Трехсотая параллель (СИ) - Акишина Антонина - Страница 3

Затем размашисто расписался в лежавшем перед ним листе – и, протянув его Даше, улыбнулся:

– Свободны!

До «свободы» было, конечно, еще далеко: допрос институтским руководством значился в обходном листе лишь первым из семи пунктов. Чтобы пройти все, ушел целый день, и в последний кабинет – Технического оснащения – она попала уже, что называется, под занавес.

– Я уж думал, не дождусь, – приветствовал ее всегдашний здешний обитатель (как ни зайдешь, на месте) Дима Васьков, – вот ведь копуша-то!..

– Чья б корова мычала, – буркнула Даша.

(Ничего обидного, разумеется, Дима в виду не имел, он и мухи не обидит, но надо ж на ком-то оотыграться за пропавший даром день: уж что-что, а терять время она терпеть не могла).

– Да ладно, ты чего, я же просто…

Дима открывал уже один из, должно быть, сотни ящичков, уставлявших всю дальнюю стену кабинета – совершенно идентичных и лишенных всяких опознавательных знаков. Для Даши всегда было загадкой, как он в них ориентируется. Как-то, однако, ориентировался – и при том весьма бойко. Но не на этот раз.

Закрыв один ящичек, он, чуть нахмурившись, тут же полез в другой, потом в третий, четвертый, всё ближе сдвигая брови с каждой новой попыткой… Но наконец на столе перед Дашей оказались два полагавшихся ей по регламенту миниатюрных датчика.

– Так, Дашут, вот тут распишись. Только… – Дима замялся. – В общем, вот этот, – он придвинул к ней один из датчиков, – нормальный, как обычно, а этот… Короче, пользуйся первым. Второй… ну, не то чтоб совсем уж не пашет – так, барахлит… Как резервный сгодится, думаю. Заменить ну совсем нечем, всё сегодня роздал… Но ты ж у нас молоток, справишься как-нибудь?..

– Давай уже, что есть, – Даше было всё равно: просто хотелось домой.

Собственно, и не дом это был, а съемная квартира, да еще и у черта на рогах (на большее институтской зарплаты не хватало).

Когда она, наконец, переступила порог своей комнаты, шел уже девятый час.

«Надо хоть маме позвонить, а то с ума сойдет…»

Судя по голосу, уже начала. Мама жила далеко, в другом городе, и всегда страшно за нее беспокоилась. Когда уже угомонится, наконец?!

И это она еще не в курсе, чем дочурка занимается…

Впрочем, на сей счет ей и дальше предстояло оставаться в счастливом неведении: Институт был секретным, официальное название его нигде не фигурировало, сообщать посторонним о фактической его деятельности строжайшим образом запрещалось. Оно и к лучшему. Пусть для мамы он будет обычной научной лабораторией.

– Мам, ты не волнуйся, я завтра в командировку уезжаю, может, не смогу позвонить, – сказала Даша на прощание как бы между прочим. – И вообще там, если что… некоторое время… имей в виду… Как только – так сразу.

Так предупреждала она на всякий случай перед каждым заданием. Маловероятно, конечно, но вдруг – чего?..

На следующее утро – в восемь часов утра – Даша уже стояла в институтской «гримерке» перед большим, во всю стену, зеркалом.

Ничего так, миленько, хоть бывало и получше. (В двести пятьдесят седьмую, помнится, выдали ей роскошное бальное платье с кринолином, в семьдесят пятую – не хуже, только другого фасона – длиннющий шлейф волочился по земле…)

Но что ж поделать, если в трехсотой простолюдинки тогда одевались именно так. Простенькое серое платьишко, беленький чепчик, корзиночка – и даже с ягодами уже (рвать что-либо на месте, разумеется, категорически воспрещено)… Ничего, сойдет. Да и было б еще, перед кем красоваться…

– Ну что, готовы? – крикнула из-за ширмы гардеробщица. – Тут уж очередь за Вами собралась…

Даша вышла из кабинки. Оказавшаяся тут же Таня Гордеева не сумела сразу подавить в глазах черную зависть. Какой-то мужчина средних лет (его она не знала) с обручальным кольцом на пальце неподобающе долго задержал на ней взгляд. Что ж, пусть смотрит, жалко, что ли?..

Оставалось еще полчаса часа – отправление у нее в восемь тридцать две (во избежание путаницы местное время подбирали под «тамошнее»). Впрочем, еще ведь инструктаж по безопасности. Не больно-то заскучаешь…

«Инструктор», Пал Палыч, как его все называли, до перехода своего сюда лет двадцать тянул военную лямку и армейские замашки не изжил до сих пор. Внимания он требовал к себе безраздельного, за малейший внешний признак непочтения к своей тягомотине орал благим матом. Но в мысли, к счастью, залезть не мог, никакой же обратной связи не требовал, так что можно было преспокойно сидеть, придав лицу сосредоточенно-умное выражение и думая о чем-нибудь своем.

Но вот, наконец, позади и инструктаж. И время подходит уже. Пора к «нулевому» двигать.

Нулевой – полуподвальный – уровень – размещал собственно телепорт (в небольшом отдельном зале в конце коридора) и весь обслуживающий его многочисленный аппарат.

Здесь тоже предстояли инструкции (куда ж без них) – но, в отличие от пал-палычевых, краткие и четкие.

– Так, – старший оператор Вадик сверился с протоколом, – сейчас тебя забрасываем – в восемь тридцать две – и две минуты портал еще держим – ну, мало ли там… Повторное открытие – ориентировочно на восемь сорок две, плюс-минус… Ждем, в общем, от тебя знака, как готова будешь. Десять секунд всего, имей в виду. Ясно всё?

– Ясно.

– Ну, начинаем тогда.

Он щелкнул пультом, и глухая с виду противоположная стена раздалась в стороны, открыв нечто очень похожее на кабину обычного лифта.

Даша вошла.

– Ну, ни пуха! – кивнул Вадик.

– К черту!

Двери затворились, и «лифт» – ощущения и правда были абсолютно идентичны – тронулся.

[1] Ударение во всех «иноизмеренных» названиях и личных именах указывается при первом их упоминании.

Вот и конечная остановка.

Никакой кабины уже нет, хоть она и не сразу это осознала. Вроде бы только двери закрылись, и вдруг сразу – ни дверей, ни стен, ни глянцевитого пола… Под ногами – влажная от недавнего дождя почва и слегка пожухлая уже осенняя трава. Приречный лесок… Вон и речка блестит – рукой подать. И тропа вдоль нее вьется… В каких-нибудь паре-тройке верст отсюда прямо сейчас трусят по ней четверо конных – и ровно через десять минут будут здесь. А тем временем двое наемников уже затаились в засаде – вон там, в том овражке. Ее они оттуда видеть не могут, как, впрочем, и она их.

Осторожно выглянув меж стволов, Даша отыскала глазами место будущей схватки на берегу. Хорошо просматривается, удобная здесь всё же позиция, не прогадали на сей раз «разведчики» (то есть коллеги из Планово-разведочного отдела) – а то вечно какую-нибудь «свинью» подложат…

Мысленно она повторила заученные магические формулы. Попробовала и на деле: тоненький сухой прутик легко взлетел в воздух. Эх, жаль, дома так не работает, сколь эту абракадабру ни тверди…

Ладно, всё вроде бы готово. Девять минут еще (часов у нее, конечно, с собой не было, но время она привыкла чувствовать и без них); можно и осмотреться. Не по заданию уже – просто так. Вряд ли она скоро вновь здесь окажется. Возможно, вообще больше никогда – в этом месте уж точно.

Ничего вроде бы на первый взгляд примечательного. Обычный лес, совсем как дома, даже деревья те же – березы, клены, дубы… Хоть и красиво, конечно – экое разноцветье… Но и тут всё более чем прозаично: осень…

Осень Даша не любила; сперва она стойко ассоциировалась у нее со школьной порой, потом же, верно, просто по привычке. Во всяком случае, иначе она объяснить себе этого не могла – да, строго говоря, и не пыталась (разве можно вообще сколь-нибудь рационально объяснить свои симпатии или антипатии?) Не любила и всё тут. То ли дело лето… Или весна…

Но всё ж кое в чем, надо признать, и осени не откажешь… Не зря Пушкин-то любил…

В памяти всплыла отчего-то давнишняя, лет десять уж назад, школьная еще поездка в Пушкинские горы – правда, было это не осенью, а в конце мая; комары, конечно, зверствовали, но в остальном – хорошо… красиво… Запомнилось, одним словом.