Варяги и ворюги - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/67
• Следующая

Одно из двух только и можно было предположить, видя во всех деталях повторяющий гоголевскую прозу пейзаж: либо Гоголь, подобно Фаусту, остановил быстротекущее время, либо же был у него пророческий дар предвидения, и он гениально угадал, как будет выглядеть Россия сто пятьдесят лет спустя.

За окном было еще темно, когда Адриан почувствовал, что проснулся и заснуть больше не сможет. Наверное, из-за духоты в купе голова была тяжелой, а в глаза, совсем уж непонятно почему, будто кто-то горстью засыпал речного песка. Странно, что он даже не мог вспомнить, как разделся и заснул. Что же такое было вечером? Ах да! Он читал. Потом захотел спать. Запер дверь, поднял щеколду слева… И все.

Нет. Не все. Он еще разделся, но перед этим зачем-то достал из куртки и положил на столик рядом с изголовьем свой бумажник. Вот он лежит. Адриан пошевелил чугунной рукой, бумажник сорвался со стола и, развернувшись, упал ему на лицо.

Дважды Адриан неверяще открывал и закрывал бумажник, пытаясь уразуметь происшедшее. Бумажник был пуст. Не было рублей. Не было четырех тысяч долларов. Только белел пластик кредитных карт да выглядывал краешек американского паспорта.

Адриан вскочил и щелкнул выключателем, отчего купе залилось мертвенно-синим цветом. Металлического «Самсонайта» не было. Маленькой черной сумки тоже. Не было и мобильного телефона, который он положил в карман куртки. Он исчез вместе с курткой. Остались только кепка «Go Blue» да томик Гоголя.

И что самое удивительное — дверь была заперта. Даже металлическая щеколда, которую он откинул, прежде чем лечь, находилась все в том же откинутом положении.

Проводник был совершенно растерян. Он лично облазил все купе, заглянул в соседние, разбудив ни в чем не повинных пассажиров. Послал кого-то за бригадиром, который так и не явился. Подчинившись совершенно уже идиотскому требованию Адриана, решившего, что воры проникли в купе через окно и через него же ушли с деньгами, курткой и «Самсонайтом», попытался опустить окно и, конечно же, не смог. Когда же он, умаявшись до пота и безостановочно вращая смещенным левым глазом, без сил опустился на полку рядом с Адрианом, по коридору прогромыхали сапоги и в купе ворвались взмыленные казаки.

— Колись, Семка, — приказал Петро, ухватив проводника рыжей лапой, с которой свисала нагайка. — Кого в вагон сажал?

— Петро! — Проводник умоляюще обхватил рыжую конечность обеими руками. — Христом Богом! Ни одного чужого.

Свободной рукой Петро залез проводнику за пазуху и извлек оттуда висящий на шнурке темный нательный крест.

— Целуй мне крест на этом слове. Га?

— Девятое купе, — пробормотал проводник, застыдившись. — Верхняя полка слева.

Петро отпустил проводника и посмотрел на него укоризненно:

— А еще божишься… Стыд потерял, Семка. Веди, показывай. Ты, — это Адриану, — с нами пойдешь. Вещи опознавать будешь.

Но вселившаяся было в сердце Адриана надежда тут же и угасла. Перспективный злоумышленник из девятого купе оказался дряхлой-предряхлой бабушкой с клюкой. Сперва ее долго не могли разбудить, потом долго объясняли, в чем дело. Наконец она сообразила, что ее подозревают в краже, как-то очень ловко извернулась и, пронзительно заголосив, попыталась вытянуть Адриана палкой. Адриан увернулся, и удар пришелся по проводнику.

В вагоне сразу стало шумно и многолюдно. Пассажиры высыпали в коридор. Оттуда сквозь дверь, за которой укрылись Адриан, проводник и казаки, просачивались голоса:

— Что? Что? Заложника взяли?

— Кто повесился? Где?

— Да нет. Казаки еврея поймали.

— Ой! Долго ловили? То-то я смотрю — всю ночь носятся, совсем спать не дали.

— А вы не знаете, так молчите. Бабулю вот ограбить хотели.

— Отойди, бабка, что ты своей клюкой трясешь? Осторожнее, осторожнее, я говорю…

— Ладно, — сказал нахмурившийся Петро. — Значит так. Чего делать будем?

— Я пойду в полицию, — пробормотал Адриан, сжав руками гудящую голову. — Я буду писать… официально… это невероятно… я не понимаю… как у Гастона Леру… или у Картера Диксона. В совершенно запертом купе… Все деньги, вещи. Ужасно. Ни одного цента не осталось.

— Да что там в милицию, — вмешался казак Мишка. — Ну что ты несешь, прости Господи! Два часа протокол писать будут. Потом еще два часа душу из тебя мотать. Думаешь, найдут, что ли? Хрен! Морока только одна.

— Погоди! — перебил его Петро. — Что ты человеку душу травишь? Не видишь, не в себе он. Сейчас я.

Петро вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Там сразу замолчали, а потом донесся его голос:

— Станишники! Братья и сестры! Тут горе у человека. Пока спал, все до нитки вынесли, аспиды. Вещи, деньги. Все, короче. А он иностранец. Не дадим пропасть человеку. Хоть и не русский, а все же божья душа. Скинемся кто сколько сможет.

Дверь приоткрылась, всунулась лапа Петро, схватила кепку «Go Blue» и исчезла. Минут через десять Петро появился снова. В руках он тащил картонную коробку.

— Ладно, — сказал Петро. — Ты посиди пока. А мы, Семка, пойдем к тебе. Расскажешь, кто ночью по вагону шастал. Покумекаем.

Коробка была набита доверху. Вперемежку с металлической мелочью и бумажными купюрами там находились — почти полная пачка грузинского чая, завернутая в газету куриная нога, хлебные ломти килограмма на три, две початые пачки сигарет, пять коробок спичек, наполовину опорожненная бутылка красного вина, вместо пробки заткнутая плотно свернутой газетой, потрепанная брошюра «Секс в ребро» с голой красоткой на обложке, один раздавленный помидор и много всего другого. На дне Адриан обнаружил кепку «Go Blue», наполненную жареными семечками.

Обтирая с кепки помидорный сок, он даже не заметил, что поезд уже остановился и рядом с ним возвышается Денис.

— Это что? — спросил Денис, взял двумя пальцами помидор, осмотрел и засунул в рот. — С собой привез?

Адриан поднял на него слезящиеся глаза и неожиданно всхлипнул.

— Денис, — пробормотал он тихо, боясь по-детски расплакаться. — Ты понимаешь… Я спал. Я все запер. И здесь. И там. А кто-то пришел ночью. У меня все украли. Мобильный телефон вместе с курткой. Вещи. Там документы были. Четыре тысячи долларов.

Денис перестал жевать и нахмурился.

— Дверь точно запер?

Адриан кивнул, беспомощно глядя на Дениса сверху вниз.

— Щеколду тоже?

— Эту? Да.

— А утром?

— Я проснулся. Ничего нет. Дверь заперта. И эта… щеколда… тоже. Денис, они, наверное, влезли через окно. Как ты думаешь, полиция найдет вещи?

— Ну прям…, — проворчал Денис, доставая из кармана свой мобильник. — Разбегутся они. Номер у тебя какой?

Выслушав ответ, он быстро нажал несколько кнопок, распахнул дверь и высунулся в коридор. Адриан услышал, как где-то справа зазвучала бессмертная мелодия Визе из оперы «Кармен». Денис бросил взгляд на Адриана, рванулся в коридор и тут же снова возник, таща за шиворот упирающегося проводника. В руке проводника продолжал взывать к тореадору телефонный аппарат Адриана.

Денис бросил проводника на полку напротив, сел рядом с ним и обнял за плечи.

— Остальное где, пидор беспредельный? — с интересом спросил он.

Когда Денис с «Самсонайтом» и Адриан с маленькой черной сумкой, распухшим бумажником в кармане, в куртке «Харлей-Дэвидсон» и кепке «Go Blue» уже вышли из вагона, Адриан вдруг остановился.

— Денис, — сказал Адриан, — я не понял.

— Чего ты не понял?

— Я не понял. Как они могли попасть в запертое купе?

— Я откуда знаю? Я не по этому делу.

— Как ты думаешь, Денис? Если я у них спрошу, они мне скажут?

Денис посмотрел на часы.

— Хочешь — спроси сам. Может, скажут. Только быстрее давай.

— А ты со мной не пойдешь?

Денис замотал головой.

— Тебе интересно, ты и иди. А я тут подожду. Да не бойся, не съедят. Мужики с понятием…

Казаки и проводник сидели в служебном купе и держали в руках стаканы с водкой. Закусывать, судя по всему, они собирались содержимым собранной для Адриана коробки. Увидев вошедшего, замерли.

• Предыдущая
• 32/67
• Следующая