По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 9

- Перестань. И так тошно, - устало выдохнула я. - Принеси мне лучше воды. Во рту пересохло.

Девушка кивнула, на миг замялась, а потом рухнула передо мной на колени, прижавшись губами к изуродованным пальцам на моей правой руке.

- Как же это, госпожа? Что же это делается? За что же вас этим извергам на поругание? Как подумаю, что мне завтра постель стелить для вас и этого... Жить не хочется!

Сердце ухнуло вниз, а ладони вмиг стали липкими и холодными. О том, что случится завтра я вообще старалась не думать, потому что меня начинало лихорадить и колотить мелкой дрожью. Не такой я себе представляла свою первую брачную ночь.

- Хватит плакать, - грустно погладив голову преданной и верной служанки, вздохнула я. - Ты меня расстраиваешь. Иди собирай сундуки, Лютея. У тебя не так много времени для этого осталось.

Встав с колен, девушка горько всхлипнула. Послушно кивая головой, она покинула мои покои, и опустошающая тишина легла мне на плечи тёплым пледом. Как долго ещё будет доступна мне эта маленькая привилегия думать и грустить в одиночестве?

Проследовав к окну, я взобралась с ногами на подоконник, подтянула к груди колени, тоскливо обводя взглядом улицу. Серая тень внизу привлекла моё внимание, и я не сдержала судорожного вздоха, узнав в запорошенном снегом парне, неотрывно глядящем в мои окна, Ральфа.

Я расторгла с ним помолвку через неделю после того, как пришла в себя и поняла, что от меня осталось. Поверил ли он моим жестоким словам, будто я его не люблю и никогда не любила - не знаю, но с тех пор он никогда больше ко мне не заходил, только подолгу стоял под моими окнами, заглядывая в них со смирением и щемящей тоской.

Сейчас мне хотелось плакать, глядя на нахохлившегося, словно замёрзшая птица парня и сказать ему, что я никогда не заслуживала такого хорошего мужа как он.

Заметив меня в окне, Ральф плотнее укутался в полы своего плаща и, резко развернувшись, пошагал в сторону конюшен.

Моё разбитое сердце тоскливо заныло, и я вдруг уцепилась взглядом за удаляющуюся фигуру Ральфа, как за спасительную соломинку.

Почему я должна отдавать своё целомудрие дикарю, который не испытывает ко мне ничего кроме ненависти? Я имею право хоть раз в жизни почувствовать, что значит быть любимой женщиной. И плевать, что со мной сделает кайген, когда об этом узнает.

Соскочив с подоконника, я быстро накинула на себя меховой плащ с капюшоном, после чего, выскочив в потайную боковую дверь, стала спускаться по винтовой лестнице в подвал, откуда по подземному переходу можно было добраться до конюшен. В том, что Ральфа найду там, рядом с моей любимой лошадью, я даже не сомневалась.

Удивительно, как сложно иногда делать совершенно обыденные вещи, когда в твоём арсенале больше нет простых магических возможностей, будь то умение зажечь щелчком пальцев световой файер или подстраховать себя от падения на слишком крутой ступени руной устойчивости.

Винтовая лестница, по которой я бегала вверх и вниз, словно белка, всю свою сознательную жизнь, теперь казалась мне неприступным рубежом, оставив за спиной который я совершу личный подвиг.

Спеша добраться до Ральфа, я забыла взять с собой свечу, и теперь медленно спускалась в кромешной темноте наощупь, ориентируясь только на число ступеней, что знакомо мне было с раннего детства.

Я не боялась свернуть себе шею, больше переживала, что Ральф куда-то уедет, и я не успею с ним поговорить. Поэтому, когда в подвале обнаружился оставленный кем-то в держателе факел, схватила его и помчалась по подземелью к выходу.

В дальнем углу мелькнула какая-то тень, заставив моё сердце совершить немыслимый кульбит.

Опасаясь быть кем-то узнанной, я бросила факел на пол и со всех ног рванула вперёд, а уже через несколько секунд оказалась на улице, жадно глотая открытым ртом морозный воздух и снег.

Закрыв капюшоном лицо, я юркнула за угол хозяйственных построек, а потом, добежав до двери конюшни, бесшумно проникла внутрь помещения.

Нос пощекотал запах сухого сена, опилок, овса и лошадей. Мне под ноги с громким урчанием бросился холёный чёрный кот, в надежде получить что-нибудь вкусное от поздней посетительницы места, где он считал себя истинным хозяином.

Ласково почесав его за ухом, я с тревогой осмотрелась по сторонам, а заметив открытую дверь в стойло Шаболы, выдохнула с облегчением. Ральф был на месте и, скорее всего, разговаривал со своей любимой кобылой, угощая её кусочками моркови.

Трусливо потоптавшись на месте, я сделала нерешительный шаг вперёд, и когда в проходе возник Ральф, замерла, чувствуя, как пульс грохочет в ушах и дрожь простреливает позвоночник.

- Рейна?

Я забыла, как мягко звучит его голос, когда он произносит моё имя. Вдруг поняла, что соскучилась по всему этому.

- Что ты здесь делаешь?

Его удивление мне было понятно. Кажется, сейчас я вовсю должна была готовиться к свадьбе.

- Тебя искала.

Признание вышло быстрым и совершенно ошеломительным для Ральфа. Он застыл, нервно дёрнул бровью и хрипловато спросил:

- Зачем?

- Хотела попросить у тебя прощения.

- За что?

Хороший вопрос! Если бы можно было ответить на него одним словом... Но их в моей голове сейчас было так много, и они никак не хотели складываться в правильные фразы.

- За ложь и жестокость. Я обманула тебя, когда сказала, что никогда не испытывала к тебе никаких чувств.

Ральф сжал губы, хмуро свёл к переносице светлые брови и, шагнув мне навстречу, тихо поинтересовался:

- Зачем? Зачем ты это сделала?

- Я посчитала, что так будет лучше для тебя. Ты заслуживаешь кого-то лучшего, чем жену-калеку.

- Я тебе говорил, что для меня это не имеет никакого значения! - возразил Ральф.

- Ты просто не видел, что со мною стало!

- Видел! - в серых глазах парня полыхнуло отчаяние. - Я видел, какой тебя привезли в Вальдос! И я достаточно образован и умён, чтобы понимать, какие повреждения на твоём теле смогли залечить, а какие нет. Для меня было важно лишь то, что ты осталось жива. А шрамы не имеют никакого значения.

Как же больно было слышать его признание! Особенно сейчас, когда уже ничего нельзя было исправить.

- Помоги мне, Ральф!

Я бросилась ему на грудь, замирая в тёплых и таких родных объятьях, тая от того, как бережно ладони парня гладили мою спину.

- Как, Рейна? - со стоном выдохнул он.

- Поцелуй меня!

Подняв голову, я потянулась к его губам. Тронула их своими, и Ральф, обхватив моё лицо ладонями, с жадной нежностью стал покрывать его поцелуями. Так, что в голове стало легко и пусто, а в груди вспыхнул пожар, медленно и верно пожирающий меня в своём пламени.

- Я люблю тебя, Рейна! Всегда любил и буду любить!

- Сейчас, - дёргая ленты плаща и сбрасывая его со своих плеч, прошептала я. - Люби меня сейчас, Ральф! Мне так это нужно...

Мужчина отпрянул, с растерянностью и недоверием глядя на то, как я расстёгиваю крючки на платье, а потом схватил меня за руки и сипло спросил:

- Что ты делаешь, Рейна?

- Разве не понятно? Я хочу, чтобы в моей памяти осталось хоть что-то светлое и чистое, то, что будет давать мне силы жить дальше!

- Мы убежим! - внезапно встряхнул меня парень, и у меня невольно вырвался истеричный смешок:

- Куда?

- Уйдём во Фригардию или Семиречье! У нас с ними дружеские отношения.

- Вот именно поэтому они и вернут беглецов Эурезе, потому что, пока на пути кайгенов стоит Эринея, у наших соседей нет особых проблем!

- Тогда отправимся на юг! Переплывём море и попадём в Хидж...

- А о том, что после этого станет с Эринеей, ты подумал? Ты понимаешь, на что ты обрекаешь всех, кто нам близок и дорог? Эурезу, твою мать и сестру, наших друзей по учёбе и тысячи простых, ни в чём не повинных людей?

- Я не могу тебя потерять!

Ральф бессильно прижался своим горячим лбом к моему, и я погладила его голову дрожащими пальцами.

- У нас нет выбора. Боюсь, что и не было никогда. Я не прошу тебя совершать ради меня подвиг или идти на безумство. Просто хочу получить немного счастья, хотя бы в память о том, что между нами было. Я всегда думала, что ты будешь моим первым и единственным мужчиной. А если не единственным... будь хотя бы первым.