Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 92

• Предыдущая
• 92/176
• Следующая

— А что для этого нужно? — на всякий случай поинтересовался Виктор.

— Да ничего особенного. Скажи, Гера. Рекомендации двух графов.

— С этим плохо, — признался Виктор. — У меня столько знакомых графов нету.

— Как это нету! А мы на что? Граф Александр Пасько и граф Герман Курдюков.

Ну так как, хочешь?

Дня через два графья Пасько и Курдюков притащили Виктору свернутую в трубку бумагу и продолговатый деревянный ящик. Из трубки свисало что-то круглое на витом желтом шнуре.

— С баронством промашка вышла, — сокрушенно признался граф Пасько. — Пошли мы договариваться, а нам — по соплям, чтобы не жмотничали. Такой, говорят, уважаемый человек, а вы его — в бароны. Так что поздравляем тебя с княжеским достоинством.

Трубка оказалась свернутой грамотой. На документе, изукрашенном портретами всех царей и императоров, было множество печатей и витиеватых подписей. В деревянном ящике находилась сабля, на клинке которой Виктор прочел надпись славянской вязью: «Его светлости князю Виктору Сысоеву за заслуги перед Отечеством».

— Это кто же такие шутки шутит? — спросил Виктор, изумленно изучая саблю.

— Есть один придурок, — уклончиво ответил граф Саша. — Он уже многих произвел. И Ельцин у него князь, и Алла Пугачева. Так что не сомневайся.

— Давай, ваша светлость, наливай, — вмешался граф Курдюков. — Чай, не побрезгуешь отметить это дело с нашими сиятельствами.

— А это, — сказал Саша, выпив за здоровье новоиспеченного князя и дворянина, — передашь своему шефу. — Он показал на еще один рулон и второй ящик, поставленные гостями в угол. — Ему тоже обломилось. Да, кстати. У тебя жена есть?

— В разводе, — признался Виктор. — А что?

— Жаль, — огорчился Саша. — И к ней относится. Была бы теперь княгинюшка.

Так что имей в виду. Будешь снова жениться, выбирай тщательнее. Не дворняжку.

Графья-дворяне оказались веселыми ребятами. К документам, которые сочинял Виктор, чтобы придать торговле таможенными льготами юридически безупречный вид, они относились легко перебрасывали их друг другу через стол, перешучивались.

— А можем мы здесь использовать, например, вексель? — спрашивал Виктор, морща лоб.

— Можем, — охотно соглашались графья. — Можно вексель. Можно шмексель. Нам все едино.

Когда же Виктор начинал изображать на бумаге схемы передвижения товарных потоков и денег, графья придвигались поближе и умолкали, внимательно наблюдая за квадратиками и стрелочками и тщательно изучая проставляемые в кружках цифры прибыли, оседавшей в разнообразных местах. Иногда дворяне переглядывались, кто-нибудь из них брал мобильный телефон, отвернувшись, набирал номер и, отойдя к окну, что-то еле слышно бормотал в трубку. Возвращаясь, кивал, и обсуждение продолжалось. Или говорил: «Хватит на сегодня. Завтра докуем», — и назавтра в сысоевские схемы вносились некоторые уточнения.

Самая большая проблема упиралась в счет, на котором должна была концентрироваться вся выручка за машины. Виктор настаивал, чтобы этот счет принадлежал «Инфокару».

— Поймите, — убеждал он, — если хоть копейка уйдет мимо нас, меня никто не поймет. Мне просто не разрешат этого сделать. У нас за всю историю не было случая, чтобы мы работали с чужих счетов.

Графья стояли насмерть.

— Ты вот это видишь? — Граф Гера тыкал пальцем в таможенный штамп на контракте с «Полимпексом». — Контракт зарегистрирован. И никто больше в таможню ни с какими исправлениями или дополнениями не сунется. Понял? Нарушать законы мы тоже не будем. Мы их уважаем. — Он подмигивал Виктору. — Пойми, чудак, если мы сделаем точно так, как написано, у нас потом проблем вовсе не будет.

В чистоту намерений обоих графов Виктору очень хотелось верить. Но было боязно. Фактически речь шла о том, что на счете Ассоциации содействия малому бизнесу в некоторый момент должна оказаться астрономическая сумма денег. И исключительно от подписи какого-то Горбункова, которого Виктор в глаза не видел и о котором сами графья пренебрежительно говорили как о зиц-председателе, зависело, будет ли эта сумма конвертирована в валюту и отправлена по указанному Виктором адресу или же, как это много раз случалось, бесследно пропадет.

«Никакого бизнеса на доверии», — стучала в мозгу у Виктора чеканная фраза Платона.

— А вот у «слепых», — начинал Виктор, уже обогатившийся кое-какими сведениями, — у «слепых» можно по их поручению платить за рубеж со своего счета…

— Ну и иди к «слепым», — разводил руками Гера. — Через год тебя возьмут за… за это самое место.

— Так с ними же черт знает сколько народу работает!

— Всех и возьмут. Можешь не сомневаться.

— Как же быть?

— Думай. И мы думать будем.

Наконец к Виктору пришла спасительная мысль.

— Ребята, мне нужны гарантии, — сказал он графьям, пригласив их как-то вечером в «Метрополь». — Вы ведь не сами по себе. Кто-то же за вами стоит. Тот, кто все это устроил. Познакомьте.

— Это тебе не нужно, — категорически заявил Гера. — Забудь. И вообще, мы уже с тобой кучу времени потеряли. Пока мы тут возимся, люди вовсю бабки делают.

Саша молчал, поглядывая на Виктора через стол, а в конце ужина неожиданно спросил;

— Так что, хочешь с нашим домовым поговорить?

— Хочу, — признался Виктор. — А почему с домовым?

— Да так, прозвали… Вроде как нечистая сила, но одомашненная. Я ему скажу.

Домовым оказался герой Афгана полковник Беленький. Скрипя протезами и морща покрытое красными пятнами ожогов лицо, он слушал сбивчивые объяснения Сысоева.

— Ну и что? — спросил он. — И вся проблема? Да хрен с ним! Гера! Сколько у нас сейчас на счете? В Швейцарии? Запузырь ему двести штук куда скажет. Вот и будет ему гарантия. А из Ассоциации гони деньги траншами тоже по двести штук.

Понял, Витек? Я тебе вроде как кредит даю. Ну, скажем, под десять процентов годовых. Ежели тебе в течение двух дней из Москвы деньги не поступили, эти двести тысяч твои. И разбегаемся. А если все в порядке, то, когда все закончим, вернешь мне двести двадцать. Тебе гарантия нужна? Бери, пожалуйста. Не бесплатно, конечно. Ну что, сиятельства хреновы? — обратился он к графьям. — Учитесь коммерции. Вы там две недели ковыряетесь и ни хрена, а я за пять минут двадцать штук срубил, — Паша, — обратился к нему Виктор, перешедший с полковником на «ты» с первой же минуты, — у меня один вопросик есть. Ответишь?

— Валяй.

— Ты ведь афганец? Почему ты в этой Ассоциации, а не в их фонде?

— Жить хочу, — лаконично ответил полковник Беленький. — Они там еще работать не начали, а уже перегрызлись. Каждый на себя одеяло тянет. Я говорил там, — он потыкал пальцем вверх, — чтобы им льготы не давали, пока между собой не договорятся. Не послушались. Хотели меня туда старшим поставить, да я отказался. Я эту братву хорошо знаю — и Валеру Радчикова, и Мишку Лиходея. Это все добром не кончится.

— А ты мне не можешь объяснить, какой смысл, вообще говоря, в этих льготах? На кой черт надо таможенные пошлины вздувать до неба, а потом льготы раздавать?

— Если я тебе скажу, что государство вдруг вспомнило про Пашу Беленького и решило дать ему подзаработать, ты ведь мне все равно не поверишь, — резонно заметил полковник. — А других объяснений у меня для тебя нет. Если сам придумаешь, будешь молодец. Имей в виду, каждая копейка у меня под контролем.

Да еще под каким! Понял? Еще одну вещь я тебе хочу сказать. Про то, что ты меня видел, забудь. Если твои умники обо мне узнают… В общем, есть Ассоциация, и все тут.

Когда Виктор вернулся в «Инфокар», то у дверей бывшего платоновского кабинета столкнулся с Федором Федоровичем.

— Как здоровье, Виктор? — дружелюбно поинтересовался Эф Эф. — Ничего? Ну и ладно. А бизнес? Я слышал, вы теперь автомобилями занимаетесь.

— Вроде бы идет потихоньку, — осторожно ответил Виктор. — Совет не дадите, Федор Федорович?

— Если смогу. — Эф-Эф распахнул дверь в платоновский кабинет, пропуская Виктора вперед.

— Ситуацию на таможне знаете? — спросил Виктор, усаживаясь в кресло.

• Предыдущая
• 92/176
• Следующая