Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 60

Меня нет среди мёртвых. Мой нынешний киборг-аватар как две капли воды похож на мистера Мерза в предпоследней американской командировке. Камалла настояла именно на этой внешности. Таким увидела своего героя впервые, соответственно, сей облик велела увековечить. По вполне понятным причинам не возражаю. Мой нынешний статус вообще располагает к смирению. Коран даёт мужу почти неограниченные права в отношении жены, но моя супруга запросто отключит терминал, и, если что, вместе со своими правами я улечу в безвременье.

Именно это я услышал, когда заикнулся в шутку, мол, законы ислама позволяют мне иметь четырёх жён, Камалла и Инка, где две другие… Зря пошутил. Она тоже сделала вид, что веселится.

В общем, я себе не принадлежу. Всё, что говорю, делаю, вижу, осязаю, унюхиваю, пишется на бездонных носителях серверов. Даже привыкнув к квазижизни, не забываю ни на минуту — я лишь бестелесное сознание, управляющее андроидом.

Он не идентичен человеку. Нет пищеварения, рот сугубо декоративный. Нет дыхания, звук издаёт динамик в районе носа. Сердце не бьётся, слёзы не капают, подмышки не потеют, волосы не растут. Мужской орган присутствует, он… Если не увлекаться интимными подробностями, то как женский у транссексуалов, одна видимость. У нас с Камаллой должен родиться второй сын, он зачат искусственно, с помощью генетического материала, отобранного у меня во время первой процедуры репарасьон.

Вспоминается старый фильм с соответствующим названием — «Аватар», там на далёкой планете человек-колонист управляет здоровенным муляжом гуманоидного аборигена и вписывается в местный социум. Порой кажется, что синий инопланетянин из того блокбастера куда больше похож на реального мужчину, нежели я нынешний. Зато удаётся дурачить окружающих. Кроме узкого круга посвящённых в тайну, остальные знакомые искренне считают меня обычным хомо чиновникус, только заносчивым: отказывающимся отобедать иначе как в узкой компании жены и тестя. Попробовали бы сами покушать при полном отсутствии глотки…

По обращении в ислам зовусь Омаром Шарифом. Биг Босс кривится, что выбрано несерьёзное имя голливудского «комедианта» (выражение папыдорогого), но терпит. Я возвращён в штат Министерства иностранных дел под ехидное око Элеоноры, с которой нас больше ничего не связывает. Сегодня возле монумента, прославляющего подвиги павших, рядом с которым Эйфелева башня — просто фонарный столб, отираюсь с супругой в толпе других чиновников-дипломатов и внемлю округлым фразам Вождя, Президента, Верховного имама и прочая и прочая. Слушаю его и выпадаю в осадок всем своим нерастворимым телом. Как говорили Ильф и Петров, Остапа понесло.

Он вещает о божественной миссии семьи. Его дети, чьё поголовье приближается к тысяче, множество внуков, зятья и невестки, ниспосланы человечеству как пастырь неразумному стаду. Мы, оказывается, тянем непосильную ношу направлять весь род людской.

Безо всяких рецепторов чувствую бурю эмоций Камаллы. Сам тоже не в восторге. Я ниспослан выше? Или жирный ренегат Чандрагупта? Сомневаюсь, что клан «Булкин и Компания» состоит сплошь из мудрых праведников. Но дальнейшее выступление ещё круче.

Предводитель без тени смущения заявляет: руководить человечеством возможно, только взяв под контроль планету целиком. Иными словами — Федерация обязана поглотить другие государства, пусть не прямо завтра, но в обозримом будущем. В добровольно-принудительном порядке.

Бурные аплодисменты, как же иначе. Камалла, не переставая хлопать, шепчет:

— Он только что объявил войну против всех.

В уголках сердоликовых глаз блестят слёзы. Красивая женщина не имеет права быть умной, она должна наслаждаться райским существованием, что обеспечивает красота. Моя супруга слишком умна и поэтому не умеет быть счастливой подолгу. Безмятежную радость непрерывно испытывают только идиоты и обдолбанные.

Мы ничего не обсуждаем вслух. Оба знаем: мои объективы — это глаза правительственных серверов. Удивительно, как нам наедине удаётся быть нежными, невзирая на ощущение, что каждый «ах» и «ох» фиксируется навсегда.

Миром живых управляет мир мёртвых. Опосредованно — через уста и руки Вождя. Это ясно без обсуждения, как и другое: мы бессильны что-либо изменить. Супруга знает, но не может (слава Аллаху) ощутить ту бесконечную тоску вечной черноты, вневременного провала в ничто, задающие творческую атмосферу для выработки управленческих решений.

Я отправляю Камаллу в Браззавиль, там западный центр противоракетной обороны и бункеры на глубине трёх километров. В Банги или Баминги боюсь оставлять, сюда, по всем расчётам, будет нанесён основной удар, за ним последует наша реакция.

Никто не считает себя агрессором, все только вводят ответные санкции: Штаты в качестве реакции на заявление Президента, наша армия отреагирует на американский удар и влепит в ответ с утроенной силой. В войне примут участие миллиарды, исключительно на стороне добра, мира и справедливости, поголовно «хорошие парни», они будут истреблять других парней — не менее «хороших» с собственной точки зрения.

На время боевых действий Вождь доверяет мне комендантство по университету Корпорации. Нет сомнения, комплекс входит в число приоритетных целей. Я не отбрыкиваюсь. В конце концов, даже если Баминги превратится в озеро лавы, доступ к Некросу когда-нибудь восстановят, тесть, надеюсь, одарит новым киборгом. Я бессмертен, пока душа не растворена среди десятков миллиардов.

В некогда оживлённом научном городке чертовски безлюдно. Беспощадное июльское солнце ныряет под крону пальм и с удивлением обнаруживает: никого. В моём распоряжении Саддих Зафар и семеро низших чинов из Федеральной Полиции, как раз достаточно, чтоб организовать дежурство у мониторов. Любое подозрительное движение засекут видеокамеры и датчики. Люди нужны чтобы ловить мародёров, если такие безумцы отыщутся.

Поэтому мы не очень-то напрягаемся, больше следим за новостями.

«Президент Соединённых Штатов направил ультиматум…»

«Президент и верховный имам назвал дерзостью американскую инициативу, потребовав в ответ незамедлительного…»

«Россия выступила с осуждением заявления Африканской Федерации и объявила мобилизацию, однако отказалась от превентивного ракетного…»

Истекают последние часы перед войной. Набираю Камаллу, ибо свободного времени много — практически всё оно не занято ничем полезным. Жена в безопасности, но какой матери в радость донашивать и рожать в бункере, когда перспектива выйти к солнцу туманна, а муж болтается ровненько в центре мишени, куда смотрят десятки баллистических ракет?

Повинуясь внезапному порыву, вызываю Ольгу и тут же жалею об этом. Голос у неё холодный, как из динамиков первого андроида. Вспомнил только сейчас, накануне Армагеддона? Ты не нужен мне, такой отец. В оборотах речи прослеживаются инкины ноты. Весь мир должен этим женщинам, зато они никому ничего не должны.

— Движение, сэр!

Отрываюсь от экрана, отражающего цифры обратного отсчёта ракет. Мы в бункере, вокруг Баминги противоракетная оборона наземного и космического базирования, тем не менее, перспектива, что в тебя сейчас пульнут сотни мегатонн, угнетает не по-детски.

— Увеличение!

Мародёров двое, и это не обычные грабители. Первым номером скользит с какой-то кошачьей грацией явно женская фигурка в песочном комбинезоне, лицо частично укрыто платком. Мужчина прикрывает тыл. Крепкий, в комбинезоне с пустынным камуфляжем, на голове балаклава. Тёпленько, наверно, ему в этом чулке.

— Больше увеличение!

Компьютер даёт идентификацию женщины: Дженифер Янг! Что же тебя угораздило?

Решительно поднимаюсь со стула.

— Это не мародёры, но проверить нужно. Иду сам. Полковник Зафар и сержант Дванга — со мной. Абдулла — остаёшься за старшего.

В русской армии нужно добавить к приказу слова: «исполнять, мать вашу!» Как на клавиатуре — набираешь команду, завершающие её матюги эквиваленты нажатию на Enter, иначе не действует. Африканцы выдрессированы слушаться даже движения бровей.