Манипулятор - 3 (СИ) - Аянский Егор - Страница 12

— Тихо! — гаркнул старший и зыркнул в их сторону. — По какому вопросу тебе нужен Безликий?

Безликий, значит. А чего не Король нищих сразу?

— Это я буду обсуждать только с ним. Скажи, что от этого зависит его благополучие.

— А ты дерзкий. — он пристально посмотрел на меня, не моргая.

Ну вот, началось… Но мне нужна именно такая линия поведения. Я огляделся по сторонам, и понял, что прямо сейчас мне ничего не грозит. Выбранную манеру ведения диалога я точно менять не собирался.

— Информацию вкурил? Жду ответа завтра в восемь часов вечера. Бывай.

Я двинулся в сторону, где таксовали извозчики. Ну его на хрен, пешком идти, еще догонят и пришьют. Не, я конечно могу свернуть в подворотню, а там застрелить возможного преследователя. Наверное… Вот только я сюда пришел мосты наводить, а не убивать.

Уже из окна кареты я посмотрел на эту компанию прощальным взглядом и увидел, что они что-то обсуждают. Пару раз главный обратился к какому-то невысокому прогонистому парнишке, параллельно указывая в мою сторону рукой, но хвост мне так и не приставили. Видимо пока не определились: лох я, или нет. Да и все равно они знают, что я скоро вернусь.

Кажется, что я сегодня сделал свой максимум. Осталось только переговорить с Сашкой Воробьем, о котором говорил носатый Парамон, да объяснить ему некоторые принципы маркетинга.

Со всей этой бесконечной суетой, я так и не понял, что совершил сегодня непростительную ошибку, которая могла мне стоить очень дорого в будущем.

— Звали меня, дядя барон? — услышал я, как только зашел в типографию. По всей видимости, Парамон уже всех предупредил о двухметровом хозяине и узнать меня не составило труда.

Воробей оказался темноволосым щуплым пацаненком лет тринадцати, с симпатичной физиономией. Пожалуй только хрипловатый ломающийся голос, да невзрачная грязная одежда портили общее впечатление. Тем не менее парень, на первый взгляд, был, что называется "шустриком" и вызывал положительные эмоции. Из такого бы получился отличный ученик и напарник. Но сегодня я не для этого его пригласил.

— Звал. Мороженного хочешь?

— Не-а. Лучше котлеток. У Митришны продаются — объедение! Здесь рядом.

— Ну пойдем к Митришне. — улыбнулся я.

Просто отлично! Не стеснительный, в меру нагловатый, но не хам. Скорее всего, он мне подойдет.

Мы покинули типографию и проследовали в конец квартала, где и обнаружилась небольшая забегаловка под шатром. А-ля наши летние кафешки с мангалом, только без пластиковой мебели. Ее заменяли деревянные столики и лавочки. Народу, кстати, здесь оказалось на удивление много, причем некоторые посетители были весьма неплохо одеты, так что особого дискомфорта я не испытал.

— Я сам все сделаю, садитесь, дядя барон. — парень указал мне на свободный столик, и убежал к прилавку.

Надо сказать, что он не стал злоупотреблять халявным предложением. Парень заказал две порции котлет с какими-то корнеплодами, на вкус напоминающие картофель и кабачок одновременно; а кроме них четыре стакана компота. Еду мы разделили поровну и парень уставился на меня. Ждет когда я начну первым есть? Кажется, было похожее правило в русских семья давным-давно.

— Кушай. — я взял вилку и наколол небольшой кусок.

Парня два раза просить было не нужно, и он принялся активно уплетать угощение, а я внимательно наблюдал за ним и пытался представить, какими бы я хотел увидеть своих продавцов. Хм… Пожалуй, неплохо будет им придумать какую-то недорогую форму. Решим проблему неприглядной одежды, а заодно сделаем узнаваемый бренд. Надо что-то яркое.

— Скажете, зачем звали? — Воробей быстро уничтожил свою порцию и приступил к компоту.

— Конечно. Но сначала расскажи, как у вас происходит торговля?

— Да просто все… Восьмого дня недели утром набираем газету, сколько удобно нести и разбежались по городу. Девятого, десятого и первого следующей декады бегаем продаем, а дальше кто чем занимается. Деньгу нам дают каждую неделю по два золотых. Кто хочет торгует оставшиеся дни, за это можно получить еще золотой.

— А нераспроданные газеты куда деваете?

Парень стрельнул глазами вправо и на секунду задумался.

— Пока все не продадим — не возвращаемся. — пожал он плечами, и глаза такие жалобные и честные, мол "трудимся в семь потов".

— Саня. Давай договоримся, ты мне не врешь, а честно обо всем рассказываешь. Граф Полухин о нашем разговоре не узнает, даю слово аристократа, а мне недолго набрать новых парней, которые не будут обманывать. Хочешь котлеты каждый день есть? Девочек на ярмарку водить и покупать им подарки? Одеваться хорошо? Я обещаю тебе это устроить, но придется потрудиться.

Парень опустил глаза и начал задумчиво ковырять вилкой стол. Я молча ждал.

— Да не заработать на этих газетах! — наконец выпалил он. — Господа богатые иногда подзовут к себе, номер возьмут и серебряный сверху дадут. Мы остатки на помойке сжигаем ночью, их выбрасывать в городе опасно. Если кто-то увидит, да графу расскажет — плохо будет.

— Сжигаете? — я не сразу понял их схему. — А выручку за них тогда как отдаете? Графу ведь взамен деньги надо принести.

— Так с того и добавляем, что сверху выклянчить получается. Считайте, дядя барон: один серебряный — это десять медяков. Газета стоит медяк — вот уже десяток отбить с него можно.

— Ну так пошли бы просто клянчить! Зачем вообще тогда работать курьером?

— Нельзя, дядя барон. — парнишка замотал головой. — Нищие со свету сживут, коли я без газеты на их вотчине появлюсь. У них порядки жесткие.

Вот оно что! Ну просто отличный бизнес, в кавычках. Понятно тогда, почему мой заказ на листовки типографии был выгоден. Бумага хуже чем газетная, но с каждой они получили два медяка. А эти мальчишки, по сути, обычные попрошайки, прикрывающиеся курьерской работой. И у нищих претензий к ним нет — вроде как торгуют ребята новостями. Совершают бесполезный круговорот макулатуры в природе.

— Ты думаешь, что нищие и граф не догадываются о ваших "чаевых"?

— Может и знают, но запрету на то не было. У него ж тогда никто работать не будет. Мы с этих чаевых больше имеем, чем с газет. Только это… Вы правда не расскажете? — лицо парнишки выглядело наигранно-испуганным. В курсе ведь, что слово аристократа значит, но при этом на жалость давит. Если они все такие актеры — это хорошо.

— В общем слушай, Саня. Для начала я вас переодену в приличную форму…

— Не надо, дядя барон! — запротестовал он.

— Что такое? — удивился я.

— Ежели мы все из себя лощенные будем ходить, нам никто денег не даст.

Опа. Проблемка.

— Саня, погоди. Давай договоримся, что ты перебивать не будешь.

— Хорошо. — шмыгнул он носом.

— Ты убеждаешь своих друзей и знакомых принять участие в эксперименте. Кто выполнит все его условия, получит лично от меня большую премию в конце месяца. Столько вы еще не зарабатывали. Но пахать придется много. Будете получать не привычный оклад, а процент от продаж. Ты станешь лично отчитываться за всех, что и как происходит, какие у вас трудности возникают. За это получишь дополнительные деньги. Без вранья.

— Процент?

— Да, это доля. Вот, условно говоря, твои два золотых в неделю это двести проданных газет. В неделе десять дней, это двадцать газет в день. Понятно, что в первые три дня после выпуска вы продаете значительно больше, чем в последующие. Но скажи, ты сможешь продать не двести, а тысячу?

— Смогу, наверное… — почесал он затылок. — Но пахать придется…

— Вот! — обрадовался я. — Продашь тысячу, получишь, десять золотых. Продашь две тысячи — получишь двадцать, и так далее.

— А вам что тогда достанется? — удивился он. — Газету напечатать ведь денег стоит! Вы с такими расходами в убытке будете.

— Цифры условные, но ты прав. Моей выгоды по началу не будет.

— А зачем тогда такое делать?

— Сначала нужно привлечь внимание как можно большего количества людей, дать им узнать о нас. Через некоторое время мы будем продавать газеты по два медяка, а позже и по три.