Единственная для принца. Книга 2 (СИ) - Агатова Анна - Страница 31

    И только умирая, она подумала и обо мне, и на последнем издыхании закляла всей своей магией отца, чтобы он берег меня и защищал. И он меня берёг. Только для себя, вернее, для своих политических целей. Так берёг, что мне пришлось прятаться ото всех там, куда ни единому человеку не было хода - за каменной маской спокойствия. И там, глубине души, долго строить план противостояния его воле и целям, в одиночестве, без поддержки, создавая видимость покорности.

    А потом терпеть ложные обвинения, оскорбления, эту порку, унижение...

    И рассказывать всё это Зиаду я не собиралась: мои отношения с отцом – это мои и только мои отношения, и нечего вмешивать сюда ещё кого-то. Он и так достаточно поучаствовал.

    - Это я упала в детстве, - сказала, глядя в потолок. – Так бывает с маленькими детьми.

    - Да? – протянул Зиад, и я снова увидела, как блеснули его зубы. – Ну хорошо, маленькая ты моя девочка, пусть этот секрет останется с тобой.

    Он снова принялся меня целовать, только я уже не могла расслабиться. Он приподнялся надо мной:

    - А я ведь ещё один твой секрет знаю… - протянул загадочно.

    - И какой же? – глянула я на него с деланным интересом.

    Мне уже было не до игр — воспоминания подняли грязную волну в душе, и ничего не было интересно.

    - Я знаю твой самый большой секрет, - ямочка на его щеке вдруг исчезла, и мне показалось, что черты его лица хищно заострились, а в глазах мелькнуло что-то недоброе, хотя в этой глубокой тьме видно было плохо. Но сердце опять предательски подпрыгнуло и ухнуло в живот. У кого как, а у меня живот, похоже, - орган, чувствующий неприятности.

    Я напружинилась и чуть отстранилась, чтобы оценить обстановку – места было мало, прямая атака невозможна. Да если бы и была возможна, я бы не одолела его. Зиад выше меня на голову, а вся его расслабленность, изящество фигуры и гибкость - лишь видимость, под которой скрывался ловкий и опасный боец.

    Это был простой вывод из сведений, которые мне продолжала приносить Ариша, заигравшаяся в разведчика: Зиад вместе с братом брал уроки у Хараевского и ещё пары отличных мастеров-боевиков столицы Бенестарии. Это наивный цветочек Ариша не понимала, о чем мне мимоходом рассказала. Но я-то, дочь своей матери, знала зачем и почему некоторые воины проходят такую подготовку.

    И я вполне могла предположить, что уровень владения рукопашным боем это парня, моего первого мужины, намного превышает мой. И уж конечно, он вполне справится с голой девицей, которая лежит в его постели, каким бы хорошим бойцом она ни была.

    А я не была хорошим бойцом, я себе не льстила, и то, что мне удавалось кого-то достать или не дать вывалять себя об пол, лишь потому, что использовала любую возможность и не гнушалась подлостью в бою.

    Здесь же это не пройдёт.

    Значит, нужна хитрость. Сердце заходилось в нервном стуке, а ведь ещё нужно было делать вид, что ничего страшного не произошло. В такой ситуации много не придумаешь. Но… плана отхода нет, а значит, как говорила моя мама, ты до тех пор не проиграла бой, пока не сдалась. Поэтому сначала нужно узнать всё до конца – что ему известно обо мне, как он хочет использовать эти сведения, отдаст ли меня отцу или я ещё смогу что-то предпринять.

    И я растянула ставшие непослушными губы:

    - Что же это за секрет такой? 

Дыхание переводила с трудом, голос от этого прерывался и чуть охрип. А ещё я боялась, что внутренняя дрожь станет заметной.

    - Ты блондинка! – и опять блеснули в полутьме зубы. – Зачем покрасилась, а? Я хочу, чтобы ты была блондинка, слышишь?

    Я с трудом сглотнула и удержалась от облегченного выдоха. Это, конечно, тайна, но не такая уж страшная.

    Сбегая из дворца, я откромсала как попало волосы и бросила их в камин в покоях дяди, нашего старшего посла. Этот камин стал моим благословением на тот момент. Найди кто-нибудь тогда мой отрезанный хвост, и половина моей маскировки пропала бы. Даже не половина, а почти вся, потому что цвет волос тоже сменила.

    Покрасилась я тогда в случайный цвет – что было у меня под рукой из скудного набора в ванной, то и взяла, использовав свои знания по уходу за больными.

    Наивные! Все они, включая отца, думали, что я очень интересуюсь лекарским ремеслом – «это хорошо, это угодно богам, правильно, девочка, ты должна быть милосердной!». А мне просто так удобнее было присматриваться к тому, что делают шаманы, перенимать их знания и приспосабливать под свои нужды – я знала, я была уверена, что сбегу от отца. Рано или поздно, легко или трудно, но сбегу. И терпеливо ждала возможности.

    Я так давно готовила побег, что абсолютно любую малость анализировала сможет она мне помочь в этом или нет.

    Поэтому состав для окраски я до сих пор применяла всё тот же, раз в несколько дней намазывая голову странной бурой смесью. И если поначалу я переживала, не вызовет ли это подозрений, то увидев, что другие адептки накладывают, втирают, намазывают на себя, чем-то оборачиваются и пропитываются, и не только в душе, перестала.

    Я припомнила, когда последний раз красила волосы. Пересчитала дни, получилось всего ничего. Даже если внимательно присмотреться, и уж точно не в таком сумраке, как сейчас, понять, что мои волосы другого цвета, невозможно. Откуда же он тогда знает?.. И новая тревога затопила душу.

    Неестественно улыбаясь (я надеялась, что Зиад не слишком придирчив к достоверности моей мимики), я всё же решила всё выяснить до конца и спросила:

    - И… как же ты догадался?

    Сказала и взвыла в душе. О, немилосердные боги! Что я болтаю? Я же сама себя с головой выдала! Надо было до последнего отпираться! Нужно было стоять на том, что это мой естественный цвет!

    Горячая мужская ладонь сместилась с моего живота вниз.

    - Здесь ты беленькая, Рада-сть, - прошептал он, приближая свои губы к самому моему лицу, а рука… Его рука жила своей отдельной, совершенно самостоятельной жизнью. – Ты беленькая, и это очень и очень меня радует.

    И череда лёгких поцелуев покрыла моё лицо, плечи, и горячие губы стали спускаться ниже, а рука, его горячая рука, накрыла мои те самые «беленькие». Я замерла потрясённая.

    Да, волосы я красила только на голове.

    - Подожди… - мой голос сорвался. То ли от его нежности, то ли от моего волнения. Но это сейчас было неважно. Мне нужно было разобраться, что ещё ему известно. – Почему тебя это р… радует?

    Я тянула время, пытаясь быстро сообразить, как удирать, но главное - как быстро он догадается обо всём остальном, если ещё не знает, и насколько вероятно, что он всё же не знает.

    - Ты разве ещё не поняла? – спросил он глухо, утыкаясь мне в основание шеи и сильно втягивая воздух. От это я чувствовала, как в том месте, где он дышал, становится то холодно, то жарко. – Я просто очень сильно люблю блондинок.

    - Но… я не блондинка, - я стала понемножку отползать к краю кровати.

    - Ты – блондинка, Рада-сть моя, - и он укусил меня возле ключицы, тихонько рыкнув. А я замерла и просто заледенела.

    - Ты оборотень, что ли? – спросила слабым голосом.

    Зиад откинулся на спину и рассмеялся, а я воспользовалась его относительной удаленностью и спрыгнула с кровати. В темноте не было видно, где одежда, да вообще ничего не было видно. Я помнила, что сбрасывали мы всё с себя там, где стояли, и какие-то более темные пятна на полу подсказывали о том, что, возможно, я и не ошибаюсь.

    Я схватила несколько таких более густых теней, пока перемещалась к той стене, которая по моим ещё более смутным воспоминаниям отгораживала комнату от коридора. В руках теперь была одежда, но одеться я в неё не смогла бы – во-первых, темно, а во-вторых, непонятно чья одежда - моя или его. Да и неважно это уже было, одеваться всё равно было некогда.

    - Рада? – удивленный голос Зиада смешался с другим голосом, из-за двери.