Выбери любимый жанр

Партизаны полной Луны (СИ) - Чигиринская Ольга Александровна - Страница 29


Изменить размер шрифта:

29

— Но хоть что-нибудь ты понял?

Курсант смотрел на преподавателя с… сочувствием:

— Не беспокойтесь, Михаил Петрович. Все в порядке.

— Если ты так думаешь, — почти сквозь зубы сказал Васильев, — ты не в порядке.

— Михаил Петрович, я вас понял.

— Иди, — поморщился Васильев. Габриэлян надел пилотку, откозырял и вышел. Худо, подумал преподаватель. И особенно худо — что никто, кроме меня, кажется, ничего не замечает. Считают — странный парень, с тараканом в голове. Первый год думали — не удержится. Но удержался. Целеустремленный. Знать бы еще эту самую цель. Ведь она у него есть. Не пайцза, не статус, не карьера. Какая-то другая цель, ради которой можно вот так, глазом не моргнув, живых людей…

А почему, собственно, он должен был моргать глазом? — спросил внутренний черт. Такого рода задания — в первую очередь отсев, а во вторую — способ адаптации к условиям службы. Очень важно, чтобы любой, кто может сломаться, показал это именно сейчас. Чтобы получить распределение в аналитики, технари, в администрацию… есть много работ в СБ, где человеку почти не приходится наступать на горло совести, а если и приходится, то не чаще, чем среднестатистическому менеджеру. А потенциальный оперативник пройдет через срыв — и будет знать свои границы. И другие будут знать.

Но Габриэлян не сорвался. Вообще. Он провел операцию с эмпатами по ниточке — если и возмутился чем, то проколами в организации и безобразным разбазариванием ценного материала. Если он продержится до конца курса, пойдет в группу тактиков. Или во внутреннюю безопасность. Или в секцию С — референтом-телохранителем к кому-то уровнем не ниже смотрящего. И тогда… может быть, мы услышим о всемогущем визире Такого-то, Вадиме Аровиче Габриэляне… но, вероятнее всего, этого мы не услышим, а услышим совсем другое: что Вадим Арович Габриэлян погиб, погиб при исполнении служебных обязанностей. Потому что там белых ворон любят еще меньше, чем здесь.

Но вот о ком мы точно не услышим — так это о Габриэляне-вампире. Поскольку вампиров Габриэлян не уважает и скрывать это не находит нужным. И потому от позавчерашнего особенно тошно.

* * *

На выходе из корпуса Габриэляна ждал Винницкий.

— Извини, — сказал он. — Он мне почти прямо посоветовал к тебе обратиться.

— Я понял, — улыбнулся Габриэлян.

— Зато я ни бельмеса не понимаю. Я не думал, что ты меня пошлешь — Васильев над учениками не издевается… Но на твоем месте я бы меня послал.

— Почему? — удивился Габриэлян.

— Что значит "почему"? Приходит к тебе какой-то посторонний слакер и просит научить, как твое же собственное ребро тебе сломать. Это что, не повод?

— По-моему, нет. Ты ведь уже пытался быть мной — Габриэлян прищурился. — И не понял?

— Ну… — улыбнулся Винницкий. — Не поверил, скажем так. Тебе и вправду не обидно?

Они двигались вниз по аллее, к общежитиям — чуть медленнее, чем обычно шел бы Габриэлян. Бок, несмотря на качественную медпомощь, несколько… мешал.

— А на что тут обижаться? Посуди сам. Учиться на ком-то надо? Надо. Дисциплину в училище поддерживать как-то надо? Надо. На выходе — вполне грамотное решение.

— В старину, говорят, справлялись как-то. Ладно, чего это я. Ты мне лучше скажи — где можно Бабеля отыскать? Я только фильм нашел, почитать хочется.

— Держи, — Габриэлян достал из нагрудного кармана лепесток флеш-памяти и протянул Винницкому. — Я бы тебе книгу дал, но в общежитии с ними неудобно. А в старину… кондиционирование всегда кондиционирование. Задача училища — сделать так, чтобы во внешнем мире мы не рассыпались ни от первого толчка, ни от сотого. И оставались, между прочим, лояльны. То, как именно это делается, в общем, несущественно. Главное — устраивает ли тебя результат.

— А тебя? — Винницкий демонстративно окинул взглядом торс собеседника.

— Вполне. Я бы на их месте даже включил как минимум один раунд работы "бревном" в стандартный курс. Впрочем, может быть, они так и сделали… по-моему, в моем потоке никого не обошло.

Винницкий посмотрел на старшекурсника. Устраивает… чем? Да, запрет на ответные удары в каком-то смысле помогает думать, выбивает из накатанной колеи, но это можно сделать и без этих унизительных задачек, без шпыняния, без… Он выпрямился. Еще раз посмотрел на человека, идущего рядом. Закрыл глаза на мгновение, вошел в чужую форму… открыл глаза…

Аллея перед ним слегка расплывалась — сильно мешало отсутствие очков. Ребятишек надо приучать к крови. И к тому, чтобы они не опьянялись ею. Чтобы думали о задаче, а не о собственной власти. А с другой стороны… это, конечно, вырабатывает спокойное отношение к боли, снимает страх перед ней, да, но куда важнее другое. Чтобы человек запомнил, как его рвали на части. Очень полезный опыт на самом деле.

Миша тряхнул головой, мир вокруг обрел резкость. В шкуре Габриэляна было очень удобно. Даже слишком.

— А можно личный вопрос? Последний на сегодня? — Винницкий прищурился.

— Стреляй.

— Зачем тебе я?

— Ты мне понравился, — спокойно сказал Габриэлян. — Это редко бывает.

— Хе. Ты уверен, что я ничего такого романтического не подумаю? — Улыбка у Короля была совершенно треугольная, как у Чеширского кота на рисунке в детской книге.

— Мм… — Габриэлян оборвал лепесток у несуществующей ромашки, — подумаешь, не подумаешь… нет, не подумаешь. Ты лучше над другим подумай.

— Над чем?

— Зачем Васильев послал именно тебя именно ко мне.

Винницкий пожал плечами.

— Странно он к тебе относится. Не любит, активно не любит — за что, ты же его никогда не разыгрывал. Интересно почему?

— Почему — что? Не разыгрывал или не любит?

— Почему не разыгрывал — ясно: он хороший мужик. Не любит почему. Он на тебя смотрит… как на ящера. Холоднокровного…

— Да, где-то так оно и есть. Ну и что тебя в этом смущает?

— То, что ты не ящер. Потому что…

— Ящер, — резко сказал Габриэлян. — Я — ящер, а ты бросаешь все и идешь домой читать Бабеля.

Впоследствии Миша говорил, что в Габриэляне пропал психоаналитик. Сам же Габриэлян полагал, что в нем не пропал, а прекрасно реализовался роскошный развесистый дурак. Экспериментатор. Песталоцци. Мотивы Васильева Габриэлян вычислил сразу. Просто потому что один из друзей дяди, театральный актер, тоже был "зеркалом". Он и рассказывал, как в молодости по глупости пошел служить в армию и в первый год чуть не сошел с ума — потерял свое "я" в ходе приведения к общему военному знаменателю. Спасли книги и способность вживаться в них. Расчет Васильева был прост: Михаил Петрович полагал, что полностью вжиться в личность Габриэляна Винницкий попросту не сможет, а вот зацепку для сохранения себя на время получит. Ну а сам Габриэлян вспомнил рецепт дядиного приятеля — и решил подсунуть пареньку что-то красочное, привлекательное и несколько противозаконное. Бабель полному тезке Мишки Япончика был буквально на метрике написан.

А Миша Винницкий, янычар, воспитанный и выращенный людьми, не знавшими, что такое мышление вне заданной плоскости, увидел в Бене Крике мечту совершенно других людей — согнутых в бараний рог, но все еще живых. Мечту о человеке, которому не страшен сам господин полицейский пристав. Которому не испортишь свадьбу. Который — бандит, сволочь, скандалист — самим своим существованием обеспечивает беспросветной улице какое-то количество воздуха. И еще мальчик Миша понял, что там, где есть государь император, не может быть короля. Потому что империя хочет владеть воображением подданных единолично. В общем, курсант Винницкий, ранее относившийся к существующему порядку вещей с равнодушным одобрением, вдруг осознал, что персонально он, такой, каким ему хотелось бы быть, с этим порядком несовместим. По причине конфликта интересов.

_____________________

[1] «Янычары» — те подкидыши или нежеланные дети, чей А-индекс еще в детстве стремительно снижается (феномен «выгорания») и которых — по этой причине, а также по способностям и наклонностям — опасно оставлять среди гражданского населения. Их воспитывают в лояльных семьях, потом направляют в закрытые элитные заведения. Процент инициаций среди «янычар» едва ли не вдвое выше среднего для их социального слоя.

29
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело