Трехсотая параллель (СИ) - Акишина Антонина - Страница 54

Давнее тревожное эхо вдруг воскресло в сознании…

– Простите, Эльва, – сказала она быстро, – возможно, это не мое дело… Однако не хотелось бы, чтоб Вы наделали глупостей.

И вновь та улыбнулась – но иначе совсем, чем прежде:

– Глупостей? Боюсь, Ваш совет несколько запоздал. Все возможные глупости мною уже сделаны.

Слова эти как будто подтверждали дашины опасения:

– А как же тогда назвать… то, что Вы намереваетесь сделать сейчас?

И снова – странная, загадочная полуулыбка:

– Возможно, единственно разумное за всю жизнь…

– Мне так не кажется… Хотя, возможно, я чего-то не понимаю…

Эльва снова осмелилась взглянуть на нее:

– Должно быть. Вы, возможно, подумали… Не извольте беспокоиться: я отнюдь не собираюсь сигать со скалы или лезть на первую встречную осину. Хотя здесь, не исключено, дошло бы и до этого…

«Даже наверняка».

Но хорошо, коли так.

– И куда же, Эльва?

– Это не имеет значения. Главное, подальше отсюда… Я игрушка для них, – добавила она неожиданно, глядя опять в пол. – Средство воплощения в жизнь их амбиций. Если же меня не будет поблизости, под рукой… Они, вероятно, угомонятся.

Даше не требовалось пояснять, о ком речь.

– Может быть… Но они будут Вас искать, об этом Вы подумали?

– Да. И постараюсь сделать всё, чтобы не нашли.

«Зачем она говорит всё это мне? – мелькнула мысль. – Прежде, помнится, была не особенно разговорчива…»

Впрочем, весь этот визит настолько необычен, неожидан, что изумляться мелочам как-то не приходилось.

– Эльва, позвольте вопрос. Почему Вы бежите, вместо того чтобы…

– Этого я не могу, – ответила она быстро и твердо. – А так… Вопрос, думается, вполне удовлетворительно разрешится и так.

«Хотелось бы верить».

Впрочем, и Эльву тут Даша понимала, хоть бывать на ее месте ей никогда не доводилось и, хотелось верить, не доведется никогда.

В маленькой клетушке опять воцарилось молчание. Да, кажется, и не о чем уже больше было говорить.

Но Дашу занимал – и давно уже – еще один вопрос:

– Эльва… Разрешите спросить еще кое-что. Не сочтите за… бестактность, однако… Там, в библиотеке, я… случайно слышала… кое-что из Вашего разговора с… Вы понимаете… – Даша помедлила, раздумывая, стоит ли говорить дальше; но раз уж начала… – Как мне показалось, Вы о чем-то его… просили…

Собственно вопрос она не озвучила, но, кажется, он был и так очевиден.

Сперва ей показалось, что ответа не будет. Эльва стояла, опустив голову, перебирая белыми пальцами складки черного платья…

– Да, просила… – сказала она вдруг. – Просила… Забрать меня с собой. Когда… всё кончится… увезти подальше.

– В качестве?..

– Без всяких качеств. Просто… У него немалый опыт по части заметания следов… Вот и подумалось: будет проще… Но теперь понимаю, что смогу и сама. Даже и лучше.

«Определенно».

Вот теперь – действительно всё.

Эльва вновь накинула на голову капюшон, кивнула на прощание:

– Что ж… Боюсь, мне пора… – и прибавила тихо, как эхо: – Удачи.

– И Вам, – пожелала Даша в ответ.

Осуществила ли Эльва свой замысел, Даша не знала, но на собственном ее положении это пока не сказалось никак. Возможно, потому, что в последнее время всем вообще сделалось не до нее.

Война, сколько можно было судить, вступала в завершающую свою стадию.

По испуганным лицам стражей, по тревожному их шепотку в коридоре она знала уже, что боевые действия приближаются к столице. Чуть не все, в ком Арвелия упорно желала видеть прежде мифическую себе угрозу и для кого угрозу меж тем представляла сама, сплотились против нее, и против объединенных их сил шансов у нее, похоже, не было.

Король, однако, настаивал на продолжении сопротивления, и столица в этом плане виделась едва ли не последним оплотом.

Не все, впрочем, были тут солидарны с монархом. Поговаривали, что на одном из военных советов принц Ларэн в виду очевидной безнадежности ситуации предложил вступить-таки с противниками в переговоры, чем, разумеется, навлек на себя лишь отцовский гнев. Война, таким образом, продолжалась, а Агдэр готовился к обороне.

Неудивительно, что во всей этой катавасии дашино дело отошло на дальний план. Ей самой, однако, легче от этого отнюдь не сделалось. Отсрочка, да, но проблема-то сама собой не решится. И рано или поздно…

Даже если Эльва свое слово и сдержала (а оснований считать иначе у нее не было), вопросы к ней останутся всё равно. И прежде всего: кто она такая и зачем о себе лгала? Что сказать на это, она не придумала до сих пор. Правда, очевидно, не лучший вариант – в силу многих причин. Но чем ее заменить, дабы окончательно не запутаться в тенетах противоречащих друг другу суждений и не похоронить свои шансы на спасение собственной же рукой?..

Впрочем, время, кажется, терпит – можно и подумать как следует…

В последнем она, впрочем, несколько ошиблась.

Дело было, должно быть, уже к полуночи: всюду притушили огни, единственный маленький рыжий шарик – вроде ночника – плавал высоко под потолком.

О сне, как и всегда в этот час, Даша еще и не помышляла, хоть давно уже улеглась в жесткую свою постель. Мысли, будто не набегавшись за день, и теперь носились в голове друг за другом – догоняя, перегоняя, пихаясь, сталкиваясь и расходясь вновь. Она мало следила за их возней, временами лишь рассеянно выхватывая то одну, то другую…

За дверью вдруг послышались шаги – гулкие, тяжелые…

«Кто это там так растопался?» – подумала она машинально.

Обычно к ночи тюрьма совершенно затихала, словно тоже погрузившись в сон.

Шаги, однако, не смолкали – более того – как будто приближались.

«Неужто и сюда еще?»

Да, походило на то: в коридоре этом никого кроме нее и не было.

Даша натянула повыше одеяло, отвернулась к стене и закрыла глаза. Пусть думают, что спит.

Пару мгновений спустя шаги замерли, зазвенели ключи… Ну, точно.

Дверь отворилась, кого-то впуская. Кого, интересно?..

– Госпожа, – окликнул ее приглушенный – и как будто напуганный – голос охранника. – Госпожа, простите за беспокойство, но…

Она всё еще медлила, хоть и понимала: без толку. Раз уж пришли – не отстанут.

– Госпожа, – начал вновь прежний страж, – прошу прощения…

Делать нечего: она пошевелилась, будто в знак пробуждения, медленно повернулась, приподнялась:

– Простите, я не…

Взгляд упал в полутемный дверной проем, и конец фразы замер на губах.

Рядом со знакомым стражником стоял… Другой, тоже знакомый. Не стражник только.

На несколько секунд в камере сделалось тихо.

– Попрошу Вас оставить нас одних, – раздался затем привычно громкий, твердый голос принца Глориана (кого ж еще-то?) – Обещаю, много времени это не займет.

Стражник поспешно закивал и выскользнул за дверь, прикрыв ее за собой, прежде чем Даша успела выкрикнуть вертевшееся на языке: «Останьтесь!..»

Поздно. Одни. Только она – и он.

И – тишина.

Глядеть на него не хотелось, но она заставила себя: мельком скользнула глазами.

Сколько уж его не видела? Месяца два? Да, не меньше… А изменился, однако. Поблек как будто, осунулся – видать, не сладко пришлось. Да и радоваться-то особо нечему. Отнюдь ведь не победителем вернулся…

И чего, спрашивается, пришел? Других дел нет?..

Говорить гость явно не спешил; в конце концов ожидание ей надоело:

– Ваше Высочество, – сказала она внешне вполне равнодушно, – с чем пожаловали?

Прозвучало, наверное, излишне фамильярно, но уж как прозвучало.

Тот, впрочем, удивления не выказал – не выказал вообще ничего; просто сказал – монотонно-ровно, будто сквозь зубы:

– Полагаю, Вам это известно и так.

«Ну, конечно. Как и следовало ожидать».

И что теперь? Прогнать по второму кругу беседу с Доргилем? Нет уж, увольте. Лучше помолчать…