Партизаны полной Луны (СИ) - Чигиринская Ольга Александровна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/100
- Следующая
— Эмпат? — спросил подпольщик.
— Н-нет.
— Если плохо — выпей.
— Спасибо, я так…
Тем же ножом Антон разрезал очередной пакет с бинтами.
— Обведи пальцем границы отека.
Видимо, "Ван Хельсинг" кое-что смыслил в медицине и хотел сделать для себя какие-то выводы. Сделал, когда палец Антона завершил маршрут. Выругался беззвучно. Потом распорядился:
— Бери "Целитель" и дави прямо в дырку все, что осталось.
Склонился головой к столу и закусил ворот футболки.
— Г-готово, — пробормотал Антон, опустошив тюбик.
— Перевязывай, — подпольщик снова закусил футболку.
Антон дважды обтянул бинтами поджарый торс, обнаружив по ходу ещё одну интересную подробность: на шее, на прочной цепочке, этот охотник на вампиров носил не кулон со знаком зодиака, не камешек по китайскому гороскопу, а лепесток флеш-памяти. У Антона зачесались руки подключить его к своей планшетке. Да нет, чепуха — чтобы важные данные, пусть и под криптом, провозили просто так, на шее? А с другой стороны — надежнее всего спрятано то, что лежит на видном месте…
— Теперь через шею, — подсказал "Ван Хельсинг". — Не очень сильно затягивай — скоро больше разнесет… — тут Антон неловко его задел, и раненый, издав довольно громкое "Х-х-х-х!", ткнулся головой в стол и руководить прекратил.
— П-простите, — пискнул Антон. Нервы требовали разрядки, и он хихикнул. — Поверьте мне, я сделал это нечаянно, и, сделав это нечаянно, я сказал: "Простите меня".
— С… с… — просипел подпольщик, странно оскалившись. Самообладание дало-таки трещину, но выругаться по-настоящему, видимо, теперь мешал сбой легких.
И вдруг, хватанув воздуха, "пациент" прошептал на одном выдохе:
— Сударь, вы невежа… Сразу видно, что вы приехали издалека…
Контакт — есть контакт! Наверное, у него дома тоже держали старые книги.
В дверь кто-то ткнулся, и с горловым звуком подпольщик выпрямил спину, наведя пистолет на вход.
Послышался стук. Антон заметался, потом сквозь одностороннее зеркало двери увидел Цумэ и успокоился.
— Заканчивай, — процедил "Ван Хельсинг".
Антон вымотал последний метр бинта и закрепил его прилагающейся "липучкой". Кровь проступила тут же — выходное отверстие слишком велико, нужно шить. Операция нехитрая, но кому её делать? И вдобавок тело раненого было лихорадочно горячим. Антисептик, входящий в состав "Целителя", и антибиотик из самых простых, безрецептурных, потерпели очевидное фиаско — инфицированная рана отравляла организм.
Осторожная дробь повторилась.
— Футболку. Куртку. Нет, просто набрось. Одеяло, — пистолет спрятался под мягким синим полтексом. — Нет, нож оставь себе. Возьми чехол. В рукав. И бей как только почуешь неладное. Не жди, не думай, ошибся или нет. Просто бей и беги.
Раненый опять откинулся на сиденье и, прикрывая глаза, пояснил:
— Это варк, не забывай. Если он будет готов — тебе конец.
Антон запихал кровавые бинты в пакет и сунул его под куртку, заткнув за ремень.
— Теперь отпирай.
Цумэ, пьяно растопырившись в проеме, громко протянул — явно на публику:
— Та-ак… Чем это вы тут занимались? Тебя на минуту нельзя одного оставить…
— Дверь закрой, — поморщился раненый. — И запри.
Цумэ захлопнул дверь и поставил на стопор. Плюхнулся на свое место.
— Допей водку, — продолжал подпольщик. — Всю. Золочев — через двенадцать минут.
***
Симпатичный и тихий русоволосый мальчик в школьном жилетике и зеленых джинсах сошел в Золочеве. Из его сумки торчал длинный чертёжный тубус. Потянувшись после долгого сиденья и зевнув, мальчик зашагал к турникету контроля на станции.
Пьяноватый молодой человек в бандане вышел размять ноги и покурить там же. Он явно не собирался отходить от поезда дальше урны.
— Ваші документи, — унылым голосом сказал мальчику с тубусом контролер.
Каждый раз было странно слышать язык — очень похожий на родной, и все же чужой.
Антон облизнул сухие губы. Его унипаспорт мог пройти поверхностную проверку, но вот тщательной уже не выдержал бы. Он уезжал из Харькова второпях и как следует подчистить новую карту не успел… А уж если откроют тубус и увидят там не что-нибудь, а посеребренный меч…
Из вагона тем временем выполз ещё один пьяный. Два шага по прямой были за пределами его возможностей. Обнаруживая, что сбился с курса, он бранился "К’рва!" и брал два-три румба в противоположную сторону.
— От же ж набрався, — покачал головой контролёр, возвращая Антону карточку.
Пьяный, шатаясь, короткими перебежками от фонаря к фонарю преодолел расстояние между поездом и автоматом по продаже разной чепухи, проделал несколько безуспешных манипуляций с карточкой и панелью заказа, получил несколько сообщений "Помилка — Error", добрался до вокзала и на великолепнейшем польском — правда, изрядно заплетающимся языком — спросил у контролера, где можно купить пива. За живые деньги пиво продавалось в буфете по ту сторону паспортного контроля, и до поляка не с первого раза дошло, чего контролёр от него хочет, а когда дошло, он сунул контролеру карту на имя Збигнева Бакежиньского, дохнув при этом таким выхлопом, что контролёр даже в чекер её совать не стал. Но до буфета поляк не дошел — упал на колени, а после бесплодной попытки встать хрипло, но вполне музыкально заорал: "Whisky z lodu świetna rzecz, wszystkie troski goni precz! W górę szkło i flacha w dół, I tylko wariat pije pół. Szklany Jasio to nasz brat, zawojował cały świat!"[7]
Контролёр, владей он польским получше, мог бы ещё много узнать о потребительских свойствах виски — но тут от урны прибежал с воплем "Бакежак, сука такая!" беловолосый курильщик. Через турникет он просто перескочил, и контролеру в голову не пришло его останавливать — машинка все сама считает. Долговязый поднял товарища на ноги и оттащил к стене, прислонив там.
— Не запізнюйтеся, панове, — сказал выпивохам контролер. — За хвилину потяг піде[8].
— Щас, — прорычал белобрысый. — Щас я его. Бакежак, сука такая! Вставай! Иди ногами!
Голос его звучал уже с неподдельным страхом. Но поляк то ли не хотел, то ли не мог идти ногами. Даже две веские оплеухи не помогли. Когда он наконец-то смог прийти в относительно вертикальное положение, над станцией уже зазвучало: "Потяг "Харків — Краков" рушає з першої колії за одну хвилину. Прохання усім стороннім — звільнити вагони"[9].
— Бакежа-ак! — жалобно простонал белобрысый.
— Latwei zdehnóc[10], — язык повиновался поляку ненамного лучше, чем ноги. Минута прошла в бесплодных попытках начать двигаться — а поезд тем временем тронулся.
Пьяным придуркам ничего не осталось, кроме как дожидаться утреннего. Белобрысый оттащил друга в буфет, и контролёр потерял их из виду.
Через полчаса, уже в сквере при автобусной станции, Антон спросил просто чтобы скоротать время:
— И надолго хватит этой военной хитрости?
— Не знаю, — мотнул головой "Бакежак". — Идет повальная проверка. До станционных чекеров добраться должны быстро. Так что лучше считать, что наши польские аусвайсы засвечены, Белый.
— У меня, между прочим, имя есть, — огрызнулся Цумэ. — И ты его знаешь.
— Имя было у человека. А теперь ты варк.
— Что ж ты меня не зарезал, человек?
— Что ж ты меня не потребил?
— Да у тебя кровь заражена. И порохом воняет.
— Хватит! — осадил обоих Антон. — По-моему, это… неправильно. Мы сейчас вместе, и… нам нельзя ссориться, и… надо что-то решать. Игорь, Андрей… — Может быть, они не пользовались именами, чтобы не считать друг друга людьми? — Вы бы всё равно не доехали до Польши.
— Мы и не собирались, — выдохнул Андрей. — Я всегда пересекаю границу только пешком, чтоб под снитчи не попасть. Я… знаю человека… но я не дойду. Думаю… ты один пойдешь. Я дам адрес… отдашь тому человеку моё серебро и скажешь…
- Предыдущая
- 34/100
- Следующая