Рыцарь ночи и Луна (СИ) - Ром Полина - Страница 20

Я купила себе еще одного светляка, дорого купила, но старые магические вещи и стоили дорого. Кроме того, их раз в седьмицу нужно было таскать к соседке-огневику на зарядку и каждый раз платить. Но тут у меня даже выбора не было – я много вязала, собираясь, как минимум, окупать свою нынешнюю жизнь, чтобы не лезть в денежный запас. А зрение нужно беречь. Даже лекарь-маг, чьи услуги всегда будут стоить дорого, может не справиться с катарактой или близорукостью.

Вязала я, в основном, всякую мелочь. Теплые гольфы, гетры, носки. Уходили они быстро и денег мне хватало на все, даже мелочь оставалась каждую неделю.

Жить в этом городе я не планировала – слишком мерзкие воспоминания были у меня. Так что ближе к весне я стала присматривать себе обоз. Разумеется - с помощью тетушки Вайды. Она, хоть и жалела, что теряет тихую и спокойную жиличку, но обещала помочь. Вот как раз ей я доверяла – не раз за зиму убедилась, что человек она честный. Да и купцов многих она знала, пусть и понаслышке. Сплетни на рынке разлетались мгновенно и если кто-то их людей вел себя непорядочно – об этом тут же узнавали все. Репутация честного торговца здесь ценилась очень и очень.

- Ой, Луночка! Нашла я обоз хороший, нашла… Но так мне жалко, дорогая, что уходишь ты! Зато там и охрана отличная идет. Сам Ровер, со всем своим отрядом будет. На него и не нападают никогда – знают, что он потом жизни не даст никому! После войны он, сказывают, два месяца за одними такими охотился – всех вдоль дороги развесил! Боятся его, вона как! Вот завтрева пойдем со мной, и поговоришь с ронсом Цинтом. Он обоз большой всегда ведет, глядишь, и будет место лишнее.

С ронсом я договорилась не совсем обычным образом. Он долго сомневался, стоит ли брать девушку без сопровождения. Но когда я сказала, что готова накинуть десять процентов сверх обычной цены – сдался, но с условием:

- Ты, девица, с возчиками договаривайся. Ежели кто тебя повезет – так тому и быть. Нет, деньги прибери пока. Как договоришься – так и заплатишь. Не знаю уж, кто и возьмется. Почти все груженые едут. Так что приходи к отправке через три дня – там и договаривайся.

Отправлялись с окраины города, от постоялого двора «Ветка дуба». И весь двор, и площадь перед таверной были заставлены телегами, сновали и шумели люди, паковали багаж и ругались, торопились выйти пораньше.

Я выбирала полупустые телеги и просилась, но даже не смотря на предложенные деньги договорится не удавалось – почти все собирались добирать товар по деревням вдоль дороги.

- Нет, девка, нет… До Веселок доберемся – там загрузят так, что и самому места не станет. Ступай-ка, пока не зашибли чем – вишь, торопятся люди…

Поняв, что я не уеду сегодня, я расстроилась до слез. Ведь и в следующем обозе для меня может не найтись места! Я смотрела, как здоровущий ронс Цинт взбирается на массивного каурого коня с мохнатыми ногами, понимая, все… шанс упущен!

- Чего ревешь, девица? Кто-то обидел?

Я резко обернулась. Мужчина. Высокий, сутуловатый. Не старый, но какой-то… Как пылью присыпанный. Внешность и не запомнишь с первого раза, одет в серое, не новое, хоть и аккуратное. Серые волосы собраны в короткий хвостик. На боку, в ножнах – сабля или меч – торчит оплетенная кожей рукоять…

Спасибо всем, кто остался со мной и моей новой книгой))

Обоз шел уже четвертый день. Я вполне успокоилась. Понимала – теперь не выгонят. Деньги ронс Цинт взял, посопел не слишком довольно, но – взял. Похоже, что он был уверен – никто не примет на себя такую обузу как я.

Возчик, с которым я договорилась, получил свою плату вперед в его же, ронса, присутствии, так что до места меня довезут, не бросят. Тогда мне показалось, что деньги его не слишком и интересуют – он даже не пытался торговаться, хотя я-то, готовая к торгу, назвала минимальную цену. Он просто сказал:

- Ладно, не реви только. Пошли к ронсу, ему еще заплатишь и грузится нужно.

Мне кажется, он просто пожалел девушку, с трудом сдерживающую слезы. Как бы то ни было, а меня взяли в хороший и надежный обоз. Охраны было много, капитан лично проверял ночью посты и воинов своих держал в строгости – некоторые возчики по вечерам у костров выпивали, но ни один солдат такого себе не позволял, так что можно было надеяться доехать без приключений.

Через день ночевки были в селах, но уже дважды ночевали под открытым небом, на оборудованных каменными кострищами стоянках, с легкими навесами от дождя для коней. Возчик сказал, что до войны здесь были села. Сейчас, под тающим на весеннем солнце снегом, видны были только бугры и черные печные трубы, редко и одиноко торчащие среди серых комковатых сугробов.

Возчика звали Харт, молчаливый, непонятный мужчина, который все больше вызывал мое любопытство – он обо мне заботился. Сперва я даже опасалась, что вызываю его интерес как девушка. Все же от Алуны в наследство мне досталась необычная и яркая внешность. Однако ничего такого не происходило. Харт не пытался до меня дотронуться, сказать любезность, дарить подарки или что либо похожее делать. Даже когда останавливались в Веселках на ночь, и он принес свежих теплых булок к ужину – это не было подарком. Он совершенно спокойно взял деньги за половину, а булки мы с ним честно разделили – по одной каждому на ужин и по одной на завтрак.

Так что дурные мысли из головы я выкинула. В то же время я наблюдала за другими людьми, кто ехал с нами в обозе рядом и понимала – его поведение отличается. Не так сильно, чтобы бросаться в глаза всем, но – отличается. Для него нормой было подать мне руку и помочь слезть с телеги, перехватить тяжесть, помочь в чем-то на привале.

Его манеры не слишком вязались с его внешностью – это меня и удивляло. Лицо с незначительными, незапоминающимися чертами, мутноватые глаза, нескладная костистая фигура.

В обозе я была не единственной женщиной и видела, что мне повезло. Когда останавливались на ночь – он, первым делом, доставал ведра и приносил мне воды – смыть дорожную усталость с лица и на готовку. Остальные женщины таскали воду сами. Заметив в первый день, как неумело я развожу костер, он что-то нечленораздельно буркнул и, с тех пор, разводил его сам.

Более того, каждый вечер он собирал сушняк и хворост в еще заснеженном лесу, кидал охапку в телегу и вечером, сразу после остановки обоза, мгновенно разводил костерок, чтобы я погрелась. Женщины же ползали по снегу сами, иногда проваливаясь по пояс и, выходя на место стоянки с охапками хвороста и веток за спиной, стянутых веревкой, распрямлялись с трудом. Потом уже Харт приносил воду и шел заниматься конями – выгуливал, чистил, кормил, укрывал на ночь попонами – заморозки хоть и были не слишком сильные, но к утру пар изо рта немного шел.

Готовила я, так как-то само собой сложилось, хотя этот момент мы с ним не оговаривали. Ничего сложного – кашу, в которую крошила окорок, похлебку с сушеными грибами и пряностями. Маленький мешочек пряностей мне подарила на прощание тетушка Вайда.

- Ты, Луночка, в суп щепотку кинешь, этак минут за десять до готовности – они такой вкус и аромат дадут – чудный просто! Я завсегда у Жармы покупаю – умеет она сушить правильно. А за носки – спасибо тебе, детка. Сохрани тебя Сила в пути и дай она тебе жениха красивого и богатого!

Тогда я подумала, что раз магия в мире пропадает – следующие поколения начнут упоминать Силу так, как в моем мире упоминают бога. Хотя мысли о том мире посещали меня все реже и реже – я вживалась в этот, странный, непривычный, но все же – интересный.

За день в телеге я успевала изрядно подмерзнуть, хоть и надевала на себя кучу тряпок. Но лежать все время, укрывшись большим покрывалом из слегка облезшей овчины было совершенно невозможно – тело затекало, требовало движения. Да, под овчинами было тепло, но ужасно скучно. До тех пор, пока Харт, не заметив, что я бесконечно елозю в телеге, то садясь, то вновь забираясь под шкуры и ворочаясь там, хмыкнул и достал из своего мешка с вещами две книги.