Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 64

• Предыдущая
• 64/176
• Следующая

— А что мне делать, если она так и не появится?

— Я же сказал. Приходите через три дня, подавайте заявление. По месту жительства. Да не дергайтесь вы, вот же черт! Спорить готов, что она уже дома.

Или вот-вот будет.

Дома Насти не было. Ее не было всю ночь. А утром Сергей нашел в почтовом ящике записку.

Поиск — Алло, Федор Федорович, это Илья. Как у вас там, в столице?.. Так…

Так… А что у наших?.. Это не здорово… Творят, что хотят… Да… Да…

Федор Федорович, вы просили меня позвонить? Какое-то дело?.. А, вы про это…

Скажу честно, плохо все… Ну давайте расскажу по порядку. В среду вечером Сергей мне позвонил, сказал, что пытались забраться в квартиру… Нет, у них что-то с замком было, вызвали слесаря, он и заметил… А на следующий день и случилось… Подробно? Ну пожалуйста. Около девятнадцати она уехала домой на служебной машине. В двадцать один ноль-ноль машина на станцию не вернулась.

Тогда Терьян поехал домой на другой машине, увидел, что никого нет, начал звонить водителю — телефон не отвечал. Вернулся на работу. Сперва, как водится, обзванивал морги, потом ему помогли вызвать следователя из соседнего отделения.

Я был проинформирован уже ночью. Утром появилась записка. Что?.. У меня сейчас нет текста перед глазами, но там примерно так — спаси меня, сделай, что скажут, нечем дышать. Что?.. Ну мы же официально не можем… Почерк ее… Да, это установлено… Потом пошли звонки. Требуют двести тысяч… Он несколько раз ездил на встречи, никто не подошел… Машину нашли на Озерках. Облили бензином и сожгли… Водитель? Ну конечно. Паспорт с таким номером числится утерянным уже два года. Права на фамилию Дружникова не выдавались. Квартиру, где он жил, год назад снял некто Перфильев, заплатил за год вперед… Там милиция все перевернула, все чисто. Даже отпечатков пальцев нет… Ни одной бумажки, тряпки — и то исчезли. Ни пылинки! Думаю, дня три готовились… Что?.. Это, насколько я понимаю, версия номер один… К Еропкину? Ездили к нему, ездили. Сидит дома, настроение хорошее, на вопросы отвечает спокойно. Не знаю, не слышал, не общался. Очень уверенно себя чувствует. Начали оперативную разработку, но, если они деньги не возьмут, это все в пользу бедных. Он же не дурак, чтобы сейчас светиться… Есть и еще. У девочки, оказалось, богатая биография. У нее сестра погибла в Москве при похожих обстоятельствах. Вроде уже послали запрос или вот-вот пошлют. И еще — она тут у нас в бригаде при гостинице промышляла, потом резко бросила. Но это, по-моему, уже отработали. Кстати, к вашим здесь должны придти… Что?.. Тут такое дело. Проверили на месте документы фирмы, оказалось, что они брали из Москвы машины на реализацию. «Мерседесы». Продавали, а деньги отдавать не спешили, около трехсот тысяч зависло. Терьян объяснил, что было устное указание из Москвы временно попридержать деньги и пустить их на строительство. Но документов нет. Так что ждите гостей. Если запахнет висяком, наши все сделают, чтобы дело в Москву сбросить… Что?.. Скорее всего. Если похищение с целью выкупа, то должны были уже хоть что-то предпринять. Они же его просто на встречи выманивают, а на контакт не идут. Здесь другое. Тут ведь целая история. Водитель этот с ним около месяца работал. Видать, присматривался. А тут пошел слух, что он на ней женится. Главное дело, он же этого водителя — сам потом вспомнил — посреди ночи за шампанским и цветами посылал. Тут-то они, видать, и решили, что пора… Нет, никаких других идей нет. Либо Еропкин, либо дела сестры, либо гостиничная бригада, либо рука Москвы… Да, тут еще. Про это милиция вроде бы не знает, Сергей только мне рассказал. Несколько лет назад он был женат на ее сестре… Вот именно…

Которая погибла… Очень плох. Я привозил к нему нашего врача, тот говорит, что все вроде бы в норме. Но впечатление — как после инсульта. Понимаете, о чем я?

Я с ним вижусь почти каждый день, так у меня даже появляется мысль, что он заговаривается… Передам… Передам… В общем, вот такие невеселые дела.

Какие указания будут, Федор Федорович?… Понял… Понял… Ладно… Жму руку.

Все вокруг происходило, как в тумане. Приходили люди в форме, о чем-то говорили, спрашивали. Фиксировали вопросы и ответы, заставляли расписываться.

Забрали Настину записку, он не отдавал, полез с кулаками. Потом приходил врач.

Укол нокаутировал Сергея часа на два. И снова были лица в окне, грохот автоматных очередей и неясная фигура в пороховом дыму. Время от времени он видел встревоженные лица Ильи Игоревича, ребят со станции. Ходила по квартире женщина в белом халате, что-то делала, звенела посудой. Пахло спиртом, и в руку вонзалась игла. Он снова возвращался в заваленный битым кирпичом коридор, выныривал обратно и шептал чуть слышно:

— Я приношу несчастье. Я приношу несчастье.

По заросшему седой щетиной лицу текли слезы. Он не замечал их так же, как здоровый человек не чувствует, как дышит. А текли они практически непрерывно.

Иногда он вставал. С трудом передвигая ноги и придерживаясь за стенку, брел в туалет. О бешеной активности первых дней после исчезновения Насти вспоминал как о чем-то небывало далеком. Сейчас любое движение давалось ему с невероятным трудом, прежде всего потому, что постоянно кружилась голова и сильно тошнило.

В первые два дня после случившегося, когда еще жила надежда, он летал по городу, повинуясь поступающим по телефону указаниям похитителей. Первый звонок поступил, когда он, еще не веря своим глазам, вчитывался в несколько слов, написанных детским Настиным почерком на обрывке бумаги.

— Хочешь получить свою девку, — сказал глухой, как через меховую рукавицу, голос, — в половине девятого приезжай на Рубинштейна девять. Перейдешь на другую сторону. Там к тебе подойдут. Притащишь ментов — ей не жить.

До десяти утра Сергей метался по улице Рубинштейна, искательно заглядывая в лица прохожих, потом зачем-то позвонил к себе в приемную в сумасшедшей надежде услышать Настин голос, после восьмого гудка повесил трубку и стал набирать Илью Игоревича.

— Поезжайте домой, — приказал Илья Игоревич, выслушав сбивчивый рассказ. — Немедленно. Никто к вам уже не подойдет. Я сейчас буду.

Илья Игоревич застал Сергея за изучением второй записки, извлеченной из почтового ящика.

«Жди звонка, — значилось в записке. — Приготовь двести штук. К ментам не ходи. Иначе ей конец. Тебе тоже».

— Так, — сказал Илья Игоревич, — давайте срочно связываться с РУОПом.

Сергей схватил аппарат и прижал его к груди:

— Вы с ума сошли! Они же ее убьют!

Илья Игоревич уговаривал его долго. Он объяснял, что угрозы — дело обычное, что скрыть случившееся от милиции — непоправимая ошибка, что необходима надежная информация, а получить ее, сидя дома и ничего не делая, невозможно. Но так и не уговорил. Сергей отказывался даже обсуждать эту тему. А потом прозвучал очередной звонок.

— Приготовь деньги к четырем, — сказал тот же голос. — И сиди дома. Ровно в четыре позвоню, скажу, как передать. Понял?

В трубке раздались короткие гудки.

— Послушайте меня. — Илья Игоревич взял Сергея за руку. — Если бы милиция была оповещена, был бы реальный шанс засечь звонок. Пункт номер один. Номер два: предположим, вы пойдете передавать деньги. Предположим, на этот раз они явятся. У вас есть гарантия, что вас просто не пристукнут тут же при передаче?

Поймите, вы не правильно себя ведете. Поверьте специалисту — за всю историю существования организованной преступности ни разу не было случая, чтобы такие вещи проделывались без участия соответствующих органов и привели хоть к какому-нибудь успеху. И ее погубите, и себя.

Сергей замотал головой и потянулся к телефону. Ни Платона, ни Мусы на месте не было, он нашел только Ларри.

Выслушав Сергея, Ларри молчал долго. Так долго, что Сергей даже решил, будто оборвалась связь. Потом злобно и витиевато выругался.

— Это плохо, — сказал он наконец — Очень плохо. В милицию обращался?

— Думаю.

• Предыдущая
• 64/176
• Следующая