Ветер и мошки (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 2

— Да, спасибо. Я пойду. До встречи.

— Все там будем.

Сибель отсалютовал стаканчиком.

Пак, завидев Камила, хлопнул по капоту фургона и неторопливо встал. Из боковой дверцы на хлопок выпрыгнул Шивер, за Шивером спустился вечно жующий Гром. Все они были уже в серо-зеленом «активе», парализаторы под правой рукой, разрядник на бедре слева.

Камил пожал руки.

— Где Ингол?

Пак, большой, обманчиво-неуклюжий, улыбнулся.

— Ругается.

— С кем ругается?

— С сопровождением. С координаторами. С «психами» тоже. С шефом ругался. Тебя ругал. Второй номер все-таки.

— Ясно, — по узкой металлической лесенке Камил забрался в фургон. — Вы с базы что ли сразу?

Он вскрыл ячейку со своим именем.

— Ага, — заглянул в модуль Пак. — А что нам? Здесь время подлета — двадцать три минуты.

Камил стянул поло и брюки, продел голову в «актив», раскинул руки, дав умной ткани свободно стечь вниз. С легким покалыванием ткань принялась обжимать тело, подстраиваясь под фигуру. Плечи и икры вспухли мышечными усилителями, под подбородком сформировался аварийный рециркулятор. Прозрачным слоем-перчаткой затянуло пальцы.

— А я, видишь, и не рассчитывал здесь оказаться.

Камил достал боты и сел на скамейку. Внутри фургона перемигивались огоньки, что-то пищало, по мониторам ползли строчки технического состояния.

— Мы думали, ты уже уехал, — сказал Пак.

— Я сам думал, что я уже уехал, — Камил подождал, пока боты мягко стиснут ступню. — Я даже выбрал, куда.

Он притопнул и принялся доставать из ячейки и распихивать по кармашкам и петлям, образованным умной тканью, медицинские капсулы, картриджи с иглами, батареи для разрядника, повесил детектор движения, датчик эмофона, достал и активировал парализатор.

— И куда? — спросил Пак.

— В Шамхор, — сказал Камил. — Снег, горы, никого. По слухам даже связи нет. Периодически. Слепое пятно.

Он спрыгнул на землю, проверяя, как работают компенсаторы «актива».

— В норматив уложился, — кивнул Пак.

Браслеты у всей группы пискнули, сообщая о пятиминутной готовности.

— Ага! — Ингол вышел из-за уцелевшей павильонной стены. В поводу у него, посверкивая обводами, как утята за мамой-уткой, плыли носилки. Штук двадцать. — Наконец-то!

Светловолосый, рукастый, он облапил Камила.

— Мы думали, ты уже…

— Я знаю, — сказал Камил. — Я не поехал. Не успел.

Отлепившись, Ингол пихнул его в плечо кулаком.

— А тут — бардак! — радостно возвестил он. — «Психи» психуют, никто ничего не знает, кого-то куда-то вывозят, ты в отпуске, в оцеплении какие-то малолетки зеленые… Вон, смотри, — он кивнул на носилки, — подрабатываю оператором, на себя законнектил, потому что никого нет, все черт-те где, аут.

— А поддержка?

— Будет, шеф обещал. Как только, сказал, так сразу. Пошлет. Ну, и я его послал.

Ингол, оскалившись, пролез в фургон, колпак на фургонной крыше с жужжанием раскрылся и выплюнул несколько миниатюрных капсул. Капсулы точками повисли метрах в десяти над землей. Камил подвинулся, уступив место нетерпеливым носилкам, желающим быть ближе к своему хозяину.

— Ну, что, пошли? — Ингол спустился и потопал за павильон.

Носилки застучали за ним. Шивер с Громом переглянулись. Пак сместился левее. Камил незаметно ему кивнул.

— Так вы идете или нет? — обернулся Ингол.

— Вообще-то, Камил старший, — сказал Шивер.

— Ой-ой-ой! Ста-арший. Он в отпуске!

— Ингол, — сказал Камил, — посмотри на свой эмофон.

— Что?

Улыбка на Инголовом лице поползла вбок, собирая в складки щеку.

— Эмофон, — Камил постучал ногтем по своему датчику. — Он у тебя желтый или красный?

— Жел…

Камил с Паком выстрелили одновременно, едва Ингол приподнял руку. Камилова игла увязла в вороте «актива». Зато Пак, как всегда, попал точно — в открытый участок кожи. Тоненькая полоска серебристого цвета проросла у второго номера над бровью.

Ингол рухнул.

Камил вытянул инъектор из аптечки. Шивер и Гром, растолкав носилки, добрались до оперативника, на лице которого так и застыла недоверчивая улыбка. Оружие и картриджи они распределили между собой, затем — вот уж сбылась мечта машинная! — приподняв, погрузили Ингола на одни из носилок. Хищно щелкнули фиксаторы.

Пак страховал.

На носилках, принявших пациента, зажглись зеленые огоньки. Камил закатал «актив» Ингола до локтя, упер инъектор в сгиб. Пш-ш-ш.

Дисконнект. Коннект.

Через браслет Камил перенастроил остальные носилки на себя, затем набрал Сибеля.

— Да? — отозвался Сибель.

— Вы еще не упаковались? — спросил Камил.

— Нет, еще девять ячеек свободных.

— Бронируйте одну под меня. У меня член группы закис. Я носилки на ваш эвакуатор навел, так что принимайте, через минуту будет.

— Ясно, — сказал Сибель. — Удачи там.

Камил посмотрел на Пака, на Шивера с Громом.

— Ну что, пошли?

Он утопил в носилках с Инголом клавишу авто-возврата. Покачиваясь, носилки низко поплыли над землей прочь.

За павильоном открылась пустая, окаймленная газонами площадка со ступеньками. Газоны были вытоптаны. Желтела на плитках оброненная кем-то кофта. Камил зафиксировал несколько темных капель на ступеньках — скорее всего, кровь.

Голоэкран тепловизора прозрачным квадратиком повис у левого глаза, акустический датчик чуть слышно зашипел в ухо.

Разойдясь в стороны, они миновали площадку: Пак, Камил — в центре, Шивер с Громом по бокам. Никого, ничего. Тихо.

Рой камер рассыпался по намеченным точкам-секторам, вешая изображения на браслеты.

Закрепленный за группой один из жилых комплексов по мере приближения раздавался вширь, тянул в небо зеркальные этажи.

Пустая детская площадка. Стоянка аэроверов. Один аэровер врезался в пилон ограждения, нос всмятку, но внутри никого нет, дверь открыта.

— Как думаешь, где все? — по внутренней линии спросил Пак.

— Кто где, — ответил Камил. — В соответствии с развившимися психозами.

— Это-то понятно.

Под ботинками захрустел пластик — обломки его усеивали узорную плитку.

Еще ступеньки. Опрокинутый киберуборщик задрал в небо ребристые гусеницы. Левая слабо крутилась. В широком косом козырьке надвигающегося комплекса зияли прорехи — с верхних этажей из окон, похоже, выбрасывали технику и мебель, и они, пробивая прозрачный стеклопластик, в брызги разлетались по плиткам.

Камил отпихнул мягкий валик, то ли от кресла, то ли от дивана.

Датчики никакого движения в радиусе ста метров не показывали, фон на тепловизоре был нейтрально-серый, синеватый, только двигатель аэровера чуть светился зеленым. Висящие на высоте камеры отмечали маркерами только их четверых.

— Так, — сказал Гром, — у меня эмофон шкалит.

— Коли стабилизатор, — сказал Камил.

Они замерли у невысокого поребрика. Пока Гром заряжал капсулу, пока впрыскивал ее под кожу, Шивер держал сектор-девять, Пак — сектор-три.

А Камила с сектором-двенадцать отвлек шеф.

— Что у вас там за нештатное? — забухтел он из браслета. — Мне тут «психи» отчитались, что у них один мой.

— Ингола пробило, — сказал Камил.

— Я так и подумал. Распосылался он! Ладно, без него справитесь?

— Попробуем.

— Ты мне это… — разозлился шеф. — Жердинский с Курдюмовым уже внутри.

— Мы тоже.

— Не ври, — сказал шеф. — Вы в двадцати двух метрах.

— Входим уже, — сказал Камил и отрубил связь.

— Готов, — пряча аптечку, доложил Гром.

— Двинулись.

Под длинным козырьком жили цветные тени. Кучками пластика лежали битые голопанели и проекторы, мятым боком глядел киберповар. Детали, детальки, россыпи клавиш и брызги геля. Двери в холл были аварийно отключены. В проемы виднелись пол в желтую и зеленую клетку и опрокинутая кадка с елкой.

— В углу справа, — сказал Пак.

Камил сместил прицел парализатора.

— Не вижу.

— У крайней правой двери.

— Сейчас.

Камил, присев, переместился к Паку. Со стороны Пака за указанной дверью открывалось «живое» панно с рыбами и черепахами, уплывало вверх, а внизу торчала подошва детского ботинка.