Чужое полушарие - Тамоников Александр - Страница 5

В семь тридцать Фиделю доложили:

– Команданте! Над Сан-Блас засекли шесть военно-транспортных самолетов. Готовятся к выброске интервентов!

– Они нам не страшны, – отрезал Фидель. – Отправить туда пехотный батальон из числа прибывших из Санта-Клары. Передайте им: Куба в вас верит!

К полудню продвижение десанта удалось остановить, после чего Фиделю начали поступать донесения одно за другим.

– Команданте! Произведен артобстрел занятой противником прибрежной полосы.

– Команданте! 11-й батальон кубинской армии выбил парашютистов из Соплильяра и начал продвижение на Кайо-Рамона!

– 12-й кубинский батальон при поддержке танков и артиллерии выбил противника из Плайя-Ларга.

– К Сан-Бласу подошли армейские части Квадонги и Ягуарамаса.

– Команданте! Силы вторжения блокированы в треугольнике Плайя-Хирон – Кайо-Рамона – Сан-Блас, их продвижение остановлено.

Последнее сообщение пришло к концу дня 18 апреля, через двое суток после начала вторжения. Результатом Фидель остался доволен. Силы сопротивления больше не представляли угрозы, американские ВВС еще пытались нагнать страху, изобразив боевой вылет в районе бухты Кочинос. Фидель понимал, что таким образом они пытаются «воодушевить» эмигрантов, только пользы от их попыток не видел.

Чтобы как-то повлиять на ситуацию, которая вышла из-под контроля, американцы предприняли попытку произвести бомбардировку позиций кубинских войск. Но и эта попытка не увенчалась успехом: кубинские ВВС сбили два из пяти самолетов, остальные в страхе ретировались.

Боевые командиры «Бригады 2506» застрочили радиограммы на американские корабли: «Спасите нас! Операция провалилась. Продолжать сопротивление бесполезно!» Во второй половине дня 19 апреля американские эсминцы приблизились к побережью, чтобы забрать блокированных на острове бойцов. Но как только они приблизились, кубинская артиллерия открыла огонь. Погибать американцы не собирались. Спустя пару минут они уже уходили обратно в открытое море.

Вот тогда все и закончилось! Четыре пехотных батальона, один танковый батальон и артиллерийский дивизион прекратили сопротивление и сдались кубинскому правительству.

– Что они себе позволяют? Возомнили себя властителями Вселенной! Если так пойдет дальше, то скоро на земном шаре не останется ни одной страны, где не пошарила бы жадная рука американского правительства! Нет! Этого мы не допустим!

В кабинете Первого секретаря ЦК КПСС по стойке «смирно» вытянулся строй разнокалиберных чинов, начиная от министра обороны и заканчивая начальником ПГУ КГБ. В большинстве случаев эмоциональные взрывы главы государства заставляли подчиненных мысленно скрипеть зубами от раздражения, но в этот раз его возмущение разделяли все. Ситуация на Кубе не могла не возмущать. Разведданные по этому государству приходили регулярно еще с 1960 года, но никто не верил в то, что американское правительство пойдет на открытую интервенцию, пусть и завуалированную под восстание кубинских эмигрантов.

Когда в 1960-м в Первое главное управление пришло донесение о том, что правительство США начало разработку плана по свержению кастровского режима, начальнику ПГУ генерал-майору Сахаровскому было дано задание присмотреться к проблеме и, при необходимости, взять под личный контроль. Что тот и сделал. За два года он неоднократно докладывал лично Первому секретарю об изменениях ситуации. Агентам нелегальной разведки заблаговременно становилось известно о каждой новой идее директора ЦРУ Аллена Даллеса.

Поддержка кубинской оппозиции, состоящая в бомбардировках экономических целей на Кубе. Саботаж на сахарных заводах. Создание на Кубе разведывательной и подрывной сети. Все это не слишком заботило Первого секретаря, так как он считал их необоснованно самонадеянными. Никита Сергеевич знал то, чего не мог знать американский президент: в глазах народа Кубы не так просто очернить того, кто дал им свободу. Это наивный Дуайт Эйзенхауэр мог полагать, что люди на Кубе спят и видят возвращение кого-то вроде Батисты и насаждение проамериканского режима. Он же, имея личный опыт подобных кастровской революций, точно знал: народ пойдет за Кастро до конца. Партизанские действия и психологическая война не помогут свергнуть правительство Фиделя Кастро, так считал Первый секретарь.

Даже когда Эйзенхауэр выделил немалую сумму на программу по свержению власти Кастро и дал «зеленый свет» на использование людей из министерства обороны США, Никита Сергеевич не взволновался. Надежный источник доложил, что при всем при этом президентом дана четкая установка: в непосредственных военных действиях американских военных не использовать. А раз нельзя использовать армию США, то и волноваться не о чем.

Поволноваться Никиту Сергеевича заставили сведения о том, что президент США сменил тактику. Он больше не надеялся на вялотекущую партизанскую войну. Теперь он жаждал высадить на берега Кубы свой десант, включая спецназ США. В октябре 1960 года он даже предпринял подобную попытку, но она не увенчалась успехом, после чего Первый секретарь снова вздохнул свободно, на какое-то время отложив проблему Кубы.

А начальник ПГУ продолжал собирать информацию. Высадка десанта с последующим «народным» восстанием. Временное правительство, которое попросит военной поддержки у «дружественно настроенной Америки». Потом смена правительства и новый аппарат нового президента на какое-то время прервали постоянный приток информации.

На то, чтобы навести мосты и подобраться ближе к кабинету Джона Кеннеди, ушло время. Вот почему сведения о последних событиях пришли с опозданием и были оценены не так, как того заслуживали. Текст меморандума заместителя директора ЦРУ, представленный им Джону Кеннеди 8 февраля 1961 года, Сахаровский получил только в конце марта.

Речи Бисселла о том, как «партизаны смогут пробиться в горы или развернуть широкомасштабную гражданскую войну, в которой американское правительство сможет открыто поддержать противников Кастро», генерал-майор воспринял как что-то несерьезное. К тому же план под кодовым названием «Тринидад» отверг сам Кеннеди, добавив при этом, что хотел бы получить «что-то менее грандиозное».

Новые варианты, предложенные ЦРУ после отбраковки «Тринидада», поступили к Сахаровскому за три дня до начала интервенции американских войск на Кубу. По этой причине и потому, что планов было три, Сахаровский не смог вовремя проинформировать Первого секретаря о том, что ситуация на Кубе изменилась не в лучшую сторону. Когда он пришел с докладом к Никите Сергеевичу, военные самолеты США, раскрашенные под машины кубинских ВВС, уже атаковали аэродромы Фиделя Кастро.

На более свежую информацию рассчитывать не приходилось. Оставалось гадать, какой из планов выбрал президент Кеннеди: уменьшенный вариант «Тринидада» без воздушного десанта и поддержки авиации, высадку на северо-восточном побережье Кубы или операцию в бухте Кочинос. Точный ответ они получили утром 17 апреля, когда с Кубы пришла информация о вторжении противника в Заливе Свиней и о том, как обстоят дела на передовой. Информация оказалась неутешительной. Из донесений разведки следовало: кубинцы застигнуты врасплох, больше тысячи противников кастровского режима высадились на побережье и в пух и прах разбили кубинский гарнизон, заставив его отступить в глубь острова. Это известие заставило Первого секретаря метать громы и молнии.

– Тысяча солдат! Тысяча! Куда они только смотрели, ваши хваленые кастровские вояки? И как этот мозгляк решился на подобное? Ведь ты же мне докладывал, что Джон Кеннеди мнется и менжуется, на него давят со всех сторон, а он не дает своего согласия на открытое вторжение!

Слова Первого секретаря были обращены к Сахаровскому. Он стоял, вытянувшись по стойке «смирно», и не знал, стоит ли отвечать или будет лучше в данный момент рот не открывать. Но Никиту Сергеевича молчание не устроило.