И пришел Разрушитель. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия - Страница 3

А сейчас ты меня вынудил, — в голос Прежнего прорвалось раздражение. — И ты, и этот остроухий дурень, который начал просить прощения вместо того, чтобы открыть Врата и убраться пока цел.

Хм, — а ведь у Прежнего, впервые за все время, обнаружилось слабое место — Мэль. Надо же! Арон никогда бы не подумал, что полуэльф, не смотря на предательство, дорог его двойнику. Более того, Арон до сегодняшнего дня сомневался, что Прежнему в принципе кто-то по-настоящему дорог. По крайней мере — из ныне живущих.

Впрочем, пока были вещи и поважнее:

Как ты перехватил у меня контроль над телом? И если ты мог сделать это раньше, то чего ждал?

Возникло ощущение, будто Прежний недовольно поморщился. Теперь Арон не только знал, когда тот говорил правду или лгал, но и отчетливо считывал его эмоции.

Ну и чего спрашиваешь, если сам догадался? — голос Прежнего стал еще более раздраженным. — Я же это вижу.

Хочу услышать от тебя.

Вздох.

Человека делают его воспоминания. Когда ты победил в Храме Триады, я понял, что таким, каким я был на тот момент, мне с тобой не совладать. Нужно было измениться. Полностью. По сути — стать тобой. А тебя я собирался превратить в себя.

Да.

Именно так.

Прежний был прав, сказав, что Арон и сам догадался.

И сейчас Арон ощущал лишь злость на самого себя — из-за того, что не сделал этого раньше.

А ведь, после возвращения из Храма Триады, у Арона появилось опасение, что он может стать таким же, как Прежний. Именно это опасение стало одной из причин того, почему он сохранил жизнь Истену и Пратасу. Значит, опасение не было пустышкой, не было создано неспокойной совестью, как ему тогда думалось.

Арону не требовалось спрашивать Прежнего, чтобы понять, почему обмен воспоминаниями менял личность. Да, старые воспоминания сохранялись, но блекли, уходили в глубины памяти, в то время как воспоминания двойника жили на поверхности, более яркие, более живые…

Мэль дернулся и застонал, но в сознание не пришел. Взгляд Арона скользнул по хрипло дышащему полуэльфу и с запозданием мелькнула мысль, что Арон все еще не обыскал его, хотя и собирался — вмешательство Прежнего выбило из головы остальные мысли.

В кошеле на поясе действительно, как он и ожидал, обнаружилось полтора десятка шаманские амулеты. Еще два висели у Мэля на шее на крепких цепочках. По крайней мере Арон предположил, что все это были именно амулеты — никакой магии в них он не ощущал. Да и доступ к Дару все еще не вернулся.

«Прежний, как аннулировать действие амулета, заблокировавшего Дар? Какой-нибудь из этих амулетов может помочь?»

Тот хмыкнул.

«Аннулировать никак. До рассвета это место останется отрезано от доступа к источнику».

«Это место? То есть амулет воздействует не на мага?»

Прежний хохотнул:

«Забавно, да? Маг думает, будто потерял доступ к Силе, а на самом деле ему достаточно отойти шагов на тридцать — и Сила вернется».

«Очень забавно», — буркнул Арон, кинув уже остывший меч в ножны и подхватывая с земли все еще бессознательного полуэльфа. — «Тридцать шагов в любом направлении?»

«Верно», — согласился Прежний, все еще посмеиваясь.

На девятнадцатом шаге вернулись Тени. Еще три шага — огненная стихия. За ней — вода, земля, и, последним, воздух. Двадцать семь шагов — и действие шаманского амулета закончилось полностью. Куда более приятное возвращение Силы, чем летом, когда Мэль впервые опробовал на нем подобный амулет.

Арон опустил Мэля на землю, сел рядом и на всякий случай убрал кошель с амулетами подальше от полуэльфа, пусть даже связанного.

Сколько времени оставалось до полного превращения? Полной замены наших личностей? — спросил он Прежнего.

Прежний не ответил.

Арон криво улыбнулся и повернул Мэля на бок, так что стало видно лицо — и тонкая струйка крови, текущая изо рта. Предатель дышал, но дышал хрипло, надрывно, и слышно было, как что-то хрипит и булькает у него в груди.

Тебе не кажется, Прежний, что одно из сломанных ребер проткнуло Мэлю легкое? — все также криво улыбаясь, спросил Арон. — А может и не одно. Как думаешь, долго он проживет без лечения?

Вспышка гнева от двойника:

Что, решил шантажировать меня его жизнью?

А ты догадлив, — согласился Арон, внутренне готовый к тому, что Прежний «одарит» его еще одним болезненным воспоминанием. Или двумя. Но вряд ли больше — у Мэля в запасе явно оставалось не так уж много времени.

Если я отвечу, ты его исцелишь? — вместо того мрачно спросил Прежний.

Ответишь на все мои вопросы правдиво — исцелю.

Пауза. Долгая пауза — уж о чем там думал Прежний, что взвешивал на внутренних весах — бесы его знали. Но наконец ответил, с явной неохотой, но правду:

До полной замены оставалось от трех до шести недель — смотря по тому, как быстро я бы скормил тебе оставшиеся годы воспоминаний.

Арон втянул воздух. Как мало! Всего несколько недель… И если бы не эта встреча с полуэльфом, план Прежнего бы сработал.

Ты бы дождался полной замены — и что? Убить меня ты бы не смог.

Лишил бы власти над телом, — отозвался Прежний. — Задвинул бы в глубины собственного разума. Ну а потом попытался бы избавиться от твоего духа.

Арон хмыкнул:

Прежде ты признавал, что мог бы принести в жертву собственного сына ради восстановления памяти, а тут возвращение не памяти, а самой жизни. И ты потерял такую великолепную возможность — ради кого? Ради предателя?

Не ради предателя. Ради моего лучшего друга. Хотя… — в голосе Прежнего проскользнуло сожаление, — хотя, честно сказать, я не планировал вмешиваться. Но не смог смотреть, как ты убиваешь Мэля. Не выдержал.

— Не выдержал… На тебя это не похоже, — задумчиво сказал Арон. — Не похоже, потому что это уже не совсем ты. Влияние моей личности?

— Скорее всего, — нехотя согласился Прежний.

А в памяти Арон всплыли слова Кирка, сказанные всего несколько часов назад, слова о маске добряка, которая начала сползать. Вспомнилось, как он чуть не раздавил горло мальчишке-Светлому — ни за что — и удивление собственному равнодушию. Вспомнилось растущее сожаление о том, что он оставил Истена и Пратаса в живых, а не убил, пока была такая возможность.

— Я действительно превращаюсь в тебя, — сказал Арон.

Сейчас, вспоминая свои мысли и эмоции — какими они были всего несколько недель назад — сравнивая с нынешними, он все отчетливей видел разницу. Сам процесс был слишком постепенным, чтобы заметить его изнутри, а вот снаружи, для чужих глаз — очень даже видимым. Даже для Кирка, который вовсе не был образцом милосердия.

А еще, анализируя свои поступки, Арон пытался — и не мог — ощутить хоть что-то, похожее на угрызение совести. Ему не было жаль ни придушенного Светлого подмастерья, ни наемников, которых он отдал мстительным степным духам. И он бы без колебаний убил сейчас братьев Истена и Пратаса, появись такая возможность.

— Эти изменения обратимы? — спросил он Прежнего.

— Понятия не имею. Мне, знаешь ли, не приходилось раньше менять свою личность.

Арон бросил быстрый взгляд на полуэльфа, который дышал так же хрипло, но вроде без видимого ухудшения, и попытался проанализировать свои эмоции дальше.

Альмар?

Нет, в отношении ребенка ничего не изменилось. Он по-прежнему любил сына, ощущал жгучее желание найти его, сделать все, чтобы тот был в безопасности. Готов был идти за ним на край света.

Венд?

И тут тоже ничего не изменилось — друг был все также дорог ему, и чувство вины за то, что Венд в его мире погиб из-за него, это чувство вины не уменьшилось.

Парни, которые пошли за ним в Степь? Он так же, как и прежде, ощущал свою ответственность за них.

Тери? Хотя она не была и не будет его Тери. Но да, он все еще испытывал к ней теплые чувства. Был готов помочь, был готов защитить.