Жнец (ЛП) - Заварелли А. - Страница 14

— Какая удача, правда? — подначивает Мак.

— Оказалась не в том месте, не в то время, — говорю я. — Типичная ситуация. Тогда я впервые увидела Найла. Он сидел во главе стола, и по тому, как люди смотрели на него, мне все стало ясно уже тогда. Его сестра представила меня ему и попросила помочь с напитками и едой. Я заметила, как Блейн пристально смотрит на меня, но я тогда уже положила глаз на кого-то совсем другого.

Мак улыбается.

— Дай угадаю. Карие глаза. Высокий. Мрачный как черт?

— Он самый, — смеюсь я. — Он не разговаривал со мной, и я решила, что я ему неинтересна. И, честно говоря, я знала, что должна держаться подальше от таких парней, как он.

— Наши истории начинают казаться жутко похожими, — отмечает Мак.

— Так вот, Блейн заметил меня. А ему не нравилось принимать "нет" за ответ. После того раза он все время возвращался в закусочную. Он был так настойчив, что я невольно почувствовала себя польщенной. Он приносил мне эти сумасшедшие подарки, которые стоят больше, чем вся наша арендная плата за весь месяц. Я действительно не понимала, что происходит. Но в конце концов я согласилась пойти с ним на свидание.

— Звучит довольно мило, — говорит Мак. — Но у меня такое чувство, что все не так уж и мило.

— Нет, не мило, — говорю ей. — Предполагалось, что будет лишь одно свидание. Безобидный ужин. Но Блейн настаивал на большем. Я сразу поняла, что он не тот, кто мне нужен. Пыталась ненавязчиво его отшить.

В комнате воцаряется тишина, а я не могу найти в себе сил рассказать ей все остальное. Чувство вины и манипуляции. Угрозы и игры. Я больше не хочу об этом думать.

— Думаю, что об остальном могу догадаться сама, — говорит Мак.

— В конце концов, я ему наскучила, и он уехал из города, — вру я. — А я думала, что смогу вернуть себе прежнюю жизнь. Но потом моя мама заболела. А у нас не было страховки. Я понятия не имела, как заработать столько денег, чтобы позаботиться о ней. Однажды вечером Найл оказался в закусочной. Его сестра упомянула, что творится со мной, полагая, что он мог бы помочь. И он предложил мне работать в клубе. Он сказал, что будет помогать мне, пока Блейн не вернется. Но, очевидно, он никогда не собирался возвращаться. И вот посмотри, где я теперь.

— Ух ты, Саша, — Мак издает стон. — Это действительно ужасно.

— Ну и как тебе такой поворот? — интересуюсь я.

— Твоя история такая же гнетущая, как и моя.

Мы обе снова смеемся, а затем несколько предательских слезинок стекает у меня из глаз. Не могу точно сказать, слезы ли это счастья или грусти, но я рада, что Мак здесь со мной.

— Я поговорю с Лаклэном, — говорит она. — И даю тебе слово, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить его.

— Еще минуту. — Фаррелл поглядывает на часы.

Я хватаюсь за края ванны и мысленно отсчитываю секунды. Каждый мускул моего тела буквально горит от холода.

— Снова, — повторяет Койн.

Я громко перечисляю ингредиенты для бомб, которые они учили нас делать. Это занятие дается мне легко. Списки. Воспоминания. Вот что я могу делать хорошо. Когда дамочка обучала нас каким-то вещам, она всегда отмечала, что я уделяю особое внимание деталям.

Фаррелл одобрительно кивает и указывает на оружие, висящее у него за плечом. Я перечисляю то, как собрать его, а потом повторяю весь процесс в обратном порядке.

— Время вышло, — кричит он.

Я выскакиваю из ледяной ванны и чуть не падаю в обморок.

— Продолжай двигаться, — говорит Койн.

Мои движения выходят неуклюжими и неловкими. Но я продолжаю в том же духе.

— Ты молодчина, — говорит Фаррелл. — Теперь отправляйся в яму.

Я застываю на месте и качаю головой.

— А за отказ тебе полагается еще один дополнительный день в яме.

Его слова заставляют меня начать действовать.

Я следую за Койном, а позади меня идет Фаррелл. Они открывают дверь, ведущую в яму, и хотя мое тело колеблется, разум слепо подчиняется приказу. До того, как я спускаюсь в яму, мне дают еще одну таблетку. А потом они запирают меня, принося в жертву Эребу.

Богу темноты, который мне не по нраву. Я уже привык жить в темноте. Свыкся с неопределенностью ожидания того, что же будет дальше. Каждый месяц, я перехожу на новый этап обучения. Новый этап неопределенности. И каждое посещение ямы может закончиться только одним вариантом.

Пришлют очередного человека. Еще одного, которого мне предстоит убить. Я не вижу их, а они не видят меня. Но у нас обоих есть только один выход. Убить или быть убитым. Я всегда тот, кто убивает.

А потом они оставляют их со мной наедине. Иногда на несколько дней. Крысы выбираются наружу. И жуки. И запах. Но это еще не самое худшее. Самое худшее — это звук, который мне не нравится. Звуки, которые мне приходится слышать.

Включаются динамики, и я стараюсь заткнуть уши до того, как все начнется. Но это не имеет значения. Я все равно слышу этот звук.

Звук воплей. Нескончаемый звук стенаний. Вымученные рыдания. Плачущие дети. У меня учащается сердцебиение. Мое сердце бьется слишком быстро. Кажется, оно готово взорваться. А в следующую секунду раздается звонок.

Я просыпаюсь под звуки телефона и еще чего-то мокрого у меня на щеке. Когда открываю глаза, взгляд большущих карих глаз упирается в мои глаза. Собака, я до сих пор не придумал, что с ней делать.

— Чего тебе надо? — кряхчу я.

Она бодает меня головой в щеку, а потом лает. Я отталкиваю ее и тянусь к телефону, но она буквально набрасывается на меня с другой стороны. Она вертит задницей и прыгает туда-сюда, прежде чем плюхнуться на спину и показать мне свой живот.

Телефон звонит снова, и я со стоном подношу его к уху.

— Да?

— Фитци, — щебечет Кроу на другом конце провода. — Неужели я разбудил тебя?

— Ага, верно.

Собака снова лает, а я тщетно пытаюсь ее успокоить.

— Что за черт? — спрашивает Кроу.

— Чертова собака, — говорю я ему. — А на что еще это похоже?

— Когда это ты успел обзавестись собакой?

— Ты звонишь по делу? — ворчу я. — Или позвонил, чтобы устроить мне допрос?

— Открой входную дверь, — отвечает он.

Звонок обрывается, а я натягиваю спортивки и футболку. Собака следует за мной к двери и начинает набрасываться на Кроу, когда тот входит внутрь.

— Что это за порода такая? — наклоняет он голову набок, чтобы рассмотреть ее. — Что-то не то у нее с ее крохотными ножками.

— Конор думает, что это корги, — говорю я ему. — Погуглил, они и должны быть такими маленькими. Я смотрел.

— Какого хрена она делает у тебя? — интересуется он.

— Нашел ее в квартире Донни.

— Так, ты решил оставить ее себе? Ты вообще в курсе, что делают с чертовой собакой.

— Понятия не имею, — признаюсь я. — Поэтому Конор кормит ее.

— Похоже, что она проголодалась, — замечает Кроу.

— Поэтому она себя так ведет?

Он пожимает он плечами.

— Что, черт возьми, я знаю о собаках?

Я иду на кухню и хватаю пакет с собачьим кормом со стола, просматривая этикетку на обратной стороне.

— Здесь не указано, сколько ей давать.

— Боже мой, Фитц, — смеется Кроу. — Не представляю, как все это время тебе удается выживать, о чертовой псине вообще молчу.

Он выхватывает пакет и наполняет тарелку на полу, а затем устраивается поудобнее за моим кухонным столом. У меня не так много мебели, но вся она служит только для определенной цели. В основном прихожу сюда только спать. Хотя большую часть времени в течение последних двух месяцев я провел на диване Кроу, присматривая за Мак.

— Я разговаривал с Найлом сегодня утром, — говорит Кроу, переходя сразу к делу. Он знает, что я не выношу пустых разговоров.

— Да, и что же он тебе сказал?

— Думаю, что мы нашли решение, как разгрести весь этот бардак. То, которое спасет меня от неприятностей, а Мак избавит от его гнева.