Крестоносец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 17

Кроме легкой артиллерии для усиления легиона имелось шесть тагм[2] кавалерии — по три улан и рейтар. Уланами теперь звали тех самых конных копейщиков, получившихся аналогом крылатых гусар. Рейтарами именовались конные лучники… в прошлом. Сейчас же луков у них не имелось. Зато были колесцовые карабины на характерном таком косом плечевом ремне с парой больших рейтпистолей в ольстрах[3].

Понимая, что перед легионом будут возникать самые разнообразные тактические задачи, Андрей постарался обеспечить их особыми отрядами усиления.

В первую очередь, конечно, это две тагмы драгун. То есть, тяжелых стрельцов с мушкетами. Они передвигались верхом, но сражались пешком. Особой нужды в них не имелось, так как крепких доспехов на ТВД не сыскать. Но мушкеты били далеко. И сохраняли эффективность огня по групповой цели даже на дистанции в четыреста, а то и пятьсот метров. Пусть и ограниченную. В отдельных случаях это могло очень помочь.

Также Андрей тащил с собой две нормальные бронзовые пушки. 12-фунтовые. Точнее по местной классификации кулеврины.

Их стволы изготавливали также, как и те коротыши. И в общей сумме переливали сорок девять раз, пока не удалось добиться подходящего качества. Дальше последовала медленная обточка и полировка. И водружение на весьма передовой станок. А также оснащение передком, нормальной упряжкой и зарядным ящиком.

Стреляли такие кулеврины ядрами и картечью, используя, как и остальные артиллерия легиона унитарное картузное заряжание. Конечно, на полноценные ломовые орудия они не годились. Во всяком случае в философии какого-нибудь XVIII века. Но по местным меркам выглядели очень и очень прилично, позволяя решать массу тактических задач. Тем более, что для их нужд в тигельных купольных печах с горем пополам отлили чугунные ядра, причем с очень приличной точностью, ибо работали поштучно…

Четыре десятка бойцов составляли гренадерскую ауксилию. В их задачи входило метание ручных гранат и дымовых шашек. Где руками, а где и с помощью фустибул. Отливать чугунные гранаты Андрей не сумел. Поэтому кузнецы ему их ковали. Цилиндрические. Собирая кузечной сваркой. Дорого. Но за столь ограниченное время ничего лучше он изобразить не сумел.

Еще два десятка воинов составляли ауксилию саперов для разного рода взрывных и прочих подобных целей.

Ну и палатины — личная гвардия Андрея.

Они, в отличие от остальных легионеров, были облачены в латы. Хорошие такие добротные латы, адаптированные для пешего боя. Причем единообразные. С шлемами типа Y-образный барбют с насверленными отверстиями для лучшего слуха.

Шесть палатинов стояли при знамени легиона и были вооружены, среди всего прочего, двуручными мечами. Сорок — являлись «бодигвардами» Андрея и кроме лат еще обладали щитами, легкими копьями и прочим вооружением стандартных легионеров. Еще сорок бойцов выступали в роли костолом, будучи вооруженными люцернскими молотами и полексами. Пополам. Последняя группа из сорока палатинов гордо несла в своих руках весьма продвинутые мушкетоны с колесцовыми замками, чтобы разить своих врагов залпами картечи.

Что сие?

Терция испанцев?

Легион римлян?

Баталия швисов или ландскнехтов?

Полк Густава II Адольфа?

Андрей сам не знал ответа на этот вопрос. Химера. Жуткая химера, порожденная его воспаленной фантазией, специально под задачи, которые могли бы возникнуть в предстоящей кампании. Оставалось лишь понять, насколько это все оправдает себя. Ведь как известно человек предполагает, а Бог располагает…

[1] В первую очередь речь шла о пеммикане, гороховом концентрате, куруте (сушеном твороге), сушеных ягод с орехами и впервые используемой лапши. Кроме того, для антисептических нужд Андрей прихватил с собой крепкую самогонку тройной перегонки, то есть, почти медицинский спирт в довольно большом объеме.

[2] Тагма состояла из трех турм, а та из трех отделений по десято всадников. Итого в тагме насчитывалось 90 рядовых.

[3] Ольстр — название седельной кобуры.

Глава 9

1559 год, 27 мая, Трапезунд

— Нет, — покачал головой Андрей, когда увидел вышедшую на причал фигуру. — Только не это…

— Кто это? — спросил Спиридон.

— Тебе лучше не знать…

— Может мы решим с ней по-простому?

— Сам хочу. Но, увы… нельзя… — скрипнув зубами, произнес Андрей.

Михримах прибыла в Трапезунд на торговом корабле Генуи. С прошлого года, чтобы избежать большой войны на западе с морскими державами Сулейман открыл Босфор и Дарданеллы для итальянских торговых кораблей. И испанских. И французских. Само собой, не без таможенных сборов, однако их стало довольно много в том числе и в Черном море. Вот на одном из таких кораблей Михримах и прибыла.

Андрей наблюдал за ней издалека.

Он видел, как она вдумчиво осматривает разгружаемое обозное хозяйство… легионеров… болтает с прохожими. И медленно кружа вокруг своей жертвы, словно акула, приближается ко дворцу, в котором он поселился.

Понятное дело, Михримах была не одна. Но эти люди не выглядели османской делегацией. Скорее итальянской или чем-то вроде этого. Поэтому жители города были в целом спокойны.

Князь мог послать людей и уничтожить как саму женщину, так и ее сопровождающих. Однако что-то его останавливало. Может быть мысль о том, будто она действительно мать его дочери? А может и православный священник, который находился в ее свите. Довольно странная ситуация…

Вместе с ней также шла молодая девица. Точнее по местным меркам молодая женщина, хотя на вид она напоминала юную студентку лет семнадцати-восемнадцать. Довольно свежую и приятную на вид…

Наконец делегация дошла до дворца и Андрей, скрепя сердце, разрешил им войти. Просто ради того, чтобы не выглядеть трусом в своих собственных глазах.

— Ты не рад встречи? — спросила она, войдя на балкон, откуда открывался отличный вид на море и бухту.

— А должен?

— Мне казалось, что там, в башне, мы стали ближе друг к другу.

— Зачем ты все это устроила? Какой еще ребенок?

— Какой? Это твоя дочь.

— Ну конечно. Ты еще скажи, что я отец всех детей, рожденных после изнасилований в ту ночь.

— А разве это не так? Духовный отец. Если бы не ты — они бы не появились на свет.

— Очень смешно. Ты думаешь, что я поверю, будто с первого раза сумел зачать тебе ребенка?

— Ты хочешь отказаться от ребенка?

— Я хочу выкинуть тебя с балкона.

— И что тебя останавливает?

— Жалость к слугам. Здесь высоко и им придется тебя долго отдраивать от камней.

Михримах подошла и глянула.

— Мда… высоко…

— Не боишься?

— Ты никогда не убьешь мать своего ребенка.

— Я — нет. Но я всегда могу попросить помощи. У Ростома масса вопросов к твоему отцу. А я… я просто погорюю о вашей гибели. И помолюсь за упокой вашей души.

— Верю, — несколько напряженно ответила женщина. — Но я здесь не за этим.

— Не удивлен. И что ты хочешь? Денег?

— Передать тебе это, — сказала Михримах и протянула свиток в кожаном тубусе.

— Что здесь? Аспиды? Скорпионы? Ядовитые жабы?

— За кого ты меня держишь?

— За ядовитую и очень опасную тварь.

— Фу, как примитивно. Может быть я любящая женщина?

— В самом деле? Ты умеешь любить?

— Тебя? Без всякого сомнения. В любом случае, можешь не переживать — ничто в тубусе не сможет тебя отравить или убить.

— Открой.

Она, хмыкнув, подчинилась.

— Разверни свиток.

Она вновь выполнила.

— Видишь, я хорошая девочка. Я умею подчиняться. — произнесла она, покрутив свиток в руках и лизнув уголок с максимально пошлым подтекстом. А потом подошла ближе. И игриво улыбаясь, протянула его Андрею.

Князь достал платок и с его помощью осторожно взял свиток.

— Не думала, что ты настолько меня боишься. Я же и в руках его вертела, и лизнула.