ВЦ - 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 15

Никто провожать его в гостиную не выходил, пошёл на голоса. Генерал уже переоделся. Надел форменные штаны и рубашку. Широченные красные лампасы. Казак!

У которых были красные? У енисейских? Челенков хобби себе завёл на старости лет — раскрашивать оловянных солдатиков. Появились уже специализированные магазины с солдатиками и всякими приспособлениями для окрашивания. Там и аэрографы и кисточки малюсенькие, и краски сотни расцветок. Так и узнал, какие цвета, какому казачьему войску соответствуют. Эх! Какая коллекция пропала! Там на сотню тысяч долларов набралось. Так не в деньгах дело. Сколько труда вбухано?! Сколько радости при окончании раскраски очередного маленького воина?!

Зашёл, оказалось, что семейство Аполлоновых не в гостиной вкушают пищу, а как большинство советских людей на кухне, причём не очень и большой. Контрастировала с огромным коридором.

— Так, Наташа, это Володя, второй Бобров.

— Кто? — девушка сняла школьное платье и одела халат. Чуть маленький. Быстро росла в последнее время. Всего по колено и на груди не очень нахлёстываются полы. Оставляют место для фантазии.

— Хоккеист хороший. С нами поужинает. Ты, ещё один прибор поставь.

— Маша, мы есть будем? — на кухню вошла женщина, которая не была ухудшенным и состаренным вариантом школьницы. Красивая, холёная. В роскошной причёске. Вечером? Для кого? Ну, да! Для себя и любимого мужа. Чтобы по секретаршам не бегал.

— Маша, это Володя. Поужинает с нами. Не обеднеем? Хочу его озадачить. Вообще, он милиционер и игрок хоккейной команды «Динамо».

— Мария Алексеевна, — женщина кивнула головой и оценивающе посмотрела на Вовку. Как на потенциального жениха. Наверное все мамы дочек старше шестнадцати так на молодых людей смотрят.

Вовка стушевался.

— Присаживайтесь, Володя. Вот, на этот стул, у нас сегодня антрекоты с печёной картошкой. Какая у тебя рубашка необычная. Красиво. Где покупал? Импортная?

— Швея — мамина знакомая, сшила, — потерял кучу строчек в рейтинге Вовка.

Наташа в это время наложила на четыре тарелки тонкие куски мяса и рассыпчатый белый, как снег картофель.

«А чего, — решил Фомин, — «дают, бери». Уселись и тут он генерала удивил, взял по привычке вилку в левую, а нож в правую. Хозяева были людьми простыми и правилам этикета обучены не были. Взялись наоборот. Резали ножом, зажатым в левой руке.

— Твою, налево! Семь классов, говоришь, и родители простые рабочие? Мать, ты посмотри, как он вилку держит, как на приёме в английском посольстве! — Аполлонов переменил приборы в руках.

— Мне так не удобно, — через минуту пожаловалась Наталья, тоже поменявшая приборы местами.

— Наташа, ты знаешь, зачем я Володю пригласил? Он тебе поможет английский выучить.

— За один вечер! — фыркнула блондинка.

— Почти, — улыбнулся девушке Вовка, стараясь продемонстрировать голливудскую улыбку.

Дальше ели молча и быстро. Потом пили чай с небольшими пироженками. А вот после генерал скомандовал:

— Так школьники, давайте в свою комнату и не подслушивать, мне несколько звонков сделать надо.

Нда, у Натальи в комнате стоял огромный стол и вся стена в книжных полках. Ровно и аккуратно заправленная узкая кровать, и даже кресло под торшером имелось. Что тут скажешь — генеральская дочка.

Дочка села на стул у стола, сдвинув плотно ноги и указала пальцем Вовке на кресло. Чуть ниже сидишь и прекрасные круглые коленки перед глазами. Твою ж налево. Мозг на раз отключает.

— Чего сидишь? Учи! — и ногу на ногу закинула. Специально. Смотрела «Основной инстинкт»? Или этот инстинкт и правда — основной?

— А в чем у тебя проблема? — Вовка собрал рассплывшиеся по древу мысли в кучку. Как-то смотрел по зомбоящику наткнувшись при переключении каналов, что Заболоцкий неправильно перевёл с древнерусского. Мысь — это не мысль, а белка. Белка растекается по древу. Ну, да чёрт с ним с Заболоцким. Нужно на генеральской дочке сосредоточиться, а не на её коленках.

— Какая проблема? — откинулась на стуле, при этом вырез халата чуть больше разрезался. Твою ж!

Опять белок в кучу.

— Произношение, грамматика, запоминание слов.

— Ну, про первые два не знаю, а вот запомнить слова правда не получается, — девушка надула губки, сердясь, очевидно, на Шекспира с лордом Байроном.

Давно, в школе ещё, читал Фёдор в журнале «Юность» повесть небольшую. Называлась — «Милый Эп». Сильная вещь для того времени. Там девушка учит этого самого Эпа английскому, используя всякие разные глубокие погружения, в том числе и языка своего в его рот. Главное же было в следующем.

— Наташик, можно я тебя буду так называть?

— Не можно, — но улыбнулась.

— Наталья Аркадьевна, принесите мне, пожалуйста, листок бумаги, ножницы и карандаш простой, но хорошо заточенный, — Вовка млел. «Наташик» начала подниматься и птички чуть не выпорхнули из халатика. Потом ещё предательский халат и коленки повыше показал.

Появились испрашиваемые вещи. Вовка нарезал бумагу на полоски и стал с одной стороны писать цвета, все какие знал на английском, потом перевернул бумажки и написал перевод крупными печатными буквами. Ну, там, «еловый» — значит жёлтый. А «brown» — коричневый. Потом принялся за туалетные принадлежности. На оставшихся бумажках написал предметы одежды. Получилось сто бумажек-полосок. Прошли в ванную и Вовка за висевшее на стене зеркало запихал бумажки с ванными принадлежностями английскими словами наружу. Эдакая ромашка получилась из круглого зеркала.

— Смотри, Наталья Аркадьевна, подходишь к зеркалу, чистишь зубы или умываешься и читаешь. Пытаешься перевести. Не получается, отгибаешь бумажку и подсматриваешь. Так несколько раз за день. Через три четыре дня бумажки переверни, а через неделю придумай новые, на предметы, которые мы ещё не охватили. Вот душ, например, забыли. Шланг. А оставшиеся бумажки так же в тех местах, где часто бываешь, сунь. В комнате у себя на столе в книги. Проходишь и пытаешься перевести. Уверяю, скоро все нужные слова выучишь, но на этом не останавливайся, дальше учи и время от времени старые бумажки для закрепления вставляй.

— Хитрый. Может и сработать. Хорошо, вот, выучу я эти слова, и что мне за это будет? — и смотрит, как боярыня Морозова на протопопа Аввакума.

Вопрос. Чем там главная героиня этого Эпа стимулировала? Обещала поцеловать. Да, легко.

— Я тебя поцелую.

Глава восьмая

Синий лед…

В жарких схватках раскаленный лед..

Парни в шлемах, словно пять ракет

Летят вперед, чтоб у чужих ворот

Зажечь победы свет!

Вьется над нами

Ветер как флаг, ветер как флаг!

Мы пишем коньками

Песни атак!

Матч состоится при любой погоде! Что имели в виду? Дождь? Плохо всё с дождями в Москве в январе. С неба-то его вылили. Не пожалели. Потом одумались, жахнули тридцатиградусным почти морозом, и дождик выпал мелким колючим снегом. Шёл он уже не первый час и даже не думал заканчиваться. Перед самым матчем пацаны из детских секций при «Динамо» прошлись с большими деревянными скребками и собрали снег в одну приличную кучу за воротами, туда пришло пару парней постарше с деревянными лопатами. Вовка Фомин, уже выкатившийся на площадку разминаться, с интересом наблюдал, как будущий «чёрный паук» неуклюже перебрасывает снег за борт почти сломанной лопатой. Вот он взял приличную порцайку уплотнившегося снега и лопата не выдержала, развалившись на составляющие. Яшин осмотрел обломки, взял фанерку руками и продолжил порученное дело. Настырный и упёртый. Вот, как бы его упёртость повернуть на желание бросить курить? Подумать надо.