Хочу с тобой (СИ) - Вечная Ольга - Страница 48

Еще очень рано, Данил курит на улице у нашего небольшого отеля. В Омске мы провели аж три ночи, что на две ночи больше, чем во всех остальных городах, давших нам приют на время путешествия. И я успела привыкнуть к этой комнатке.

Данил ежится, вжимает голову в плечи. Бр-р-р, сентябрь только начинается, а в Сибири ночью и по утрам уже довольно зябко. Без ветровки не выбежишь.

— Не спалось сегодня, сны тяжелые, тревожные, — отвечает сестра не то сонно, не то грустно.

Варя только что эсэмэску прислала: спросила, выехали ли уже.

— Как ты себя чувствуешь? Как малыш? — интересуюсь я главным.

— Пинается малыш. Дядя Сёма даже в больницу возил позавчера, но на узи заверили, что всё прекрасно. Развивается по возрасту, здоровенький. Ходить еще два месяца, а мне что-то тяжко, Мариш.

— Надо потерпеть, немножечко осталось.

— Да куда уж деваться! Одежды ему нашила на полгода вперед, развлекаюсь с утра до вечера. Дядя Сёма тканей разных купил, красиво получается. Это на выход будет.

— Пришли фото.

— Как постираю и отглажу — обязательно! Разложу красиво и сфотографирую. Я думаю, в пару интернет-магазинов отправить. Вдруг кто-то закажет? У нас тут народ проще, всех интересуют самые простые ткани. И ценник копеечный.

Дальше мы молчим. До зубного скрежета хочется поделиться своим счастьем, но у сестры настолько уставший голос, что я никак не могу решиться. Варя, бесспорно, за меня порадуется, но при мысли, что она там одна с мамой-предательницей и Ментовским, сердце на части рвется.

— Как вы, Мариш? — говорит Варвара обеспокоенно. — Как Данил?

И тут я не выдерживаю. Губы сами собой расплываются в улыбке. Хочется ляпнуть, что Данил — прекрасно. Любил меня всю ночь, встал в шесть огурчиком.

Не прям всю, конечно. Вчера после душа мы отправились в постель. А за минуту до этого... Данил зажал меня в углу, трогал, целовал. Я была в его сперме, в его запахе, и он хотел меня такую еще раз. Подряд, без остановки.

Его смог остановить лишь мой испуганный писк о том, что нужно предохраняться. Презервативы у него были, но в рюкзаке. В том самом, что в шкафу. Так далеко от душевой кабины...

Данил с трудом оторвался от моего тела и даже сбивчиво извинился за настойчивость. И слава богу, потому что я готова уже была подчиниться. Мы бы точно детей сделали. У меня, правда, сейчас конец цикла, но бывает же разное.

Пока я смывала с себя его биологические жидкости, Данил успел немного остыть. И когда мы продолжили в постели, он трахал меня почти нежно. Почти медленно. Почти так, как я мечтала, представляя себе секс с любимым.

Утром мы снова нашли друг друга под простынями. Неспешно двигались и тихо стонали. Потому что так хорошо было! Приятно, чувственно. У меня сердечко то выпрыгивало от восторга, то сладко сжималось, когда Данил смотрел серьезно, когда говорил что-то приятное.

— Я влюбилась в него, Варя. Кажется, влюбилась по уши. Он... невероятный мужчина, — выдаю на одном дыхании.

Мой невероятный как раз докуривает сигарету и, очевидно, скоро поднимется за мной в номер. После чего мы пойдем завтракать. Я такая голодная, что закажу себе и омлет, и блинчики с сиропом. И возможно, даже шарлотку.

Но Данилу вновь кто-то звонит. Он хмурится, достает вторую сигарету из пачки, подносит телефон к уху.

В животе неприятно бурчит.

— Влюбилась? — переспрашивает Варвара упавшим голосом.

Становится некомфортно. Я почти физически ощущаю, как заворачиваюсь в шаль цвета предательства. Серого, грязного. Стряхиваю с себя ее, словно пыль. Но отчего-то не выходит, она колючая, ранит.

— Я хочу сказать, что он хороший, Варя. Добрый и заботливый. Для меня никто никогда столько не делал, сколько Данил.

— И этого хватило, чтобы влюбиться? Марин... ты ведь говорила, что он мужлан. Бедный неотесанный работяга, который двух слов связать не может.

— Я не так говорила! Он, конечно, грубоват и в основном молчит. Но... фух. Мне хорошо с ним. А то, что он не болтун, так это в плюс. Я могу трещать без остановки, ему пофигу. Есть мужики, которые говорят много и лишь о себе, причем ждут восхищения. По мне, так это в сто раз хуже.

— Марин... Вы сейчас в отпуске. У вас курортный роман, не воспринимай его всерьез. Закончится отпуск, вместе с ним и деньги. А там трудовые будни.

Теплицы. Грядки. Зимой — уборка в помещениях. Куда меня еще возьмут без образования? Можно будет, кстати, продавцом попробовать. Боже! Обрываю себя.

— Он не бедный. В плане, хорошо зарабатывает. Новый Кулак, судя по всему, ему доверяет. И в перспективе зарплата будет только расти.

— Если Кулак его не уволит. И если сумеет сохранить свои земли. Хоментовский руки потирает, говорит, что Кулака скоро выпнут обратно в Москву. Марин, машины, на которых Виноградов тебя катает, принадлежат Кулаку. У Данила вообще есть машина? Хоть какая-нибудь? А недвижимость?

— Я не знаю. Неудобно спрашивать. Сам он не рассказывал, может, и нет ничего.

— А живет он где? На хуторе? Ему Кулак снимает?

— Я не знаю!

— Прежде чем влюбляться, надо бы уточнить. Я не хочу показаться корыстной, но ты сама знаешь, от чего мы с тобой мечтаем сбежать.

— Я тебя поняла. Данил идет, мне пора, Варь. Мы завтракаем и выезжаем. Спишемся позже. Жду твои фото!

— Конечно. Люблю тебя, сестренка.

— И я тебя. Береги себя.

Глава 45

Обратная дорога, судя по всему, выйдет куда более долгой.

И дело не в том, что мы мало времени проводим в машине. Столько же, если не больше. Но теперь мы часто останавливаемся не только для того, чтобы Данил поработал, хотя ему по-прежнему то и дело присылают какие-то документы в электронном виде, звонят. Ну и отпуск без содержания!

Мы прерываем путь, чтобы заняться любовью.

Каждый раз всё начинается с игры. Со взглядов, прикосновений, шуток или завуалированных намеков. Потом, при первой же возможности, мы съезжаем с дороги на обочину, прячемся в каком-нибудь лесочке. Перелезаем на заднее сиденье и... Боже, просто невозможно перестать этим заниматься. Дух захватывает! Грязные кролики.

Иногда после секса Данил еще минут пять сидит за рулем с закрытыми глазами и восстанавливает дыхание. Ошарашенно качает головой, приходит в себя. В нашей машине царит любовь, вне всяких сомнений.

В конце третьего дня пути он бронирует нам номер с двумя односпальными кроватями.

— О нет! Как же не повезло! — разочарованно всплескиваю руками я, едва переступив порог. — Не было комнат с двуспалкой, да? Впервые такое! О, Данил, есть идея!

Я бросаю рюкзак на стул, бодро шагаю к тумбочке, что стоит между кроватями, и силюсь ее приподнять. Зараза, тяжелая.

— Что стоишь? Давай, помоги мне! Оттащим тумбочку туда, в угол, сдвинем кровати, и получится одна большая. Я всё придумала.

Колхозник вздергивает бровь и неспешно снимает куртку. Вешает ее на крючок. И тут до меня доходит!

— Ты! Ты специально выбрал такой номер! — кричу я, тыча в него пальцем. — Ты изменник! Дезертир!

— Я не могу с тобой выспаться, — отвечает он невозмутимо. — Ты всё время пытаешься на меня залезть. Потом дрыхнешь в дороге, а мне везти.

— Ох уж и проблема: на педали дави да руль поворачивай. Слабак!

— Окей. Права у тебя есть. Завтра ведешь ты.

Я захлопываю рот. Права мне принес Ментовский, в автошколе я не училась ни дня. Бросила их в кошелек и забыла, потому что всё равно машина мне не светила. А Семён свою в жизни не одолжит. Мама слезно просила отчима отдать нас с Варей в автошколу, но это недешево. Вот он и договорился, чтобы нам карточки просто так нарисовали. По дружбе.

— А можно? — спрашиваю лукаво. — Сесть за руль спортивного крутецкого «Лексуса»? За руль самой обалденной машины в мире?

— В мире? — снисходительно переспрашивает Колхозник, словно тачка за пять миллионов ему не очень-то и нравится.

Откуда эти замашки взялись? Поглядите на небритого принца в растянутых трениках!