Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/176
• Следующая

Федор Федорович расхохотался.

— Насчет непросто, это вы здорово заметили. Но тут другое. Дело в том, что я, формально говоря, к этим вопросам отношения не имею. Так, знаю кое-что, но занимаюсь другими вещами. И мы договорились в свое время о разграничении компетенции. Просто я хорошо отношусь к Лене, а она меня попросила помочь, и я не смог отказать. Тем более что, по моим сведениям, наши друзья Сашу Еропкина немножко недооценивают.

— Почему вы так думаете?

— Знание некоторых принципов, Сергей, освобождает от необходимости знания некоторых фактов. Есть такая неприятная штука — интеллигентский снобизм. Да еще с академической прокладкой. Мы тут все такие интеллектуалы, да со степенями, да с званиями, а какой-то, извините, жлоб, который и читать-то не умеет толком, взялся с нами тягаться. Да мы его сейчас!.. Имеет место быть такая позиция.

Согласны со мной?

Сергей подумал и кивнул.

— Федор Федорович, у меня еще один вопрос есть. Общего характера. Можно?

— Конечно.

— Я даже не знаю, как сформулировать, — осторожно начал Сергей. — Я всех ребят знаю много лет, хорошо знаю. Ладно, Цейтлина давайте оставим, это особая статья. И все эти годы было знаете как… Вот я, например, с одним кем-то говорю, и это то же самое, как с другим, или со всеми вместе. Без разницы.

Понимаете меня? Не то, чтобы мы там сутками не расставались. Часто месяцами не виделись вовсе. Но если встречались, то будто домой попадали. Знаете, в биологии есть такой организм, забыл, как называется. Его можно разрезать на десять кусочков, и каждый из них — это такой же организм. Любые, скажем, два из них вместе окажутся — и из них двоих немедленно такой же организм образуется.

Понимаете меня?

Во взгляде Федора Федоровича появилось сочувствие.

— Понимаю. А вы это к чему?

— Тут дело вот в чем. Я в «Инфокаре», как вы правильно сказали, человек новый. И мне поэтому многие вещи лучше видно. Так вот — этого уже нет. Или почти нет. А есть что-то другое. Я не знаю — хорошо это или плохо, но это другое. И когда мне сто раз говорят, что здесь непросто, то, скорее всего, именно это и имеют в виду. Я немного выпил, поэтому плохо объясняю. Вы меня понимаете?

— Возможно. — Федор Федорович допил рюмку и переменил позу. — Так что вы хотели спросить?

— Не знаю, — честно признался Сергей. — Что-то мне не нравится. Но я не знаю, что. И вопрос может быть только самый идиотский — вы не знаете, что мне не нравится?

— Ну почему же идиотский, — неожиданно возразил Федор Федорович. — Думаю, что знаю. Самый простой на свете вопрос. И ответ тоже простой. Вам не нравится, что на вашу замечательную и дружную компанию распространяются законы природы и общества. Кому же может понравиться такое безобразие?

— Что вы имеете в виду?

— Э, батенька! Вы хотите, чтобы я вам лекцию прочел. Этак вы в Ленинград не успеете, а то, неровен час, и вообще раздумаете ехать. Могу вас заверить только, что ничего особенного с вашей командой не происходит. Все идет по правилам. И правила известны, и результат тоже. Совершенно определенный, детерминированный. Волнение ваше мне понятно, но оно сродни, как бы это сказать… Ну, скажем, ребенок промочил ноги, а родители переживают — простудится или нет. Зря переживают — простудится. Хотя здесь, конечно, другой масштаб. Вам что, хотелось бы узнать, что происходит и чем закончится?

Сергей налил рюмку и залпом выпил. Он сам не понимал, на кой черт завел этот разговор с совершенно чужим человеком и что он, собственно, хочет от него услышать. Просто сидевшая внутри тревога, накопившееся за последнюю неделю напряжение, невозможность отвести с кем-либо душу и доброжелательное отношение Федора Федоровича развязали ему язык.

— Пожалуй, не хочу, — тихо сказал он. — Скорее всего, нет. Спасибо вам, Федор Федорович. Я поеду.

— Ну, счастливо вам. Выход найдете? — Федор Федорович встал, пожал Сергею руку, подождал, пока за ним закроется дверь. Потом подошел к зашторенному окну и встал, заложив руки за спину.

— Узнать не хочет, — тихо сказал он. — Или боится. Ну что ж. Может, оно и к лучшему.

— Мне только что звонил Лева, — просипел белый от ярости Марк. — Он просто вне себя. Ты правда выдал Терьяну доверенность?

— Ну выдал, — ответил Муса, делая вид, будто ищет на столе какую-то бумагу. — Что — не надо было?

— А как по-твоему? — Марк ткнул сигарету в пепельницу и подошел к Мусе поближе. — Ты понимаешь, что ты сделал?

— Нормально сделал, — буркнул Муса, продолжая ковыряться в бумагах. — Без доверенности он там ничего не сможет.

— Нормально? — закричал Марк, уже не в силах сдерживаться. — А две доверенности на двух разных людей — это тоже нормально? А ты знаешь, что Лева летит сюда разбираться? Если он сейчас пошлет нас всех и уйдет, кто будет отвечать? Кто будет Питером заниматься? Еропкин? Или эта баба-цветочница? Ты чем вообще думаешь?

Муса скомкал сигаретную пачку и с силой запустил ею в угол.

— Ты чего сюда приперся? Решил меня Левой попугать? Да пусть катится.

Истеричка. Никуда не денется твой Лева, не беспокойся. Ты хоть почитал бы, что я в доверенности написал…

— Мне плевать, что ты там написал! Ты ему разрешил представлять «Инфокар».

А он вообще на что-нибудь способен? Ты не поинтересовался? А если он с твоей доверенностью полную ахинею подпишет, ты ответишь?

— Не беспокойся, отвечу.

— Ах, ответишь?! Какой порядочный нашелся! Интересно, ты с Платоном выдачу доверенности согласовал? Короче, садись и отзывай эту бумагу.

— Пошел отсюда вон! — закричал Муса, окончательно выйдя из себя. — И не смей больше ко мне являться. Я охране прикажу, чтоб тебя не пускали. Мне уже вот где твои фокусы сидят. Ладно, я тебе подыграл, уговорил Платона, чтобы его убрали в Питер…

— Мне подыграл? — Марк не желал сдаваться. — Да ты же первый это придумал.

Или забыл уже?

— Ну первый, ну и что! Вали, вали все на меня! Что-то ты не очень рвался в Питер это дерьмо разгребать. Хорошо, я его туда заткнул, я! Тем более не буду доверенность отзывать. Пусть работает.

— А как же с Левой?

— Заткни его себе в задницу, — посоветовал Муса, постепенно отходя.

По первому разряду За полтора десятилетия Лева Штурмин изменился мало. Его долговязая фигура бросилась Сергею в глаза сразу же, как только он вышел в зал ожидания. Лева скользнул по Сергею взглядом и зашагал ему навстречу.

— С приездом, Сережа, — радушно сказал он и, к немалому удивлению Терьяна, заключил его в объятия. — Сто лет не виделись. Ну какая программа?

— Черт его знает, — признался Сергей. — Может, поговорим, тогда и программа появится?

— Я предлагаю вот что. Сейчас я заброшу тебя на квартиру. Ключи тебе Муса передал? Хорошо. Там позавтракаешь, немного отдохнешь, а потом позвони мне в офис. Вот телефоны — это через секретаря, это прямой. Секретаршу зовут Люся. И мы встретимся. Машину я тебе выделю — хочешь джип, хочешь «Вольво». Выбирай.

Сергей пожал плечами.

— Пока не надо. Будет нужно, я попрошу. Но лучше «Жигули», если есть. Я к иномаркам не приучен. Еще врежусь во что-нибудь.

Лева как-то странно посмотрел на Сергея.

— Что значит — врежешься? Машина с водителем.

— Потом обсудим, — смущаясь, сказал Сергей. — Может, еще и не понадобится.

Поехали.

— А тебе когда сообщили, что я прилетаю? — спросил по дороге Сергей, прерывая долгое молчание.

— Вчера, — с готовностью ответил Лева. — И ночью Марик еще раз позвонил, попросил встретить по первому разряду.

Что такое встреча по первому разряду, Сергей понял, когда, расставшись с Левой у подъезда, вошел в квартиру. Круглый обеденный стол, накрытый темно-красной скатертью, ломился от закусок. В центре красовались бутылки — водка, коньяк, виски, джин, шампанское, вино. А на диване сидела тоненькая девочка с распущенными длинными волосами, в наглухо застегнутом темном платье с белым воротничком. Когда Сергей появился в дверях, она встала и подошла к нему.

• Предыдущая
• 44/176
• Следующая