Параллельная жизнь (СИ) - Чернов Сергей - Страница 47

Уже, когда я стоя допиваю сок, звонит телефон. Икута. Кажется, немного удивлённый.

– ЮнМи-ян, только что заходила Амуро-сан, расписалась в изменении к договору. Вам тоже надо подписать.

Подпишу, подпишу, куда я денусь. Или разыграть Икуту, потребовать дать Амуро двенадцать процентов, иначе не буду выполнять договор? Гы-гы-гы! Представляю себе его, обычно непробиваемую физиономию! Хохоча про себя, иду в кабинет Икуты. Вот такое настроение как раз по мне. Становится легко, почти как раньше.

Через два часа. 31 октября.

Токио. Над офисом «Sony»

Время 16:30.

Ага, подшутил над Икутой, аж три раза. Это он надо мной подшутил. У меня через несколько часов самолёт обратно, а он прямо из кабинета повёл меня переводить моё французское интервью. Попробовал отпереться.

– ЮнМи-ян, это в ваших интересах. Ваш голос вместо ведущей мы заменим. А вас лучше вас никто не озвучит.

Блин! Без промаха по уязвимым местам бьёт. На ринг с такими противниками лучше не выходить. Тут же берусь за дело, быстрее сядешь – быстрее выйдешь. Поймите меня правильно, у меня нет никаких проблем с переводом. Но языки разные и длина предложений часто не совпадает, а ритмику речи соблюдать надо.

Не на «отлично», но, в крайнем случае, на «удовлетворительно» меньше, чем за два часа справляюсь. И тут же мы возносимся на крышу. Икута-сан вознаграждает меня за работу полётом на вертолёте. Ну, и чтобы на самолёт успеть, в небе пробок пока не предвидится.

Офигительный вид! Я весь извертелся, любуясь городом.

В аэропорту прощаюсь с японскими джентльменами. Икута пожимает мою лапку, а Танага неожиданно галантно целует. Вот, блин! Во Франции что ли мужик побывал?!

– Вы меня демаскируете, Танага-сан, – отнимаю руку и негромко критикую его. Несколько случайно оказавшихся рядом человек действительно слегка косятся в нашу сторону. Но всё в итоге проходит благополучно.

Технология малозаметного проникновения в самолёт отработана. Обходится без эксцессов. Возможно, они всё-таки есть, но за спиной и за таможенными барьерами.

По прилёту в Сеул надо решать ту же задачу. Чувствую себя то ли разведчиком, то ли оперативником спецслужб, продумывающего пути отхода после каждой акции. Могу смело похвалить себя снова, я решил эту задачу.

Почувствовал неладное, когда меня вычислил сосед, импозантный седоватый дядечка в возрасте. Вот стоило только на секунду очки снять, чтобы глаза потереть. И ведь отворачивался! Среагировал вовремя, как только он открыл рот.

– Холь! – Только это он и успел сказать.

– Нет-нет-нет, – зачастил я, выставив вперёд раскрытую ладонь, – не надо кричать, не надо называть меня по имени, не надо волноваться. Не устраивайте беспорядков в самолёте, иначе я на вас в суд подам.

Дядечка захлопнулся моментально. Замолчал и задумался. Оценивающе посмотрел, улыбнулся и сказал:

– Простите, но автограф я с вас всё-таки сдеру.

Молодец, не назвал меня по имени. И цена за адекватность небольшая. Хотя я обещал своим, что не буду давать автографы на улице, но это особый случай. Можно форс-мажором считать. Кое-чему жизнь меня научила, поэтому автограф с тёплым пожеланием его малолетней внучке я дал не за так. Дядечка отработал его с лихвой.

Сеул. Аэропорт Инчхон.

Время 8 часов вечера. 31 октября.

Возбуждённый офицер таможни зовёт приятеля в такой же форме.

– Хён, иди быстро сюда!

– Что случилось? – заподозрив неладное, к офицеру подскакивает коллега.

– Хён, только что через меня Агдан прошла! Вон она!

Оба мужчины горящими глазами высматривают ничем не примечательную парочку. Пожилой господин идёт почти налегке, видимо, с молодой родственницей. Она тащит свой рюкзак и его портфель. Её нисколько не напрягает лишняя поклажа. Девушка в тёмных очках что щебечет своему спутнику и буквально скачет вокруг него. Пожилой мужчина сдержанно улыбается, изредка что-то отвечает.

Коллега возбуждённого офицера недоверчиво оценивает такую мирную картинку. Не, не может быть! Просто так в потоке рядовых граждан, в толпе, без охраны и сопровождения?

– Хён, ты ничего не напутал?

– Щибаль! У кого ещё в Корее есть синие глаза?! Я что, по-твоему, дальтоник?!

Пока они спорили, парочка проходит стеклянные двери и скрывается.

– Ёксоль! – восклицает первый офицер, – Даже автограф не взял!

– Так закажи, – советует приятель, – У её сестры кафе есть, там заказы на автографы принимают. Мне племянник рассказывал.

Новая квартира семьи ЮнМи

31 октября. Поздний вечер, время около десяти часов.

Наконец-то я дома! Практически в первый раз на новом месте. Занимаю свою излюбленную позицию: голова на коленях у мамы, пузо к верху, и его греет чёрная мурчащая кошатина. Рядом в кресле восседает СунОк и трещит, как хороши дела в её кафе. Мама с умилением слушает и поддакивает. Лениво размышляю, как бы подковырнуть сестрицу, но так, чтобы мне ничего за это не было. Не, лень… пусть сегодня поживёт.

Завтра последний день подготовки, послезавтра улетаем в Джапан. Отдельным чартерным рейсом, во как! Японская сторона подсуропила.

Какого ж хрена!!!

– Что с тобой, дочка? – всполошилась мама, так сильно я вздрогнул. Так сильно, что Мульча подняла голову и выпустила когти.

Мульча! Вот про кого мы совсем забыли! Будь проклята эта жирная сволочь по имени ЮСон! Нет, чтобы напомнить, одними интригами занят, да ублажением своей тупой сестрицы.

– С-сунОк! – Мой вопль подозрительно похож на слово, обозначающее собачью самку, но онни воспринимает правильно. Она же русского языка не знает. Как там у её оппы было? «Если хочешь в езду, значит ступай в езду»? Неожиданно всплывшие сладостные воспоминания оказывают успокаивающее действие.

Успокоится-то я успокоился, но проблема-то осталась. Вон какими круглыми глазами СунОк смотрит.

– Тебе придётся оставить кафе на полтора месяца, – хладнокровно извещаю я, – Послезавтра ты улетаешь с нами в Японию. Ты ведь у нас штатный ухаживатель за Мульчей. А Мульча полноправный участник нашего японского турне.

Глаза СунОк делаются ещё круглее, мама, поглаживающая меня по голове, замирает.

– Но кафе сейчас нельзя бросать, там столько дел… – растерянно лепечет онни.

Наср… бы на «твоё» кафе! Мульча, вернее я за счёт её, за эти полтора месяца заработает столько, сколько кафе за год не принесёт. Это я так думаю, но вслух, естественно, помалкиваю.

В нашей новой, не совсем обжитой гостиной, воцаряется картина, которую я бы назвал: «Дед Мазай не успевает и весь остров накрывает». Тяжело задумывается онни, да мы все в лёгкой прострации. Кроме виновницы всеобщей растерянности.

– Мульча! А ты что скажешь? Из-за тебя же переполох, – обращаюсь к Мульче, которая вдруг поднимает голову с моего живота.

– Р-р-м-я-у! – И почему-то смотрит на СунОк.

– Точно! – Будто взрывается от догадки онни, – ГаБи!!!

«Твою мать…», – с трудом давлю незабываемое и шаблонное русское ругательство. Это как? Онни научилась разговаривать с Мульчей?! Но они правы, правы на все сто.

– Телефон! – Требовательно протягиваю руку в пространство. Совершенно волшебным образом телефон перемещается мне в руку. А как ещё назвать способ, когда мне что-то подаёт старшая сестра по моему приказу? Вечер чудес какой-то. То кошка говорящая, то корейская старшая сестра вокруг суетится.

Перед звонком глажу кошку.

– Молодец, Мульча. Соображаешь, – онни мрачно смотрит.

– Причём здесь она?

– Как причём? Я ж сама слышала, что она тебе сказала…

Пока онни опять пучит глаза, – и ведь не возразишь, они с мамой сами всё время удивляются, как мы друг друга понимаем, – вызываю ГаБи. Как-то она воспримет эту новость. Губы непроизвольно растягиваются в ухмылку. Немного зловещую. Кстати, на самом деле, ничего сверхъестественного не произошло. Помню удивлённый и немного ревнивый взгляд СунОк, когда увидела мурлыкающую Мульчу на коленях ГаБи. Все тогда удивились, что кошка её признала сразу и мгновенно, но СунОк сей факт врезался в память глубже. Вот она и вспомнила первой. Мульча? А что Мульча? Она всегда мяучит, когда я к ней обращаюсь.