Тарантелла, или Танцы с пауками - Дубчак Анна Васильевна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/29
- Следующая
Ее размышления были прерваны голосами, доносящимися с улицы, и она поняла, что к ней пожаловали гости.
– Валя, они пришли! – крикнула она, заглянув в ванную и увидев свежевыбритого и красивого Валентина. – Спасибо…
– За что?
– За то, что правильно отнесся к моей критике и побрился… Значит, не забудь: ты двоюродный брат Люси… Она, кстати, еще не пришла…
Ведерников и Селезнев пришли тоже не с пустыми руками.
– Водку везли на снегоходе аж из райцентра… Как здесь у тебя хорошо… Толик, я чую запах щей… – Володя пожал руку появившемуся в дверях Валентину. – Ведерников…
Когда перезнакомились, Наталия пригласила всех к столу.
– Жалко, Людмилы нет… Но она обещала скоро прийти… Это она сварила обед…
– А кто у нас Людмила? – спросил Ведерников. Он вообще был куда словоохотливее Толика Селезнева.
– Людмила – это моя подруга, она преподает здесь, в Вязовке, в музыкальной школе фортепиано и сольфеджио… Между прочим, не замужем…
– Намек ясен, – расхохотался Володя. – Ну что ж, выпьем за знакомство…
После обеда переместились в комнату. Теперь говорил Толик:
– Мы допросили Аржанухина. Он сказал, что весь вечер искал свою подружку Любу Прудникову по всей Вязовке… Мы даже записали фамилии свидетелей, то есть тех людей, к которым он заходил, чтобы спросить про Любу… Надо будет только проверить… И вот поздно ночью, когда уже понял, что самое лучшее, что можно сделать, – это дождаться ее возле дома, он зашел в сарай у Прудниковой во дворе и стал ждать… Ведь был снег, поэтому он не мог долго оставаться на улице… Ну и заснул… Потому что выпил накануне. Но когда проснулся и вышел из сарая, то увидел, что окна в доме горят, значит, Люба вернулась. Он принялся стучать… Но она ему не открывала. И тогда он решил разбить окно и влезть в дом…
Он так и сделал… Даже перчатку не надел… Вот откуда у него такие порезы на руке… он залез в дом и увидел страшную картину: Люба лежала на полу в спальне с ножом в груди…
– Мертвая?
– Да вот в том-то и дело, что она вроде бы еще дышала… Поэтому, по словам Аржанухина, он хотел вынуть у нее из груди нож, он уже схватился за него, но в это время его кто-то ударил по голове… И он потерял сознание… А когда пришел в себя, то Люба была уже мертва… И он, понимая, что все подумают на него, испугался и убежал…
– Причем, – вставил свое слово Ведерников, – дверь входная была уже открыта… То есть тот, кто ударил его по голове, убежал через дверь…
– Но Андрей его не видел? – спросила Наталия.
– Нет…
– Странно, я тоже никого не заметила… Просто я хочу сказать, что видела, как и когда возвращалась Люба домой… Я… Мне не спалось, и я вышла на улицу… И вдруг увидела ее… Она шла босиком, держа в руках сапоги… Я спряталась за дерево, чтобы проследить, куда она, в какой дом войдет…
– А в чем она была? – спросил Ведерников.
– Во-первых, как я уже сказала, она была босая. Еще на ней была юбка и расстегнутая светлая блузка… Но не та, что вы нашли у Андрея дома… Другая, трикотажная… Она и была в этой блузке, когда ее убили.
– Ты говорила что-то насчет того, что красная юбка и белая шелковая блузка с чулками принадлежала Ларисе Ванеевой, так?
– Уже не так. Недавно ко мне приходил Ванеев и принес точно такой же костюм… А я теперь просто уверена, что это танцевальные костюмы… В таких, кажется, пляшут итальянские танцы… Тарантеллу, например… Но я уже узнавала, в местном клубе таких танцев не ставили, да и костюмов таких дорогих не заказывали… Они сшиты профессионально… Это сразу видно. Вы обратили внимание на ступни Любы?
– Да уж… Странные они какие-то…
– Мне лично пришло в голову, что обе женщины, и Лариса, и Люба, танцевали… – И она подробно изложила им все свои предположения относительно гипноза и прочего, о чем думала накануне.
– Ни разу в жизни мне еще не попадались такие интересные дела… Ну а ты, ясновидящая, что можешь сказать, кроме тех фактов, за которые, кстати, тоже спасибо?.. – спросил Ведерников. Селезнев тоже посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.
– Я, наверно, разочарую вас, но ничего, кроме танцующей девушки в точно такой же красной юбке, я не вижу… Она танцует и танцует до головокружения…
– А у кого головокружение: у тебя или у нее?
– Думаю, что у обеих, – засмеялась она. Валентин, на время разговора удалившийся в спальню, вошел в комнату и развел руками: она поняла, что он имеет в виду отсутствие Люси. – Минуточку…
Она подошла к Валентину и шепнула ему на ухо, чтобы он сходил в аптеку и спросил, была ли там Люся.
– И еще зайти к Ошерову… Он делает ей какие-то прививки…
Валентин ушел.
– Так вот, – вернулась она к разговору о своих видениях, – поначалу она просто танцевала эту самую тарантеллу или что-то итальянское, крестьянское, если судить по достаточно грубым движениям и костюму… Но вот в последний раз она вторую часть танца двигалась как заводная кукла, а лицо ее было непроницаемым… Словно она танцевала какой-то религиозный танец, во время которого, если остановишься, то умрешь… Я видела ее ноги крупным планом – они выбивали такую чечетку, что образовали на земле яму и подняли столб пыли… Я думаю, что у этой девушки пятки были еще более истерты, чем у Ларисы с Любой… Но я уверена, что этой девушки на самом деле не существует. Скорее всего это подсказка. И мне предстоит разобраться в ней… Сегодня вечером, может, увижу еще что-нибудь…
– Может, эти женщины действительно являлись членами какой-нибудь религиозной секты… Они же тоже устраивают там танцы… Надо бы спросить у кого-нибудь из местных… Ну и дела…
Отдохнув после обеда, Наталия со своими приятелями (а в принципе новыми знакомыми, которые, однако, произвели на нее самое приятное впечатление) сходила на ферму, чтобы побеседовать со сторожем, дежурившим в ту ночь, когда на молочном складе обнаружили труп Ванеевой.
Старик Корнеев встретил их с виноватой улыбкой. Он был из тех улыбчивых стариков, с которыми можно разговаривать часами, но так ничего из разговора и не вынести. Балагур, одним словом. И большой любитель самогона. Он и на этот раз был пьяненький и раскачивался на ветру, как огородное пугало.
– Я никого не видел, ни Ларису Васильевну, ни Надюху, никого… Я был пьян, и все. «Когда я пьян, а пьян всегда я…»
– А вы не можете вспомнить, когда и с кем вы выпили?
– Один.
– А что вы пили?
– Выпил – и все. Во мне все, во мне… Пришел, а у ворот бутылка… Смотрю, а она закупорена крышкой… открыл, а там горючее… Вот я и подзаправился…
– Ему словно нарочно кто-то поднес бутылку, чтобы он напился… Значит, если верить его словам, это кому-то нужно было… – рассуждала вслух Наталия, глядя на то, как сторож мучается с замком…
– А кто склад-то открыл?
– Да никто… Его никто и не запирал. Молоко-то увезли, так чего ж охранять-то, стены, что ли?
Они втроем вошли в просторное помещение склада, где стояли пустые фляги, эмалированные ведра, несколько табуреток.
– А куда ведут эти двери?
– В лабораторию… Там молоко на жирность проверяют, что ли… Не знаю… там все заперто…
– Значит, говорите, ничего не слышали в ту ночь?
– Нет… разве что у Постновых гуляли… Музыка была…
– Постновы – это кто?
– Да вон их дом, прямо за воротами… Вы ферму-то смотреть будете?
Но ферму никто осматривать не стал.
На обратном пути зашли к Постновым и спросили, праздновали ли они что-нибудь в день убийства Ларисы Ванеевой, включали ли громкую музыку. Но им ответили, что ничего такого не было, а магнитофон у них сломался еще осенью. Больше того, они тоже слышали музыку, но подумали, что это сторож Корнеев включил радио…
– Но уж больно громко это радио играло, – сказала Постнова. – Раньше такого не было…
– А может, к ферме подъезжала машина?
– Нет, машину бы я заметила… Разве что снегоход…
– А много в Вязовке снегоходов?
– Полно… В семьях из-за этих снегоходов одни скандалы… Ведь они же дорогие, собаки, а мужики на них на рыбалку ездят…
- Предыдущая
- 18/29
- Следующая
