Трудно Разлюбить (СИ) - "Uma" - Страница 26

Мы с Жанной уже поставили подписи, нас поздравила представительница администрации под вальс Мендельсона, не очень чисто звучавшего из колонок старого музыкального центра. Жанна, из-за яркого платья и цветов в черных волосах отдаленно похожая на цыганку, улыбалась мне самой счастливой улыбкой, прижимала к лицу душистый букет цветов и льнула ко мне. Я обнимал ее за талию, слегка подавшись к развеселому Хансу, продолжавшему шутить:

— Сегодня Виктора уложим спать в детской, чтоб не мешал. Красивая у тебя жена, Даниил, как спелая вишенка!

— Тетя Жанна, тетя Жанна! — веселье прервал звонкий девичий голос. — Он прогнал меня, прогнал, сказал, чтобы я не попадалась ему на глаза! Что теперь мне делать?

Это Алена, она влетела в актовый зал, заплаканная, с распушенными, раскиданными по плечами волосами, и с громким плачем кинулась к вмиг побелевшей Жанне, открывшей ей свои объятия. Девочку трясло мелкой дрожью, вместо лица я видел натужную гримасу отчаяния. Жанна вывела племянницу из зала, за ними сначала побежал Витя, потом пошел я. Плач и причитания девочки не прекращались ни на минуту. На скамейке, куда ее усадила Жанна, она легла на бок и продолжала биться в рыданиях, прикрывая лицо ладонями.

— Алена, успокойся, я прошу тебя. Все пройдет, мы вернемся домой и начнем новую жизнь. Я никому вас не отдам, слышишь? — говорила ей Жанна сухим дребезжащим тоном, гладя по голове, плечу, спине. — Алена, что он… сделал? Говори все…

Глаза Жанны смотрели на меня как-то странно, словно отсылали подальше от этой сцены. Я понял, чего она боялась, — холод пробежал по моим венам, — и отошел в сторону, чтобы не смущать тетю и племянницу. Но даже уличный шум и шелест березовых листьев не помешал мне слышать диалог:

— Алена, что Кирилл тебе сделал? — настойчиво спрашивала Жанна. Она трепала девочку по плечу. — Давай, выкладывай! Ты мне все рассказывала раньше, давай, Аленка. Он приставал к тебе? Обидел тебя, да?

Продолжая, скрючившись, лежать на скамейке, девочка прятала в ладонях опухшее лицо с прилипшими прядями волос. Несмотря на свое ужасное положение, отчаяние и стыд, который вдруг заставил ее притихнуть, она твердо выговорила:

— Он ничего не сделал, ничего! Правда, тетя Жанна. Я его очень люблю, а он прогнал меня, а я без него не могу…

Мне нравилось быть мужем Жанны. Каждое утро я просыпался с мыслью о том, что теперь она моя жена, — в этом я видел основу своей новой жизни. Эта мысль придавала мне силы и оздоравливала физически. Кофе по утрам, бутерброды с сыром и ветчиной, завернутые в салфетки, — мой обед на работе, — все это приятно грело меня. Ну и, конечно, теперь нам не нужно было ждать выходных, чтобы заняться любовью. Для меня секс с Жанной был не менее важен, чем кофе по утрам. Можно и без него, но с ним лучше.

Поселились мы в квартире на Промышленной, однако я уже присматривал земельный участок, на котором хотел построить просторный дом. Заработанного миллиона мне, разумеется, не хватит, поэтому я присматривался к кредитам и собирался упорно работать. Свой фургон я не продам ни за что, пусть останется нашим семейным средством передвижения. В нем мы этим летом ездили в гости к Хансу, и были тепло приняты.

Пока же я, Жанна, ее мама и дети ютились в двух комнатах. Теща сама захотела переехать из пансионата домой. Кирилл, надо отдать ему должное, не мелочился, — обещал больной женщине оплачивать проживание там и впредь. Но женщина не приняла от него помощь, узнав, как грубо он выставил Алену с ее пожитками за дверь своих апартаментов. На его месте я поступил бы точно также; зачем молодому еще мужику связываться с малолеткой? После этого случая Алена как-то сразу повзрослела, стала прилежнее учиться, помогать бабке и брату.

Жанна и до этого любила Алену, теперь же еще и понимала ее чувства, пережитые ей самой примерно в том же возрасте, при тех же обстоятельствах и с тем же мужчиной. Я не лез в их разговоры, но, кажется, Алена собиралась мстить Кириллу. На это Жанна говорила ей, что связываться со Светозаровым не нужно, нужно забыть о нем, как о плохом сне.

В описываемый вечер я возвращался с работы. Кстати, моя новая профессия оказалась востребованной, и я устроился в «Горводоканал» без труда, а через полгода стал мастером, — неплохой карьерный рост для парня, который никогда раньше не думал о трубах, задвижках и отопительном сезоне. Я обещал зайти за Жанной на ее работу, — в крупный продуктовый магазин с большим покупательским трафиком. Утром мы договорились погулять в парке и посидеть в кафе. В общем делать то, что делают обычные люди, влюбленные друг в друга и ждущие ребенка. Прекрасную новость Жанна сообщила мне вчера. Рядом с ней мне стало еще уютнее.

Вечер обещал быть теплым, несмотря на то, что на дворе был конец сентября.

Вдруг передо мной, на обочине остановилась черная иномарка, из окна выглянул Алик Саркисян.

— Ден, это ты?! — он таращился на меня, как на редкого зверя. — Ты! О тебе после хлора ни слуху, ни духу! А тут гляжу, твоя походка. Ты как?

— Нормально, — просипел я, Хотел прокашляться, но это не помогло мне извлечь из моих обожженных связок чистые звуки, только заставило схватиться за больное горло. — Все хорошо, работаю. Женился…

— Вот те раз, женился и на свадьбу не позвал! Передам Дашке, она по тебе вздыхает иногда… — подтрунивал Алик, взглядом рыская что-то на улице — Не хочешь выпить? Там вон бар есть…

— Я не пью. Сам слышишь, голоса почти нет, — отказался я.

— Да, Ден, многие тогда полегли. Эту стерву засадили надолго, но здоровье и жизнь нам не вернуть, — вздохнул Алик и перевел разговор на другое. — Кто жена? Какая-нибудь медсестричка из больницы? Ты же, помниться, долго там лежал…

— Да нет, она продавщица, — ответил я быстро.

Алик обреченно закивал, причем, это «обреченно» касалось меня, потом он, небрежно пошутил насчет моей женитьбы:

— Простенько, но надеюсь со вкусом женушка! — И спросил. — Не вернешься в «Новый Олимп»? Там сейчас движуха началась, кажется, Светозаров открывает кадровый центр…

— Нет, не вернусь, мне неплохо живется вне «Нового Олимпа». Этап тупого зарабатывания денег прошел, неинтересно стало! — Мотнул я головой и немного напрягся, — Светозаров опять в городе?

— Бросить такую махину без пригляда нельзя. Башенка-то под миллиард баксов стоит, — сказал Алик. — Вчера видел его. Часто он тут сидит… Может с женой ко мне в гости придете?

Я слегка развел опущенными руками, неуверенный, что когда-либо соглашусь принять его приглашение. У меня появились новые друзья, и они вполне удовлетворяли мою потребность в общении, хоть и никогда не заглядывали в «Новый Олимп». Когда разговоры нечаянно заходили о небоскребе, ребята выказывали свою неприязнь к Светозарову, называя его «толстосумом», которому деньги некуда девать, поэтому он тратит их на всякую муть. Конечно, есть более социально-выгодные способы прославиться в веках, чем строить небоскребы с намеком на то, что в них будут жить и работать преемники греческих богов.

— Ну как хочешь. Удачи тебе, Ден! — Алик понял мой отказ и, махнув мне рукой, скрылся в салоне своего авто.

— Тебе тоже, — я отмахнулся от отъезжающей машины.

Дальше я пошел по улице не так бодро, как до встречи с Аликом, останавливался, смотрел себе под ноги и жалел, что не курю, насколько мне было неспокойно. В голове крутилась мысль о том, что мы с Жанной и Аленой живем в трех остановках от Светозарова. Вряд ли он вернется за моей женой, — мужская гордость и высокий статус не позволят. Кто будет рваться к нему, так это Алена, внезапно ставшая лучшей в классе.

Магазин Жанны. Народ входил и выходил, вынося пакеты, полные продуктов. На моих часах была половина пятого, значит, Жанна скоро сдаст смену и пойдет переодеваться. Свитерок, джинсы, короткая стеганая курточка пока сидели на ней замечательно, подчеркивая все достоинства фигуры, — высокую грудь, длинные ноги, округлые бедра. Я видел, какими голодными глазами на нее смотрели мужики на улице.