Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 4

Хотя в семье моей, похоже, чокнутых не было – просто они делали иной выбор.

В их время фэнтези ещё не расшатало границы допустимого. Наверное, им было страшно. Жутко. Они хотели вернуться к любимым. И их к этому подталкивали, торопили. Может, этот самый Санаду.

А потом они всю жизнь расхлёбывали последствия.

Я хочу другого!

Быстро отпиваю красную безвкусную жидкость.

И зашкаливающий пульс успокаивается: выбор сделан, поздно волноваться.

– Ты даже не все обстоятельства выяснила, – засунув руки в карманы брюк, он взирает на меня с высоты своего роста. – Как безответственно. Надеюсь, в учёбе ты проявишь больше благоразумия.

– Зато теперь, раз я не умираю, вы можете рассказать всё без спешки, подробно, – сделав ещё один глоток, улыбаюсь и открываю переноску, засовываю бокал туда. Если мне надо выпить, чтобы остаться здесь, то и Марку Аврелию, наверное, тоже необходимо принять это лекарство. – Пей.

Он не спешит, и я даю любимую команду дедушки:

– Марк Аврелий, тост!

Марк Аврелий, пискнув, вцепляется в бокал, но ограничивается лишь парой чмокающих глотков.

Санаду приподнимает брови:

– Почему не Марк Антоний?

Да у нас тут знаток Земной истории! Должен вроде знать, что кончила эта пара плохо. С самым честным видом отвечаю:

– Потому что я не по белкам.

– Белкам? – Он умудряется задрать брови ещё выше.

– Марк Аврелий – белка.

Хмыкнув, Санаду качает головой:

– Ох уж эти белочки с Терры! – Он тяжко вздыхает и нарочито расстроенно тянет. – А драконы молодые-свободные закончились… Впрочем, ничего страшного: нам демонов подвезут, будет с кем развлечься. Замужество, кстати, освобождает от необходимости обучения.

И опять выжидательно смотрит. Этот подозрительный взгляд вынуждает уточнить:

– Вы издеваетесь или предлагаете?

– Я, конечно, предпочитаю рыжих, – усмехается Санаду, – но кто-то обещал не домогаться. Не стоит давать обещание, если не можешь его исполнить.

Кажется, у кого-то самомнение выше крыши.

– Я не о вас, а о демонах, которых вы мне предлагаете как альтернативу обучению. Вы считаете, что я не смогу здесь учиться, или свахой подрабатываете?

Мгновение Санаду смотрит на меня. Сурово произносит:

– Я скорее анти-сваха. И если мозги есть – учиться можно. Идите за мной.

Вытаскиваю бокал из переноски – Марк Аврелий всё допил!

Протягиваю оба бокала Санаду, но тот лишь головой качает:

– Оставьте здесь. И захватите Марка Антония.

– Это Марк Аврелий! – Отставив бокалы, закрываю переноску. Подхватываю пуховик.

С пуховиком в одной руке и переноской в другой отправляюсь за Санаду в темноту. Слышны только мои шаги. И шелест одежды. Попискивания Марка Аврелия.

Здесь удушающе жарко.

– Как долго придётся отрабатывать обучение? Есть ограничения на права и трудоустройство иномирян?.. И не могли бы вы свет включить. Может, у вас, вампиров, ночное зрение, а у меня нет, и если я споткнусь и упаду вам на спину, не считайте за домогательство.

Громко щёлкают пальцы Санаду. Над его головой вспыхивает шар света. Мы находимся в коридоре с ровным, исключающим спотыкание полом.

Меня перетряхивает от накатившего холода.

Поставив переноску, торопливо натягиваю пуховик. Санаду оглядывается.

– Холодно же, – поясняю в ответ на его непонятный взгляд.

Едва я, подхватив переноску, делаю несколько шагов, нестерпимый жар разливается  по телу.

– Температура воздуха меняется? – уточняю я.

– Здесь нормальная температура. Жар и озноб – побочный эффект зелья. Исключительно субъективное ощущение, смена одежды не поможет.

– Могли бы предупредить, – расстёгиваю пуховик. – А, ну да, я же не спрашивала.

– Совершенно верно, – через плечо улыбается Санаду.

Он явно издевается.

Коридор заканчивается большой тёмной аркой.

В пуховике невыносимо. Снова приходится раздеваться. А когда пытаюсь догнать Санаду, удаляющего вместе со светящимся шаром, ноги внезапно путаются.

– Эм… – я с трудом передвигаю ослабевшие конечности. – Теперь ноги отнимаются – это тоже нормально и чисто субъективные ощущения?

– Да. Это побочный эффект заклинания стазиса, будьте внимательны. И поторопитесь: надо инициировать магический источник. Потом отдохнёте.

Просто чудесно!

Руки тоже начинают отниматься.

– У вас зимы холодные?

Сбившийся с шага Санаду оглядывается:

– Нет, а что?

Роняю пуховик и, следя за руками, заставляю их прижать переноску к груди. Шагаю дальше. 

Санаду, чуть сощурившись, наблюдает за моим приближением.

Тело отнимается. С каждым мгновением всё больше, до панического биения сердца. Жар и холод накатывают попеременно. Одно утешает – это временно.

До Санаду я добираюсь походкой зомби. Изрядно разложившегося. Способного только на «Ы-ы-ы», потому что язык тоже отнимается.

Лишь бы Марка Аврелия не уронить. Только бы не уронить переноску.

Перед глазами всё расплывается.

Зажмуриться бы и постоять немного. А лучше полежать. Но держусь.

Санаду шагает в арку и исчезает за её тёмным пологом. Светящаяся сфера ныряет туда же, мгновенно погружая коридор во тьму.

Ну, прекрасно!

Из тьмы доносится ровный голос Санаду:

– Проходи.

Ковыляю за ним. Прорываюсь сквозь вязкую преграду. В глаза ударяет свет. По мановению руки Санаду сияющий шар взлетает выше, освещая огромный амфитеатр с пустыми рядами сидений.

В центре – стальной цилиндр. Матовая, покрытая медными письменами поверхность раскалывается на равные лепестки и раскрывается, обнажая огромный, метра три-четыре, кристалл. Синие грани вспыхивают в свете сферы.

– Опаздывающим торжественные церемонии не положены, – Санаду искоса посматривает на меня.

Проверяет, устою я или нет? Устою! Удовольствия наблюдать за моим падением не доставлю… Надеюсь.

Мой лоб обжигает внезапно. Щекотный жар разливается по телу, наполняя каким-то странным, чужеродным восторгом. Он ослепляет – я утопаю в сиянии.

***

Из своего многолетнего опыта управления государством и преподавания Санаду знает главное: дерзких надо осаживать сразу. Особенно студентов: они хуже закоренелых преступников! Один раз позволишь взять верх – и потом они раз за разом будут проверять границы дозволенного, чтобы повторить тот единственный успех.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А студента и не накажешь сильно, так что попустительство грозит катастрофой.

Именно предчувствие катастрофы не покидает Санаду с момента, как он руками вместо телекинеза подхватывает бесчувственно падающее террианское чудо вместе с переноской. Хотя нет, раньше – наверное, с её обещания не домогаться.

Когда понял, что ему придётся её учить, а она рыжая.

У него проблемы с рыжими. Всегда!

А тут сразу ни осадить не удалось, ни добиться просьбы о помощи – последнее весьма способствует приручению строптивых. Проблема!

В кабинет Эзалона Санаду заходит в наимрачнейшем расположении духа:

– Надо было тебя с накладными рогами отправить!

Эзалон поднимает седую голову от схемы нового узора и вопросительно смотрит на коллегу. Тот, пройдя мимо вышитых картин-порталов, ложится на кожаный диван и складывает руки на груди.

– Ты что, клыки не показал? – спрашивает Эзалон.

Рассказывать, что признание в вампиризме вызвало лишь обещание не приставать к нему, – Санаду! Грозе Академии! – он не собирается: Эзалон такое лет пять смаковать будет. А то и все десять.

– Не впечатлили мои клыки! – театрально вздыхает Санаду. – Будем считать, что у меня из-за этого депрессия. Поэтому я не могу заполнить документы о поступлении и изучить предложения профессоров, – он косит чёрным глазом на высоченную стопку папок. – Давай ты сам это прочитаешь и составишь расписание для демонов.