Где ночуют призраки - Дубчак Анна Васильевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая

— Я. А что?

— Спасибо тебе. И тебе… Ты, наверно, Никита? Машин брат?

— Да. Машу забрали, слышали?

— Да, мне Саша рассказал…

Все по очереди вышли из гаража. Одной женщине стало плохо. Сергей подхватил ее и, когда она смогла идти сама, подал ей руку.

— Вы сейчас побудете немного у нас, а потом мы решим, кого вызывать в первую очередь, «скорую» или милицию.

Сергей понимал, что все пять женщин (Монастырские сразу же уехали домой) хотят как можно скорее оказаться дома. Но тогда нужно нанимать много машин и развозить их по домам. Он предпочитал, чтобы за ними приехали близкие.

Постепенно, чтобы не привлекать к себе внимание окружающих (а двор к тому времени уже почти опустел, да и вообще стало темно), женщины входили в подъезд дома, где находился «штаб».

И когда все собрались, Сергей кинулся к холодильнику, достал пакет молока и отправил Пузырька в магазин за фруктами. Женщины звонили домой и, называя адрес, просили родных за ними приехать. Все плакали.

Плакал и Никита, оставшись один на кухне и страдая из-за того, что ничего не может сделать для своей пропавшей сестры.

— Мы опоздали, — говорил Олегу Васильевичу Горностаеву следователь прокуратуры Розов. Тот самый Розов Вадим Андреевич, который накануне собирался арестовывать Сергея на квартире Тамары Саржиной.

Разговор происходил в том самом дворе, где еще недавно Сергей с Никиткой помогали добраться до «штаба» освобожденным ими пленницам.

Группа «омоновцев», ворвавшаяся в овощехранилище с другой стороны, со стороны супермаркета, застала лишь пустое помещение, свидетельствующее о том, что именно в этом подземелье держали мастеров-таксидермистов. На это указывало все: и инструменты, и останки животных, и даже уже готовые чучела, спрятанные в специально отведенной для этого сухой и чистой комнате. Вот только самих пленниц уже не было.

— Шустрый у тебя парень, — говорил Розов. — Ты бы слышал, как он со мной разговаривал. У него есть чувство собственного достоинства, какая-то твердость, духа что ли… жалко, конечно, что ты не прислушался к его словам с самого начала. Ведь женщин вывели отсюда всего несколько минут назад. Потому что котел еще кипит на плите, да и брошенная на столе работа говорит о том, что они были здесь совсем недавно…

Во двор въехало сразу несколько машин — это были люди из прокуратуры, уголовного розыска…

Горностаев хотел было уже к ним подойти, как вдруг запищал его «мобильный».

— Па, это я, Сергей.

— Ну наконец-то. Где ты?

— Почти дома.

— А я здесь, внизу, во дворе… Если хочешь, выходи. Я зря тебя сразу не послушал… женщин уже нет… Но они там действительно были. А вы… вы, ребята, просто молодцы. Вот только надо было гнуть свое до конца.

— Так мы и гнули, — спокойно возразил Сергей.

— Тогда бы не упустили их…

— Па, они сейчас у нас.

Кто? — Олег Васильевич слушал его несколько рассеянно, потому что из прибывших машин уже стали выходить знакомые ему люди. Они занимали ответственные посты в службе Министерства внутренних дел. Были здесь и представители службы безопасности.

— Эти женщины сейчас у нас, ты слышишь меня или нет? Между прочим, я вижу тебя. Но ты отвлекись на минутку от своих генералов и полковников. Подними голову и посмотри на окна тети Тамары Саржиной. Видишь меня?

Горностаев поднял голову и увидел стоящего на лоджии сына. Тот махал ему рукой. И вдруг как закричит:

— Они здесь! У нас!

Он не поверил своим ушам. Извинившись перед теми, кто уже окружил его, кинулся в подъезд. Возглас Сергея услышали и те, кому непосредственно было поручено освободить таксидермистов.

Поэтому в лифт набилось довольно много народу.

— Сергей сейчас находится в квартире нашей знакомой, она временно не живет там… Но мне не верится… Как-то все это не укладывается в голове, — бормотал он, словно заранее извиняясь перед своими коллегами за недоразумение.

Ты недооцениваешь ребят, — сказал кто-то. — Они же живут здесь, это их двор, так почему же ты не допускаешь мысли о том, что они способны пробраться в подземелье? Кстати, там, за гаражом, мы нашли в кустах одного типа. Он сейчас в отключке. Но по нашим данным, его разыскивают уже двенадцать лет. Убийца со стажем. Юрий Власенков.

Лифт остановился, все вышли на лестничную площадку, где их уже поджидал Сергей. В квартире увидели измученных женщин, которые немного погодя представились:

— Полушкина Нина Петровна.

— Родионова Ирина Владимировна.

— Боброва Татьяна Николаевна.

— Смолкина Вера Львовна.

— Сторжева Анна Михайловна.

Когда Маша пришла в себя в следующий раз, ее лицо осветила улыбка: «Приснится же такое…»

Она сразу открыла глаза, но, как и в первый раз, увидела над головой ненавистную физиономию Атаева.

— Очнулась? Выходи. Так и быть. А то еще окочуришься.

Он подал ей руку, и Маша, не чувствуя своего тела, выкарабкалась наверх.

Да, она не ошиблась. Они находились в теплице. Лицо Атаева было несколько растерянным:

— Что-то отца долго нет.

— А он знает, что я здесь?

Так его человек и привез нас сюда. А дядя Юра должен был отвезти этих баб через подземный ход к стадиону. Там его будет ждать машина.

— Кирилл, ты вообще-то понимаешь, что вы с отцом натворили? Ведь его рано или поздно поймают…

— Вся наша жизнь — борьба, слыхала? Мой отец борется всю жизнь с нищетой и бездельниками. Ты думаешь, что все это, — он обвел рукой теплицу, — можно построить на зарплату? Или у нас была бы большая квартира, которую он сделал из трех, расположенных на нашем этаже? Да если хочешь знать, мой отец родом из бедной семьи. И он еще в детстве, вот когда был таким же, как и я, дал себе слово добиться успеха во всем. Он шел к этому всеми доступными и…

— … недоступными способами, хочешь сказать?

— Вот именно! И если бы не это, я бы побирался сейчас, как Гришин. Но ведь и Макс ест колбасу на деньги, которые он зарабатывает именно у моего отца. Работа пустяковая: принеси-отнеси. А платит ему отец приличные «бабки».

— Я знаю, что приносит и уносит Гришин. Это он таскает еду женщинам, а уносит и вываливает в мусорные баки куски мяса зебры…

— Считай, что у него больше нет работы…

— Послушай, Кирилл, да очнись ты! — Маша потрясла его за плечи. — Какая работа?

О чем ты, если сейчас в подземелье освобождают ваших пленниц, а твоего отца наверняка арестовали и повезли в Бутырку? Думаешь, мои родители бездействуют? Ты их просто не знаешь! Никита знает, где я была, и догадывается, что меня могут прятать только здесь, на вашей даче… Ты думаешь, почему я отсюда сбежала? Да потому, что когда ты меня бросил, умчавшись на мотоцикле, я набрела вот на такую же теплицу. И я почувствовала запах супа. Противного супа, который вы варите для своих рабов. Я же не слепая, я сразу поняла, что на вашей даче трудятся десятки людей. Ты оглянись, какая кругом красота…

Она замерла, вдыхая чудесный запах свежих гвоздик, которых здесь, в теплице, было тысячи… Их кроваво-красные густые соцветия составляли такой контраст всему, что творилось в душе стоящего перед ней подростка с красивым именем Кирилл, что Маша даже зажмурилась, в который раз мечтая открыть глаза и оказаться у себя дома.

—… такая красота, — продолжила она, — но создана она ценой страданий многих людей. Они тоже хотят жить по-человечески, и, если они приехали в Москву на заработки, значит, их заставила жизнь.

— Будь они поумнее и посильнее духом, уж давно выбрались бы отсюда, — неожиданно сказал Кирилл. — Но это люди низшего сорта. Так говорит мой отец.

— А что говорит твоя мама? Она такая же жестокая, как и ты?

— Моя настоящая мама давно уехала из Москвы. Отец ее выгнал. А та, что живет с нами, никакая мне не мать. Ладно, хватит говорить. Пошли отсюда. Ты-то не из их породы, — он кивнул куда-то вниз, судя по всему, имея в виду своих рабов. — Так что пользуйся моей добротой…

• Предыдущая
• 26/29
• Следующая