.

– Молчишь? Не желаешь, чтобы я тебя слышал?

Проницательно.

– Тогда давай я этим воспользуюсь…

И меня перевернули на живот. Навалились сверху, откинули волосы с шеи, чтобы поцеловать. А о скользкую промежность трется все тот же неугомонный член, трется, дразнит, но не входит. И вдруг – направляющее движение рукой и головка уперлась… Нет, не туда, куда должна была, – в попку.

– Нет, – я всхрипнула.

– Молчи. Ты же выбрала молчать.

Он улыбался. Он был слишком дерзким, чтобы ему противиться, но – в анус?

– Не надо…

– Тихо, тсс…

И сам же прикрыл мне губы ладонью, навалился тяжело, но не вошел до конца, не сделал больно, приоткрыл вход только чуть-чуть.

– Давай… Совсем маленько…

Он кайфовал до очевидного сильно. Аккуратно надавливал, разминал, растягивал. Когда почувствовал, что его «пропустило», не стал доминировать, остался чрезвычайно нежным, и это меня добило. Вновь снесло какую-то внутреннюю перегородку. Я не из тех, кто умеет хвастать «мультиоргазмами» или легкой доводимостью «до максимума», но этот жал верные кнопки. Он всаживался в мою попку одной головкой – заходил и выскальзывал, – а ладонью пробрался мне под живот, нащупал клитор, сделался для него невесомой массирующей частью. Он превратил меня в нечто совершенно податливое, в единый ком сладко-напряженных нервов и мольбы, в кого-то изначально сдавшегося.

– Давай, – шептал тихо, творя бесчинства, – я хочу почувствовать это снова…

Он точно был из тех, кто ощущает иначе. Ему мои спазмы, стоны – еда и вода, чистая энергия. Наркота.

Я могла просить – не надо, не делай! Но все слишком поздно – мое тело уже трясется, конвульсирует лоно, в глазах снова слезы, в голове ноль целых и ноль десятых мыслей. Моим очередным оргазмом он упивался, как первым блюдом, вторым и компотом. Я уже была влюблена в того, кого не видела, и его же ненавидела за умение так отлажено на мне играть.

И он снова не кончил сам.

Но теперь-то все?

Только теперь он обнимал. Очень тепло, очень близко, до сих пор дышал мной, выдыхал, впитывал опять. И все очевиднее становилось – ему нравится. Уже слишком глубоко нравится, не на одну ночь. А мне нельзя. Тот, кто пробрался ко мне в постель, – не обычный мужчина. И суть не в том, что он развит или накачан, а в том, что секс с ним и с обычным человеком, все равно что лапша по-флотски или паста с вином и моллюсками.

– Я балдею от тебя.

Я это знала. Чувствовала.

– Как тебя зовут?

Ну уж нет. Я уже позволила себе столько, сколько совсем не планировала, когда отправлялась вчера на такси в чужой дом. И потому тишина.

– Не скажешь?

– Нет.

– Я запомню тебя.

Молчать становилось все сложнее.

– Мы проснемся с утра, позавтракаем, я принесу тебе кофе в постель. И познакомимся, как люди.

– Нет. Я исчезну утром. Испарюсь еще до рассвета, а после… сменю внешность.

Я блефовала, конечно, насчет внешности, дразнилась и одновременно выказывала разочарование от себя самой – я очень быстро ему сдалась. Вновь не повторится.

– Любишь сложности? Хорошо. Я найду. Потому что я тебя запомнил… Вот это…

И его рука провела по моему бедру.

– Это…

По животу.

– Это…

Сжала грудь.

– Не вздумай ставить импланты или сдувать. Она мне нравится именно такой.

Он воспринял мои слова всерьез?

– К тому же я найду тебя по запаху.

Теперь незнакомец улыбался. Черт, я все отчетливее чувствовала, что он опасен. Он, как нейронный коллайдер, прибор, к которому лучше не приближаться, если ты не физик-ядерщик.

– А что… если я страшная? Или серая мышь?

Улыбка сочилась сквозь тьму.

– Думаешь, я смотрю так неглубоко?

Я именно этого и боялась, что он уже увидел и ощутил больше, чем достаточно. Беда, если ему теперь наплевать на мою внешность, хотя не так уж она плоха.

– Я… не могу.

Он опять поднялся надо мной, перевернув на спину, подмяв под себя. Боже, кажется, он мог творить это со мной всю ночь напролет, и я просто буду ему «давать». И это слово включало в себя куда больше «разрешения на вход».

– Не можешь что?

Я вся влажная, скользкая, усталая.

– Мне… нельзя.

С этим типом лучше быть правдивой. Без ложных надежд.

– Почему?

– У меня…

– Есть парень?

– Да. Есть.

Вот и призналась.

А в ответ все та же улыбка. Ни осуждения, ни удивления.

Молчание. А после чужая фраза, заставившая мой стыд раза в два усилиться.

– Не повезло ему, правда?

Накрыло чувство вины.

– Со мной?

Горячий палец погладил меня по щеке.

– Со мной.

Улыбка стала шире.

Боже, я действительно встряла.

– Нет…

– Да.

Этот найдет. Этот не на ночь пришел.

– Даже не думай.

– Я уже подумал.

И он снова в меня вошел. Знал, что я уставшая, потому не стал двигаться, просто зарезервировал пространство. Навалился, поцеловал. Дал понять, что позволит спать, будет просто обнимать, останется рядом. Очень тесно.

Не знаю, что опять сработало. Сил не было, а желание осталось.

Я сбегу утром, сбегу так далеко, как смогу, но еще не рассвет…

– Хочу тебя, – вдруг притянула его к себе, как будто ни разу до этого не пробовала. – Хочу до умопомрачения.

Незнакомец задвигался одновременно с выдохом в мои губы.

– Желаешь, чтобы после этого я отпустил тебя?

После того как все закончилось, какое-то время спустя он лежал абсолютно расслабленный. Что-то в этом есть, когда такая груда мышц растекается после хорошего секса, когда мужчина «накормлен», удовлетворен до последнего микрона. Доволен, умиротворен, сыт.

По моим бедрам текла его сперма.

Я уже засыпала, когда услышала шепот со стороны затылка:

– Хочешь бежать? Беги… Я очень. Хорошо. Умею искать.

И я провалилась в сон, чувствуя невозможное – я продолжаю его хотеть.

Это очень опасно, когда ты желаешь кого-то настолько сильно, что теряешь и голову, и логику. Когда становишься готов резко и в непонятную сторону изменить свою жизнь – уйти с работы, наговорить глупостей человеку, с которым прожил три года, промычать на замечание друзей о твоем сумасшествии что-то невнятное, но очень похожее на «да идите вы!» или, может, «нет, вам показалось, со мной все в порядке».