Кто люб богам (ЛП) - Росс Кейт - Страница 30

- Зачем она вам?

- Я думаю, что у неё есть, что сказать мне. Если же нет, я узнаю много нового о правах женщин. Не думаю, что ваша сестра будет возражать.

- Я не думаю, что она будет возражать против того, чтобы кто угодно узнал много нового об этом, – вздохнул Клэр. – Конечно, берите, если хотите.

- Спасибо.

Джулиан покинул Клэра, гадая, может ли книга что-то сказать ему. Эта Верити Клэр важна, в этом нет сомнений. Клэр явно боялся за неё. Возможно, он не лгал, когда говорил, что сестра незнакома с Александром; и её явно не было на вечеринке, когда его убили. Но оставалась вероятность, что Александр встречался в своём доме с неизвестным. С гипотетическим Джоном Ноуксом – который мог оказаться и Джейн.

Глава 11. Рискованное пари

Верный своей политике «чаще появляться на людях и позволять высшему свету снабжать его сведениями» Джулиан поехал в клуб «Уайтс». В гостиной он встретил группу молодых людей с книжками, в которые записывали условия пари. Лондонские beaux ^[51] заключали пари и делали ставки на что угодно – не только на скачки, кулачные бои и крикетные матчи, но и на всё, что не имеет точного исхода – выборы, любовные интрижки, болезни. Когда ставить было не на что, пари просто выдумывали, и чем абсурднее, тем лучше. Один юный лорд недавно проиграл две сотни фунтов, поставив их на то, что сможет пропрыгать всю Сейт-Джеймс-стрит на одной ноге быстрее, чем его друг вслух прочитает страницу из «Морнинг Пост».

Увидев Джулиана, они резко замолчали и принялись бросать на него взгляды. Нетрудно было догадаться, о чём заключают пари. Кестрель подошёл к ним.

- Итак, джентльмены, какие по-вашему, у меня шансы?

Они переглянулись – одни развеселившись, другие взволнованно. Наконец, один из них заговорил.

- Я поставил сотню фунтов на то, что вы разгадаете убийство Фолькленда за две недели.

- Всего сотню? – Джулиан изогнул бровь. – Я бы поставил на себя пятьсот, если бы кто-то принял такую ставку.

- Я принимаю пари, – это был Оливер де Витт, денди, что недавно сделал себя соперником Джулиана. То был морщинистый молодой человек с узким, патрицианским лицом и длинным носом, будто бы созданным для того, чтобы хозяин его то задирал, то вешал.

- Я бы не стал, будь я на вашем месте, де Витт, – со смехом предупредил один из членов клуба. – В конце концов, все карты у Кестреля. Он один знает, что уже разузнал об убийстве Фолькленда, и когда выложит козыри на стол.

- Я не верю, что Кестрель нашёл что-то важное, – холодно ответил де Витт. – Насколько я понимаю, ищейки с Боу-стрит несколько дней ничего не могли поделать с этим преступлением. Нет никаких доказательств и ни soupçon ^[52] на мотив.

- Как замечательно, что вы так много знаете, – подивился Джулиан. – Нет ли вероятности, что это вы убили Фолькленда?

- Вынужден напомнить вам, что меня не было на той вечеринке.

- Это верно, – признал Джулиан, – я и забыл, насколько избранное там собиралось общество.

Де Витт впился в собеседника взглядом.

- Мистер Кестрель, я буду счастлив принять пари, но с одним изменением. Я ставлю пятьсот фунтов против того, чтобы вы сумеете разгадать дело Фолькленда, но не за две недели, а за семь дней.

- Принимаю, – быстро согласился Джулиан.

Они записали своё пари в книжки – убийство должно быть раскрыто к полудню вторника, десятого мая. Присутствующие немедленно разразились шквалом собственных ставок.

От толпы незаметно отделился Феликс Пойнтер и взял Джулиана под руку.

- Мой дорогой друг, я очень хочу поговорить с тобой. Пойдём в кофейную.

Феликс был ровесником Джулиана и сыном пэра из унылых северо-восточных графств. Джулиан подозревал, что серые, однообразные пейзажи родных мест повлияли на вкус Пойнтера в одежде – а этому вкусу требовалось хоть какое-то оправдание. Сегодня Феликс носил канареечно-жёлтый фрак, белые брюки и два жилета – нижний был пошит из алого атласа, а верхний пестрел чёрно-белыми полосками. Шейный платок был вишнёвого цвета с индийским узором из сине-жёлтых цветов. С цепочки для часов свисала пригоршня золотых печатей в виде шахматных фигур. У Пойнтера была стройная фигура и волнистые каштановые волосы, обычно страшно взъерошенные.

Молодые люди неторопливо вошли в кофейную комнату и сели за угловой столик. Официант принёс им кофе, печенье и только что проглаженные газеты. Феликс отодвинул последние в сторону, чтобы чернила за запачкали его перчатки.

- Должно быть, вы очень близки к разгадке убийства.

- Должно быть? – весело переспросил Джулиан.

- Чтобы держать такое пари – да, конечно.

- А вы хотите, чтобы я подсказал вам, на кого лучше поставить? Это неспортивно.

- Конечно нет, мой дорогой друг. Я просто хотел узнать, как у вас дела. Я ведь тоже в этом замешан, как вы знаете. Я был на вечеринке у Фолькленда.

- Да, я читал ваши показания Боу-стрит.

- Читали? – с интересом спросил Феликс. – И я сказал что-нибудь связное? Я страшно волновался из-за того, что судья пялился на меня, его секретари хихикали и ковырялись в зубах перочинными ножами, а тюремщик гремел ключами так, будто уже собрался посадить кого-то под замок, так что я ещё хорошо справился.

- Вы говорили достаточно ясно. Вы рассказали, что вы с миссис Фолькленд поговорили, она объяснила про головную боль и поднялась наверх, чтобы прилечь. Кажется, вы решили, что её слова о головной боли были искренними, а не просто предлогом покинуть гостей?

- О, да. Она выглядела очень нездоровой.

- Вы видели, как Фолькленд выходит из гостиной около часа спустя?

- Нет. Я был среди толпы в музыкальной, – глаза Феликса подёрнулись мечтательной пеленой. – Мисс Денби пела.

Джулиан посмотрел на него со сдерживаемым раздражением.

- Кажется, это ваша новая величайшая любовь?

- Вы должны признать – она удивительная красавица!

- Я признаю, она настоящая куколка – её головка приятна глазу, но набита опилками, если послушать, что она говорит.

- Вы слишком требовательны, мой дорогой друг. Когда у девушки такое лицо, я не слушаю, что она говорит.

- Вы ничего не слушаете. Неужели вам никогда не надоест восхищаться женщинами на расстоянии?

- Никогда. Я обожаю это. Больше у меня нет таланта ни к чему – спросите моего отца.

- По крайней мере, в этом у вас хватает опыта. Перед мисс Денби ведь была мисс Сомердейл, а перед ней – мисс Уоррингтон, что стала миссис Фолькленд.

Феликс посмотрел на друга внимательнее. У него были очень круглые, светло-голубые глаза, будто у вечно удивлённого ребёнка.

- О чём речь, дружище? Я что… подозреваемый? Так ведь говорят?

- Я должен признать, мне непросто представить вас, набрасывающемся со смертельным оружием на кого-то разумнее жареного гуся. Я видел, как вы позеленели, наблюдая за петушиными боями, и когда я слышу о том, что вы поехали на охоту, я подозреваю, что там вы помогаете лисам. Так или иначе, вы были на вечеринке Фолькленда, и у вас нет алиби на отрезок между без десяти минут полночь и четвертью первого.

- Ну конечно нет, мой дорогой друг. Кто вообще приходит на вечеринки и думает там о подобном? Только представьте себе: «Добрый вечер, герцог. Чертовски хорошее шампанское, верно? Вы выставите вашу лошадь на скачках в Дерби в этом году? Простите, я должен пойти засвидетельствовать моё почтение леди Какой-то-там-шир. Кстати, не могли бы вы запомнить, что мы с вами беседовали в точности в шесть минут первого? Просто на тот случай, если вас спросят об этом позже».

- Очень смешно. Но факт остаётся фактом – у вас нет алиби, и вы проявляли склонность к жене убитого.

- Это можно сказать о половине гостей. Помните, какой фурор произвела Белинда Уоррингтон, когда начала выезжать? Она затмила всех остальных дам в тот сезон. Десятки людей хотели жениться на ней. Все ссорились друг с другом за следующий танец с ней.