Параллельная жизнь (СИ) - Чернов Сергей - Страница 36

– Щибаль! Кэ-сэ-кки, он обосрался!

Побрезговали разбираться с ним бандиты, бросают, бегут дальше. «Жопастенький», похныкивая, уползает в темноту.

Через пол-минуты банда возвращается. Один берётся за телефон.

– ДонГи, у тебя там как? Ага. Давай бери все наши шмотки и нам навстречу. Сваливать пора.

Через пару минут навстречу трусцой подбегает ДонГи, – та самая страшная морда из окна, – с рюкзаком.

– Пленного куда дел?

– А куда мне его девать? Там оставил. Ничего с ним не случится. Полиция подъедет, развяжет.

Парни, гыгыкая от полноты чувств, быстро одеваются и растворяются в темноте. Всё ближе и ближе вой полицейских сирен.

P.S. Вторая половина следующего дня

После новостных сообщений об инциденте

– Что за идиоты? – Пальцы ЮЧжин резво забегали по клавиатуре. Вчера она самолично, не было времени поручать кому-то, со всеми предосторожностями, сбросила в самый жаркий чат ("соши") сообщение, что семья Агдан съехала. Они что, совсем тупые?

Открыв нужную страницу, вместо своего сообщения, увидела сообщение модератора: "Сообщение удалено за попытку дезинформировать сообщество. Аккаунт заблокирован навечно. Защитникам Агдан тут не место!".

Раздражение не помешало просмотреть отклики и понять, почему её приняли за фаната Агдан. "Соши" решили, что нанести вред имуществу семьи Агдан тоже неплохая идея, даже если там никого нет. А её сообщение посчитали попыткой сорвать акцию. Вот придурки! Хотя такой результат она тоже не предвидела.

Жизнь шестнадцатая. Параллельная

27 октября. Борт спецрейса Париж-Сеул авиакомпании «Эйр Франс».

Сеульское время 21 час.

Летим. Наконец-то летим обратно. Поймите меня правильно, Франция это Франция, Париж это Париж, но… устал я от французов. Надеюсь, что в турне будет легче. Тогда я буду не один, в окружении стройных девушек, привлекающих к себе внимание экзотической красотой. Да и толпу фанов за спинами могучих охранников легче выдерживать, чем перекрёстную стрельбу глазами целой кучи французов. Чувствовал себя, как намазанный мёдом рядом с пасекой.

Резоны наших генералов понимаю, мощный отвлекающий фактор, а не просто красивое архитектурное излишество. Сильный инструмент воздействия на партнёров. И обвинить не в чем, звание есть, умения продемонстрированы, да ещё на таком уровне, что любые злые языки если повернутся что-то брякнуть, то сразу узлом завяжутся.

Жаловаться грех, я тоже немало плюшек имею. Привлёк ещё раз внимание публики к нам во Франции. Интерес к необычному трио, оккупировавшему вершину национального чарта, с течением времени неизбежно начнёт снижаться. И кто знает, что там дальше будет? Появится звезда со стороны, скинет меня с вершины, народ начнёт забывать. И к моменту визита публика при виде известия о нас, таких замечательных, запросто может лениво спросить: «А это кто?». Теперь не забудут.

Я стал ближе к «моему» генералу. Тот, которого ЧхеМу зовут, командующий морской пехотой. Вот и сейчас рядом сидим, меня опять пустил к иллюминатору, но сам на этот раз сел в центре. И такая близость, – поручик Ржевский, молчать! – сулит массу выгод.

Само участие в делегации должно притушить недовольство мной в Корее. Желающим поставить меня у стенки, расстрелять идиотскими обвинениями, а затем испытать садистское наслаждение видом кающейся и корчащейся от унижения Агдан, придётся обуздать свои страстишки. И вытащить, сцуко, руки из-под одеяла! Чёртовы извращенцы, прошу простить безупречный французский!

Судя по редким смс-кам от СунОк и ГаБи шум по моему поводу не утихает. Ладно, ждите! Приеду – разберусь. Я сейчас военнослужащая, а военные на агрессию отвечают рефлекторно. Ответным ударом.

А пока мило беседуем с генералом. Делимся впечатлениями о французских союзниках.

– Танки у них неплохие, – задумчиво говорит генерал, – но наши, наверное, не хуже.

– Самые лучшие танки у русских и немцев, – это я блеснул своей эрудицией.

– Почему вы так говорите, сангса?

– Они воевали между собой. Война длилась несколько лет с участием гигантских танковых соединений и на обширных территориях, – начинаю объяснять я, – Танкостроение в обеих странах получило мощнейший толчок. Каждая страна все силы бросила на совершенствование военной техники. Обе стороны в течение войны ввели по несколько новых моделей, которые практически мгновенно испытывали в условиях реального боя. О мелких усовершенствованиях и говорить нечего. С тех пор Россия и Германия имеют самые лучшие школы танкостроения. И у России она выше. Германия слишком большой урон понесла, как проигравшая сторона. Многих инженеров в плен взяли, кто-то погиб…

Генерал слушает внимательно. Пусть слегка улыбается недоверчиво и снисходительно, но выслушивает. Вот поэтому я и говорю, выгодна близость к генералам, выгодна. В те уши, которые близко от тебя, удобнее дуть. Удобнейшая позиция, кстати, для агентов влияния. Я не агент, но повлиять в свою пользу тоже не прочь. Не в ущерб родной стране, разумеется, я ж говорю, не агент, хе-хе…

– А какие ваши впечатления об организации визита, сангса?

– Незабываемые, господин генерал. Хотя в последний день могли бы и получше накормить.

Генерал заулыбался. Да им-то что? Корейцам вся европейская кухня всего лишь съедобная безвкусная резина. Им что много, что мало, всё равно. Лучше даже, если мало, меньше себя мучить.

Вот мне, это да. Поэтому не очень у меня впечатления о прощальном фуршете. В каждый удобный момент старался тереться поближе к столу, на котором гордо не теснились на скудном столе блюда с микроскопическими тарталетками и бутербродами. Но так и не наелся. Сухое вино, правда, было неплохим.

На том фуршете ближе к концу отозвали шефа куда-то в сторону. Естественно, со мной. Отвели к отдельному помещению, насколько я понимаю, пункту связи. Зашли мы вместе, но после объяснений, как, что и куда нажимать, генерал приказал подождать за дверью. Браво прищёлкнул каблуками, дёрнул рукой к голове и вышел. Секреты мадридского двора, однако. И раз меня выставили, значит, говорить будет с Сеулом. Командование желает что-то срочно узнать.

Вышел генерал озабоченный, это да. Озабочивать своих подчинённых начальнички умеют, особенно в Корее.

При разговоре на высоте девяти километров этого беспокойства не видно, генерал, на первый взгляд почти безмятежен. Но чувствую, где-то под слоем внешней невозмутимости что-то его гложет. Ладно, не моё это дело, у самого проблем выше головы.

Когда сделали остановку в Москве, снова помчался в дьюти-фри. Я почти всё съел, а там чуть не пол-пуда было. Пусть надо сделать поправку на вес посуды, но всё-таки, всё-таки… осталась одна банка тушёнки из трёх. Деньги есть, и я быстро обновляю запасы.

Кстати, вот и ещё одна плюшка от визита за границу. Скоро пальцы на руках кончатся, перечислять все. Русские деликатесы – загибаем ещё один пальчик.

Русские, да. Под могучими крыльями у нас под ногами проматывается в обратную сторону бесконечный циклопический пейзаж. Холмистые равнины, изрезанные голубыми змеями рек, сменяются на горы, которые вытесняет бесконечная тайга… и меня рвёт на части так, что хочется выпрыгнуть. И хрен с ним, что разобьюсь. Именно на части рвёт, половинка меня, – не знаю какая, лучшая или бОльшая, – страстно желает здесь остаться навсегда. Вторую половинку властно тянет домой, в Корею. Наверное, так себя чувствуют деревья, когда в жестокие зимы рвутся до самой вершины их стволы. Ужасно больно… Помаявшись, я прислоняюсь головой к стеклу и впадаю в спасительный транс.

– ЮнМи-ян, сангса, с вами всё хорошо? – меня слегка трясёт за плечо генерал. И насколько понимаю, уже с минуту ему что-то от меня надо. Поднимаю голову, оборачиваюсь.

– Сангса, не стал бы вас тревожить, но вы почти четыре часа спите. С вами всё в порядке?

Как обеспокоенно смотрит на меня генерал, какой душка! Начальство треба умиротворить, нехорошо его волновать по пустым поводам. Да, армия душевных терзаний не признаёт, так что «Смирно! Выбросить всю блажь и дурь из головы, госпожа сангса! Иначе сотня отжиманий прилетит только для начала. Вольно!».