Сфирот (СИ) - Прокофьев Роман - Страница 42

И очень быстро оказался прав.

Спокойно отдохнуть им опять не дали. Как только искусственная ночь сменила искусственный день (древние механизмы все еще исправно работали), и Длинный Лес залило темнотой, на охоту вышли твари куда более опасные. Ожог предполагал, что так будет — из рассказов Штифта было ясно, что азур-мутация фауны аркология следовала знакомым путем: из популяции морфов рано или поздно выделялась особь-суперхищник, занимающая верх пищевой цепочки. Пройдя одну или две эволюции, она становилась уникальным «Тиферет», зачастую носителем интересного Генома. С такой Тварью они и встретились ночью, когда она взяла в осаду строение, облюбованное для ночлега. Местный босс явился сам, и стало понятно, почему люди обходят стороной Длинный Лес.

К счастью, благодаря А-способностям Ожога его визит не стал неожиданностью, скорее наоборот — Инкарнаторы ждали гостя, уже примерно представляя, с кем будут иметь дело. Гибкое и длинное существо система Стеллара обозначила Змееморфом, хотя внешне тварь больше напоминала помесь анаконды с аллигатором, где-то оставившим ноги. Несмотря на их отсутствие, передвигался змееморф изящно и очень быстро, а когда впал в бешенство из-за полученных ран, вообще превратился в безумно опасного противной. Схватка длилась больше получаса и стоила Ярости двух инкарнаций, а Ожогу — одной, но очень неприятной, когда возрождаться пришлось практически в желудке чудовища. Собственно, это и стало стратегической ошибкой хищника — Инкарнатор ушел через никс-слой, оставив внутри термическую гранату.

В результате — двенадцать тысяч Азур и бонусом — отличный, ярко-фиолетовый Геном Змееморфа, прекрасно подходящий бойцу-физику. Ожог бегло осмотрел его свойства и без колебаний передал напарнице. «Осморегуляция» и «Анастомоз» вряд ли могли пригодиться, а вот «Гормон Хищника», дающий контролирующий выброс норадреналина, для нее был наилучшим выбором.

Гормон ярости для Ярости. Он полностью мобилизовал организм с помощью энергетического прилива, что вкупе с высокими показателями физического развития и ки-усилением на короткий срок должно было превратить Ярость в настоящую машину смерти. Правда, в этот момент происходило некое помутнение рассудка и от нее требовалось держаться подальше, но когда это было иначе?

— У меня уже два Генома, а у тебя ноль, — раздосадовано заметила Ярость после боя, — Ничего не хочу сказать, но не мешало бы тебе тоже…

— Думаю, у меня еще будет возможность, — усмехнулся Ожог, — Если Штифт, конечно, не наврал…

Он и сам понимал, что уже значительно уступает напарнице как боевая единица. Все его А-способности очень полезные, но, по сути вспомогательные трюки. Однако Ожог не собирался спешить — он всегда считал, что лучше подождать, и взять весь банк, чем довольствоваться мелкими выигрышами.

На следующие сутки они вышли в новую природную зону. Густая растительность неохотно уступало жизненное пространство каменистым склонам. Настоящие скалы, серые и черные, постепенно переходили в имитацию невысоких, искусственных, но все-таки гор. Здесь они впервые увидели небо Длинного Леса, полностью имитирующее земное. Таинственные древние механизмы все еще работали. По скупым рассказам Штифта, бригады вездесущих техмастеров поддерживали их исправность, потому что уцелевшие артерии жизнеобеспечения были едиными, и нельзя было отключить Длинный Лес, не повредив снабжению важных секторов. Кроме того, он выполнял важную функцию генерации кислорода и органической массы. Центр Эвакуации приказывал поддерживать энергетические коммуникации — и Ожог прекрасно понимал, какие цели преследует Длань.

Старые тропы плохо сохранились и Инкам пришлось проявить навыки скалолазания. Выйдя на открытую местность, они почти сразу они столкнулись с новыми противниками — на этот раз крылатыми. Похожие на доисторических птеродактилей существа атаковали их прямо на скальных кручах, и им пришлось дать бой, отстреливая из импульсных «Копий» и добивая врукопашную. Настоящие монстры — кожистые крылья, зубастый клюв, цепкие когти, они отвязались только после того, как Ожог с Яростью (Штифт активно помогал), перебили почти половину стаи. Азур с каждого «птеродактиля» падало немного, три-четыре сотни, а вот очередной Геном, хоть и зеленый, оказался очень полезным.

«Азурическое Зрение» — Ожог имплантировал его без малейших сомнений. Эта модификация считалась базовой для любого Заклинателя. Способность видеть в А-диапазоне практически бесценна.

Птерозавры попортили нервы, но зато теперь у них было мясо. Настоящее, не отравленное жабье, и не змеиное, пробовать которое Инки так и не решились. Найдя укрытие — старинную искусственную пещеру, в прошлом явный кемпинг для альпинистов, они развели огонь и наконец-то нормально поели — сушеные насекомые и брикеты прессованной дряни из Центра Эвакуации уже не лезли в горло. Даже Штифт показался довольным жизнью и как будто воспрял духом. Облизывая блестящие от жира пальцы, он сообщил, указывая на длинный шпиль-колонну, давно маячивший на горизонте:

— Уже близко. Там. Если поднимемся наверх — там то, что ты ищешь…

Ожог знал, что так и есть. Согласно карте, шпиль-колонна был узловой технической станцией, одной из точек, которую обслуживали бригады техмастеров. Там существовали переходы в зоны «изнанки» коммуникаций Мира-Кольца, и узел опломбированных выходов в другие сектора — одна из крупных развязок аркологии. Дело оставалось за малым — дойти. Всего-то двадцать миль, но больше половины — через местность, помеченную значками «А-энергия» и «техногенная катастрофа».

Ее первые следы они увидели, покидая горный биом. Разбитое Небо — так это назвал Штифт. В искусственном небосклоне зиял грандиозный, нескольких миль в диаметре пролом, дыра из рваных шестиугольников, открывающая каверну невероятных размеров, в глубине которой среди скрученных, изломанных исполинских конструкций виднелся далекая-далекая ослепительно-синяя точка. Исходящее от нее потустороннее свечение, подобно лучу от огромного прожектора, ложилось на изломанное пространство внизу, казавшееся техногенным хаосом, состоящим из обломков когда-рухнувших сверху конструкций.

— Синяя Смерть, — пробормотал испуганный Штифт, — Мы не пройдем под ней. Никто не проходит!

— Что это за хрень, Ожог? — поразилась Ярость, глядя вверх.

— Видимый азур-нимб. Похоже, что от уцелевшего Осколка, — пробормотал Ожог, — Или его части, завязшую во внешних щитах. Странно, что не произошло разгерметизации…

— Сектора за Разбитым Небом мертвы. Все ярусы залиты холодной пеной еще во времена первых. Очень многие погибли тут, — настаивал Штифт, — Теперь ты видишь! Опасно! Очень опасно! Мы должны найти другой путь…

Вместо ответа Ожог внимательно всмотрелся в сторону развалин, озаренных азурическим светом. Они казались пустыми и мертвыми, но это было обманчивым ощущением. Погрузившись в «теневое восприятие», он мысленно промчался туда, в лабиринт хаотичного нагромождения смятых металлических конструкций и каменных обломков. Во-первых, требовалось составить верный маршрут — заблудиться среди развалин рухнувшего свода проще простого, а во-вторых, обнаружить те опасности, о которых предупреждал проводник. Свежее «Азурическое Зрение» пригодилось — совсем скоро он увидел медленно плывущих среди и над развалинами призрачных мотыльков. Они бездумно кружились в лучах А-энергии, обжигая своей пустотой. Наблюдая за ними и получив доклад когитора, Ожог все понял.

А-энергеты. Одна из разновидностей войдов. Неважно какая, все они — смертельно опасны для людей. И для Инкарнаторов — тоже.

Он очнулся, вынырнул из никса. В упор взглянул на Штифта:

— Те, кто умирает от Синей Смерти, ведь не страдают физически? Просто становятся пустыми оболочками, теряют рассудок, а потом… умирают. Верно?

— Да, — ответил проводник, — Откуда ты знаешь?

Вместо ответа Ожог протянул ему на ладони несколько азур-артефактов, тех самых клыков из разобранного ожерелья. Во второй пригорошне столько же — Ярости. В А-диапазоне осколки были окружены язычками призрачного огня.