Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 5

После этого заявления ещё кто-то встаёт, и ещё, ещё. Но, судя по цокоту каблучков, к кафедре приближается только одна девушка.

Глядя мне в глаза, Санаду разворачивает листок с контрольной Антония.

И там не только пятна чернил.

В том месте, где должно быть имя, накарябаны то ли цветы, то ли ягоды, то ли всё вместе.

Среди чёрных небрежных капель в местах для ответов накарябаны подобия человеческих фигурок, кустиков.

– Наскальная живопись, – негромко произношу я и упираюсь ладонями в столешницу.

Тут же меня теснит острый локоть, и Яслена нависает над бумажкой.

– Как интересно! – преувеличенно бодро выдаёт она и поднимает на Санаду восторженный взгляд. – Профессор, вы поможете мне понять это? Всё же это… создание практически мой профиль, я бы так хотела его понять, но, боюсь, без вашей помощи просто не справлюсь. Профессор…

На её скулах медленно расползаются розовые пятна. Санаду со вздохом подпирает щёку кулаком и смотрит на неё как-то печально.

Ну а я, перевернув листок, рассматриваю картинки на обратной стороне: тут спиральки, треугольнички, а к фигуркам условных людей добавляются фигурки птичек, котиков, ящерок – ну, я так это понимаю. Иероглифы какие-то в начальной стадии своего образования.

– Яслена, – голос Санаду тихий, но жёсткий. – А вы уверены, что перед нами животное, а не разумное существо?

– Ну… – смущённо тянет Яслена и склоняет голову.

Смотрит на него исподлобья. Глупая-глупая девочка, у него же на лице сейчас написано «держи дистанцию».

Разворачиваюсь, окидываю взглядом наблюдающих за нами менталистов (кажется, их любопытство не настолько сильно, чтобы подойти к Санаду) и отправляюсь к Антонию, а Санаду насмешливо продолжает:

– Я, конечно, понимаю ваше желание провести со мной побольше времени, но, полагаю, больше времени вам надо уделить учебникам. Ваш предыдущий доклад о разнице наведённых образов и реальных существ с точки зрения менталистики, похоже, оказался недостаточным для вашего более глубокого понимания сути ментального проявления разума. Посему предлагаю вам написать следующий: различия между условно разумными и разумными существами. Страниц так на пятьдесят. Убористым почерком.

– А если я ошибусь, вы лично разберёте со мной ошибки?

Я чуть было не оборачиваюсь, но одёргиваю себя: что-то я тоже стала во всём видеть всякие двусмысленности. Может, Яслене интересна тема?

– Если ошибки будут, – холодновато отзывается Санаду, – мы разберём их на лекции.

– Я бы не хотела отвлекать остальных студентов от занятий…

– Тогда напишите доклад без ошибок. Порадуйте меня, пожалуйста. Вы же хотите произвести на меня хорошее впечатление? Всё в ваших руках.

Пока они всё это обсуждают, я дохожу до Антония.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У тебя хорошо получилось, – похлопываю его по плечу. – В моём мире такое бы за миллионы на выставках предлагали. То есть за очень дорого продавали.

Моргнув, Антоний прижимает лапки к груди и скалит зубы. Кажется, это улыбка.

***

Моё присутствие на дальнейших занятиях можно объяснить только желанием Санаду продемонстрировать мне быт менталистов, потому что обучение у них в основном практическое, а мне с абсолютным щитом делать почти нечего. И сосредоточиться на телекинетическом воздействии на пёрышко, которое выложил передо мной Санаду, в толпе не получается.

Чего не скажешь об Антонии: у него не только пёрышко, но и стул летает.

Но всему приходит конец, завершаются и эти занятия.

– Клеопатра, Марк Антоний, – Санаду усмехается. – Останьтесь.

Я замираю на полпути к выходу, Антоний тоже и даже уши прижимает. Остальные студенты, сначала замедлившись, под взглядом Санаду развивают рекордные скорости.

Вот были они, а через две секунды в аудитории остаются трое. Санаду поправляет свой шёлковый галстук, булавку в нём.

– Вы что-то хотели? – я подавляю желание как-то одёрнуть платье или волосы.

Аврелий почему-то прячется за моей спиной. Но при этом хвостом охватывает мои ноги.

– Да, – Санаду запихивает пачку листов в свою папку. – Хотел покормить вас ужином.

– Обоих? – уточняю я, а хвост плотнее окутывает мои ноги.

– Да, – мягко улыбается мне Санаду. – Подозреваю, у вас нет мешка орехов…

Антоний резко выглядывает из-за моей спины.

– …чтобы порадовать кое-кого, – теперь мягкая улыбка отражается и в глазах Санаду. – Да и в целом разве вы против ужина со мной?

– Эм, – от такого вопроса я даже подвисаю. – А у меня есть причины противиться?

– Определённо нет, – Санаду подходит ко мне и предлагает свой локоть.

Я смотрю на его согнутую руку.

– Держитесь, – поясняет Санаду. – Иначе я не смогу вас телепортировать.

– А Антоний?

– Он держится за вас хвостом, этого достаточно.

Я приподнимаю руку, но в нерешительности медлю и не касаюсь ткани такого благородно синего цвета. Почему-то мучительно терзает вопрос: Санаду сейчас снова тёплый или нет?

– Что-то не так? – с долей беспокойства спрашивает он, и я дёргаю голову – заглянуть ему в лицо, но останавливаюсь, чтобы не попасть под чары тёмных омутов.

В самом деле, что это со мной? Не страх же: я уверена, у Санаду нет причин мне вредить, так что… Я решительно подхватываю его под локоть и сквозь ткань ощущаю тепло сильной руки.

Антоний порывисто налетает на нас, сгребая своими лапками в объятия, притискивая к своей мохнатой груди.

Нас окутывает серая дымка.

Хлоп! И вот мы уже в столовой особняка Санаду.

На столе накрыто на троих. Цветные магические сферы парят под потолком. Гирлянды шариков тёплого огненного света разложены в стеклянных бокалах и полусферах на столе. Они чем-то напоминают свечи.

Рядом со столом не просто мешок – там орехи насыпаны в огромный ящик. В некоторых игровых комнатах именно столько выделяется на сухие бассейны. Вот и это похоже на сухой бассейн, причём орехи там всякие: и размера грецкого, и с кокос, и мелочовка.

– Ы-ы… – Антоний разжимает лапы и, растолкав нас, подпрыгивает.

Большое рыжее тело с треском и грохотом опускается на «бассейн» с орехами, и Антоний, радостно пища, зарывается в них.

– Одного гостя я порадовал, – Санаду улыбается едва заметно, с какой-то хитринкой, и снова подставляет мне локоть. – Надеюсь, и гостье угожу.

– Зачем? – от удивления даже моргаю.

А Санаду задирает бровь:

– Может, вы мне нравитесь, порадовать хочу.

– А, ну, если может нравлюсь, то да, – хмыкаю я, – это хорошее объяснение.

Правда, немного непонятное в свете писем Маре, но, может, Санаду себя виноватым чувствует за изначальный неласковый приём, вот и компенсирует.

Санаду повторяет трюк со второй бровью, но я поворачиваюсь к торчащему из орехов огромному рыжему хвосту и улыбаюсь этому умилительному зрелищу.

Папка с контрольными, повинуясь небрежному жесту Санаду, уплывает на софу в углу, а сам он галантно подводит меня к одному из стульев и помогает сесть.

Когда Санаду устраивается напротив, двери в столовую распахиваются, и трое слуг в тёмно-зелёных со светло-зелёным растительным орнаментом ливреях вносят накрытые серебряными колпаками блюда.

Кажется, кто-то собирается меня закормить.

***

Этой ночью Санаду не спится. Но не потому, что Мара не отвечает (хотя пора!), а из-за Клео.

Он лежит на своей постели, подсунув ладони под затылок, смотрит в потолок, освещённый отсветами фонарей.

Вспоминает.

Думает.

В аудитории ему показалось, что его вид Клео впечатлил.

Ну, менталисток в подавляющем большинстве точно впечатлил, они оценили и его преображение, и редкую для него демонстрацию атрибутов власти – перстень правителя кантона.

Большая часть группы, включая парней, правильно оценили причину и цель его преображения.