Мрачное чудовище Бельтера (ЛП) - Патни Мэри Джо - Страница 4

Глупо с её стороны огорчаться, ведь при встрече они оба испытывали неловкость. Кроме того, теперь она сможет подняться на крышу и нарисовать заход солнца. Но неожиданно это стало лишь слабым утешением. Закат потерял свою прелесть после того, как она увидела загадочного лорда Фальконера.

Да, для него лучше всего подойдут перо и чернила.

Лето

Ровно через три месяца после своего первого визита Фальконер снова прибыл в Гардсли. Стоял погожий день, и, презирая себя за слабость, Джеймс сделал тот же крюк через поместье, что и в прошлый раз. Состояние земель явно не улучшилось, и сено пропадёт, если его не убрать прямо сейчас, но Фальконера волновало совсем не это. На самом деле в нём теплилась надежда хотя бы мельком увидеть девушку. Но сегодня она не рисовала на холме. С дерева давно опали цветы, и теперь с ветвей свисали небольшие твёрдые зелёные яблоки. Он с сожалением повернул коня и поскакал к особняку.

Поверенный Фальконера навёл справки о сэре Эдвине Хоторне, и все подозрения подтвердились. Баронет был игроком и скандально известным соблазнителем чужих жён. Он месяцами не появлялся в Гардсли и уже многие годы балансировал на грани финансового краха.

В отчёте поверенного говорилось, что единственной дочери сэра Эдвина Ариэль исполнилось двадцать. До её восемнадцатилетия у неё была гувернантка. После чего Ариэль, по-видимому, жила в Гардсли одна, и компанию ей составляли только слуги. В тех редких случаях, когда её приглашали в общество графства, её красота и скромность вызывали всеобщее восхищение, но, вероятно, из-за репутации отца и отсутствия приданого она не получала достойных предложений руки и сердца.

Фальконеру с трудом в это верилось. Ведь не могут же мужчины Кента быть настолько слепыми и алчными, чтобы не замечать такое сокровище только из-за бедности.

Дворецкий провёл Фальконера в гостиную в передней части дома, сообщив, что сэр Эдвин в скором времени выйдет к гостю. Джеймс невесело улыбнулся. Будь у баронета деньги, он бы стоял наготове с банковским векселем в руках. Сейчас он, наверняка, сидит в своём кабинете и отчаянно пытается придумать, как спасти свою расточительную шкуру.

Фальконер расхаживал по гостиной, когда до него донёсся разговор на повышенных тонах. Нервный тенор баронета перебивали высокие женские интонации. Джеймс прошёл через двустворчатые двери в гостиной, которые вели в приёмную. Голоса стали гораздо громче, и он увидел дверь в кабинет сэра Эдвина, где вёлся спор.

– Ты выйдешь за него замуж, потому что я так сказал! – проговорил баронет. – Только это может спасти нас от разорения.

Фальконер никогда не слышал голоса Ариэль, но сразу понял, что ей принадлежат мелодичные и нежные нотки.

– Вы имеете в виду, что это спасёт вас, погубив меня! О Гордстоне слышала даже я! Этот человек пользуется дурной славой. Я не выйду за него.

Фальконера будто ударили под дых.

Гордстон и в самом деле имел дурную славу: развратник, больной сифилисом, свёл в могилу трёх молодых жён. Мало того, что у него ужасная репутация, он ещё и старше Ариэль лет на сорок. Не мог же сэр Эдвин пасть настолько низко, чтобы предложить свою единственную дочь такому человеку! И всё же Гордстон обладал большим состоянием, а отец Ариэль нуждался в деньгах.

– Не стоит верить кухонным пересудам, – сказал сэр Эдвин с жалкой попыткой придать голосу уверенность. – Лорд Гордстон - богатый и знатный человек. В качестве его жены ты займёшь хорошее положение в прекрасном лондонском обществе.

– Я не желаю становиться частью лондонского общества! – возразила ему дочь. – Всё, чего я хочу - это чтобы меня оставили в покое здесь в Гардсли. Неужели я многого прошу?

– Да, чёрт возьми! – рявкнул баронет. – Девушка с твоей красотой могла бы принести мне огромную пользу. А ты прячешься здесь, играя с карандашами и красками. Несмотря на твоё нежелание предпринять хоть какие-то усилия, мне удалось устроить тебе блестящий брак. Клянусь богом, ты будешь вести себя, как подобает дочери, и подчинишься мне!

– Нет! Скоро мне исполнится двадцать один, – непреклонно сказала Ариэль дрожащим голосом. – И ты меня не заставишь!

Хрупкая золотая девочка была сильнее, чем казалось. Но как раз в тот момент, когда Фальконер с восхищением об этом подумал, раздался глухой, резкий звук пощёчины, и Ариэль вскрикнула.

Сэр Эдвин ударил свою дочь. Ослеплённый яростью, Фальконер взялся за ручку и уже намеревался распахнуть дверь кабинета, когда снова услышал голос Ариэль.

– Так вы не заставите меня передумать, папа.

В её голосе слышались слёзы, но, судя по всему, она несильно пострадала. Фальконер остановился, тем не менее, не отпуская дверную ручку. То, что произошло между сэром Эдвином и его дочерью, его не касалось. Если он вмешается, баронет, наверняка, накажет девушку позже, когда защитника не будет рядом.

– Я найду способ заставить тебя передумать, – рявкнул сэр Эдвин. – Не выйдешь замуж за Гордстона - останешься без крыши над головой, потому что Гардсли придётся продать. И что же ты станешь делать тогда, дорогуша? Ступай в свою комнату и подумай хорошенько, пока я буду разговаривать с этим уродливым выродком в гостиной. Если мне не удастся выпросить у него ещё одну отсрочку, я обнищаю, а значит, и ты тоже.

Фальконер развернулся и бесшумно удалился в гостиную в передней части дома. Сцепив руки за спиной, он стоял и смотрел в окно, когда в комнату вошёл баронет.

– Добрый день, милорд, – сказал сэр Эдвин с наигранным дружелюбием. – Вы пришли как раз вовремя, чтобы услышать хорошие новости. Моя дочь вот-вот вступит в выгодный брак, и я смогу вернуть вам долг из полученных денег. Остаётся подождать лишь пару недель, потому что жениху не терпится поскорее сыграть свадьбу.

Фальконер повернулся к хозяину дома и уставился на него. Молчание затягивалось, и сэр Эдвин всё больше нервничал. Фальконер знал, что его неподвижность вызывает в других сильное беспокойство. Как-то за его спиной сказали, что, кажется, будто за тобой наблюдает ангел смерти.

Баронет больше не мог выносить тишину.

– Вам нездоровится, милорд? – спросил он.

Фальконер выждал ещё несколько зловещих секунд.

– Я уже дважды давал отсрочку, – проговорил он. – Гардсли - ваше залоговое обеспечение, и я могу выселить вас отсюда хоть завтра, если пожелаю.

Сэр Эдвин побледнел.

– Но вы же не можете разорить меня теперь, когда решение так близко! Клянусь, что в течение месяца…

Фальконер прервал его резким движением руки.

– Я действительно могу вас разорить, и, клянусь Богом, наверное, так и поступлю, потому что вы этого заслуживаете.

– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вы передумали? – едва не зарыдав, сказал баронет. – Несомненно, долг христианина - проявлять милосердие. – Он помолчал, подыскивая другие аргументы. – А моя дочь... вы разрушите и её жизнь? У неё нет другого дома.

Дочь, которую негодяй хочет продать Гордстону. При мыслях о золотом дитя, осквернённом таким омерзительным существом, руки Фальконера сжались в кулаки. Нельзя допустить, чтобы эта девушка вышла замуж за Гордстона. Нельзя. Но как этому помешать?

Ему в голову пришла безумная идея. Даже думать о таком было неправильно, кощунственно. И всё же, поступив неправильно, он бы предотвратил большее зло. Убедившись, что голос не сорвётся, Фальконер произнёс:

– Есть кое-что, что может изменить моё решение.

– И что же? – с нетерпением спросил сэр Эдвин. – Клянусь, я сделаю всё, что пожелаете.

– Девушка. – Голос Фальконера дрогнул. – Я возьму девушку.

Через полчаса после того, как по велению отца Ариэль поднялась в свою спальню, он пришёл вслед за ней. Приготовившись к худшему, она молилась, чтобы у неё хватило сил противостоять его угрозам и уговорам. Ариэль всё ещё находилась под впечатлением от его рассказа. И хотя сэр Эдвин никогда не тратил денег ни на поместье, ни на неё, она всегда считала, что у него приличный доход, иначе он не смог бы позволить себе жить в Лондоне. Но сегодня он ей сообщил, что всё его состояние потеряно, а она должна стать женой мерзкого лорда Гордстона.