Манипулятор - 3 (СИ) - Аянский Егор - Страница 22

— Парамон. Слушай сюда. Сейчас мы передадим в станок изображения, и ты начнешь печатать газеты без остановки. Печатай, сколько получится. Я уйду с магом в твою комнату, и он проведет исследования. Если вдруг заметишь что-то подозрительное, сразу заходи в комнату и буди меня. Ясно? У него три часа на мое изучение.

— Понял… — почесал голову он.

— Отлично! А теперь принеси нам еще один стул.

Я вернулся в комнату, и мы наконец-то разместились возле этой шайтан-машины. Порфирий положил свою руку поверх моей, от чего я невольно дернулся.

— Спокойно, барон. Я всего лишь буду концентрировать ваши мысли в магический пучок. Скажем так, превращусь в живой атферикс.

— Вы их будете видеть?

— Нет, слишком плотный поток пойдет. Да и мне некогда будет рассматривать. Это не так просто, как вам кажется, иначе бы уже каждый залетный маг практиковал подобное. Постарайтесь сконцентрироваться только на тех образах, которые вы хотите передать. Получится несколько разных изображений.

Я прикрыл глаза и живо представил в памяти свинячий загон. Так лицо жертвы прекрасно видно, и довольную свиную морду тоже. Не, за такую фотку мне сразу голову оторвут и в государстве закон о прессе поменяют. Пожалуй выберу ту, где он с ней целуется. И вот эту еще, и эту.

Блин. Может сразу попробовать распечатать битву Берии с Казимиром? Нет, думаю пока не стоит. Если Порфирий заметит такой результат, я же потом замучаюсь оправдываться и рассказывать, где и как это происходило. Даже если он не знает полицейского, то уж главного инквизитора королевства в любом случае видел. Полезут слухи ненужные. А вот свое видение я напечатать точно попробую…

— Барон. Вы сильно рассредоточились. — услышал я голос, словно издалека. — Пожалуйста, сконцентрируйтесь только на тех образах, которые хотите увидеть на проекции.

— Все. Концентрируюсь.

Это продолжалось около получаса. Мое состояние не было похоже на сон, скорее его можно было сравнить с теми моментами, когда ты задумался и уставился в одну точку, отгородившись от реальности. Вывел меня из этого полугипноза все тот же голос чародея:

— Готово, барон. Закончили.

Я открыл глаза и увидел осунувшееся лицо Порфирия. Выглядел он так, будто всю ночь разгружал вагоны. Волосы на взмокшем лбу слиплись и стали похожи на сосульки, а под глазами появились темные круги. По ходу это и впрямь сложное колдунство.

— А теперь давайте посмотрим на результат. Тем более вы говорили, что это касается магической академии.

Блин! А если он сейчас возмущаться начнет? Как никак честь учебного заведения на кону. Впрочем плевать, не разобьет же он мой типографский аппарат? Все-таки важный человек, а не истеричка какая-то. Я нашел глазами Парамона, который вопросительно смотрел на меня и утвердительно ему кивнул.

— Напечатай нам то, что получилось.

Тот подошел к контрольной части станка и начал дергать рычаги. Машина тихо загудела. Сзади полезла широкая бумажная лента. И хотя мне со своего места не очень хорошо было видно результат, но кое-что я узрел сразу — фотографии были в цвете. В цвете, мать его! Никакой тебе черно-белой печати! Станок остановился и рабочий оторвал получившийся кусок, а затем его глаза полезли на лоб. Надеюсь там не Берия с заячьими ушками?

— Вот. — он с виноватым видом протянул нам бумагу.

Я развернул ее и обомлел. Качество было такое, что закачаешься! Ничуть не хуже, чем иллюстрации в ведьмачьем справочнике. Единственный минус — несколько кадров были жутко размазаны и их содержимое было абсолютно неразличимо; тем не менее удачных фоток было настолько много, что выбрать подходящие из тех что удались, было совсем не трудно. И главное — распечаталось изображение одинокой кровати в подземелье нищих! Той, которую я не видел в реальности. А это значит, что мои видения можно распечатать! Я чуть не завизжал от счастья, и еле сдержался! Надо будет Фортуне поставить пару свечек в местной церкви.

— Отвратительное зрелище! — буркнул Порфирий Ясный. — И вы это хотите пустить в народ?

— Да, хочу. Постойте, а вас не тревожит, что это ваш студент? — удивился я.

— Это не мой студент! Я всех своих видел, а этого даже не знаю.

— Его зовут Федор Феофанович, кажется… — я попытался вспомнить фамилию, и вдруг понял что ее забыл, а может и вообще не знал.

— Погодите… погодите… — лицо декана ментального факультета расплылось в улыбке. — Он не с Зеленого острова? Да точно, это он! Факультет боевой магии. Леша, Леша… Ну ты у меня завтра попляшешь!

Глаза Порфирия Ясного заполыхали праведным огнем. Уставшее после проведения сложного колдовства лицо засветилось безудержным счастьем, и он словно помолодел.

— Леша? — осторожно произнес я.

— Декан боевого факультета Алексей Никодимыч Бельтюков. — пояснил маг. — Надменный, самодовольный ублюдок! Свиноложца приютил у себя, ишь ты! Вы дадите мне свежий экземпляр газетки, барон?

Так-так, я потер руки от предвкушения. Скандал еще не вышел в массы, а уже пошла его раскрутка!

— Как насчет интервью, пока еще печать не запустили? — попробовал я закинуть удочку.

— Интер… что, простите? — удивился он.

— Вы прокомментируете эту ситуацию, а заодно расскажете о величии ментального факультета, и никчемности боевого. Как вам такая идея?

— Это бесплатно? — оживился он.

— Для вас — да!

— А давайте! — махнул рукой он. — Только боюсь я утром с трудом проснусь. Как вы смотрите на то, чтобы самому днем прийти в академию и провести условленный трехчасовой сеанс.

— Сегодня уже никак. — помотал я головой. — У меня выход первого номера. Это событие для меня такое же значимое, как для вас начало учебного года.

— Завтра?

— Без проблем!

— Договорились!

Я проинтервьюировал декана по полной, и спустя полчаса он уехал, взяв с меня обещание, что я пришлю в академию своего пацана с газетами ранним утром. Мы остались с Парамоном вдвоем, и он начал меня посвящать в тайны печати.

— Вот, смотрите, сударь…

— Давай без сударей. Оскомину набило уже.

— Хорошо, суда-а… Хорошо. Вот какая сейчас нумерация на проекциях стоит, такая и внутри машины числится. Вам только указать мне, какие из изображений вы хотите в печать пустить.

— Ну, допустим, двести тридцать пять и двести тридцать семь.

— Э-э-э… Двести тридцать пять уж больно срамная… Может нам одной двести тридцать седьмой хватит?

— А чем ты свободное место забьешь?

— Объявление давайте дадим. Мне рук-то не хватит, вы так рьяно за дело взялись.

— И кого ты считаешь нужно нанять?

— Писаку надо, чтобы буквы складно набирал. Мне сейчас такая загрузка с вашими хотениями предстоит, что только держись.

— Я тоже об этом думал. Ну давай, сделай красивое объявление, что нам нужен писарь. Чтобы звездочки там по краям, снежинки. Сумеешь?

— Сумею.

— Только ты его с первой полосы сдвинь на последнюю, а вместо него перенеси сюда историю про башмачника. Ну тот, который воловью кожу на собачью подменяет.

— Не боитесь? Он же за клевету пожалуется, а у вас и проекций такой нет.

— Парамон. Я тебе говорил, что это мои проблемы? Отдадим его ботиночки на экспертизу, а там посмотрим, как он запоет. Ложный донос ведь никто не отменял.

— Ой рискуете вы, сударь, ой рискуете. Затаскают вас по судам.

— Парамон!

— Все-все, молчу.

Дело пошло полным ходом и станок печатал не переставая. Я же, пользуясь моментом, ушел в подсобку, где мне удалось поспать до пяти утра местного времени. А когда проснулся, меня ожидали увесистые стопки газет и приостановленный типографский аппарат.

— Чего случилось?

— Чернила. В подвал надобно сходить. Только там вдвоем надо. Мелюзгу жду.

— Много там осталось?

— Да если мы так будем печататься, то не так уж и много.

— Так, Парамон. Твоя задача сделать так, чтобы у нас всегда был запас. Составляй смету, денег я тебе выделю.

В половину шестого прибежал Воробей, которого я тут же отправил собирать ребят. Они не были предупреждены заранее, но я пообещал им по золотому, за внеочередное беспокойство. Блин! Трачу деньги направо и налево, как транжира. Надеюсь эта скорость мне окупится.