Вверх по реке (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 9

Вокзал оказался именно таким, как я ожидал: пыльным, шумным и полным самых разных личностей. Я сразу заметил шустрящих в толпе карманников, им хватило одного взгляда, чтобы держаться от меня подальше. Вообще, с военными тут предпочитали не связываться. Носильщики также обходили меня стороной — вещей-то при себе я имел — кот наплакал, и вовсе не выглядел таким уж пышным господином, кто ради небольшого деревянного чемодана станет нанимать человека.

На входе в вокзал меня ждала пара крепких чернокожих парней в колониальной форме с закатанными по локоть рукавами и тощий, будто высушенный царящей здесь жарой, лейтенант. Все трое щеголяли широкополыми шляпами, и я понял, что надо при случае разжиться такой же — весьма удобный головной убор.

— Оберст-лейтенант, — обратился ко мне тощий, — мы здесь, чтобы проводить вас к полковнику фон Вирхову.

Это немного удивило меня — не думал, что Лев Афры знает о моём прибытии, не такая уж я большая шишка.

— Для меня будет честью встретиться с легендарным Львом Афры, — кивнул я.

Мы прошли через вокзал, выстроенный в имперском стиле, правда из местного желтоватого крошащегося камня, что несколько разрушало монументальность, давно уже ставшую главной чертой нашей архитектуры.

Нас уже ждал неплохой автомобиль — «Странник» довоенной модели с брезентовым пологом вместо крыши. Лейтенант уселся за руль, один из здоровяков отправился крутить кривой стартёр, чтобы запустить двигатель. А мы со вторым чернокожим расположились на потёртом диване заднего сидения. После нескольких рывков стартёра чихающий и кашляющий, словно больной туберкулёзом, двигатель удалось запустить, и здоровяк заскочил на переднее сидение рядом с шофёром. Что мне сразу бросилось в глаза: крепыш поднял с пола двуствольный дробовик Сегрена, уперев его приклад рядом с ногой, чтобы легче было вскинуть и стрелять из окна.

— Мы поедем за город, — пояснил, не оборачиваясь лейтенант, — полковник Вирхов сейчас в лагерях. А по дороге всякие звери встречаются. Рядом с вами ещё один дробовик, надеюсь, вы знакомы с ними?

Кое в чём Альянс нас превосходил по части вооружения. Наше командование до сих полагалось на винтовки и пулемёты, в крайнем случае — карабины, считая дробовики исключительно охотничьим оружием, которому не место на войне. Вот только умникам из Генерального штаба и особенно тамошней комиссии по вооружению не приходилось бывать в траншее, когда «окопная метла» становится лучшим выбором того, кто хочет пережить ещё один бой.

Я поднял с пола дробовик, прикинул вес и понял, что он заряжен. Ствол его оказался аккуратно забит пробкой, вынуть которую труда не составит. Мы также поступали, чтобы грязь не попадала. Цевьё, вместе с курком, предохранительной скобой и спусковым крючком было замотано в промасленную тряпку, спасающей от вездесущей пыли.

— Заряды усиленные, — предупредил меня шофёр, — отдача очень хорошая.

Я поблагодарил его кивком и устроил дробовик рядом с ногой, как сделали оба здоровяка. Заодно проверил и пистолет — просто, на всякий случай, мне так привычней. Сидящий рядом со мной чернокожий крепыш показал, где лежат патроны, их в автомобиле оказалось довольно много.

— Все усиленные, — прокомментировал шофёр, ловко руля на узких улочках Додомы, то и дело давя на клаксон и для верности добавляя щедрые порции отборных ругательств.

Местные явно знали авто — с ними тут вообще туго было — и спешили убраться с дороги. Успевали, правда, не все — вот на этих-то нерасторопных и обрушивался лейтенант.

Однако всерьёз они меня удивили, когда автомобиль, покинув пределы города, остановился для заправки. Бензина на всю дорогу не хватило, и примерно на полпути лейтенант заглушил мотор. Дороги тут были весьма условные, узнать, что едешь не по совсем уж дикой местности можно было лишь по километровым столбам да нечастым указателям в тех местах, где предполагались развилки. К слову, ни один из указателей не мог помочь добраться до лагеря полковника фон Вирхова.

Стоило автомобилю остановиться, как оба крепыша выскочили из него — мы с лейтенантом от них не отстали. Первым делом солдаты вытащили из багажника пулемёт «Манн» на треноге и установили его рядом с автомобилем, и только после этого достали канистру. Пока они наполняли бензобак мы с лейтенантом встали к пулемёту.

— Всё настолько серьёзно? — спросил я. — Мы же в глубоком тылу?

— Нет тут спокойных мест, — ответил тот, следя через линзы бинокля за горизонтом. — Альбийские колонии недалеко, а там недобитые щелкуны отсиживаются. Да и имошаги пошаливают.

О ком он говорил, я представлял себе слабо, однако переспрашивать не стал. Не скажу, что названия местных племён и народов так уж сильно интересовало меня.

— Не нравится мне эта пыль, — продолжил лейтенант, передавая мне бинокль.

Я приложил его к глазам и глянул в указанном им направлении. В пылевом облаке уже можно было заметить лошадиные ноги и морды, а вот всадников пока ещё не рассмотреть.

— А это разве не наш патруль? — спросил я, возвращая лейтенанту бинокль.

— Вряд ли, — покачал тот головой, — они столько пыли не поднимают.

— Имошаги, — буркнул за нашими спинами один из чернокожих солдат, — с альбийской стороны скачут.

— У моих ребят глаз верный, без всякого бинокля, — усмехнулся лейтенант. — Заправили? — спросил он, не оборачиваясь.

— Так точно, — ответил тот же солдат.

— Доставайте винтовки, — приказал лейтенант. — Покажем имошагам, что они зря к нам снова лезут.

Тут он был прав — верхом или на мотоциклетах у нас ещё был шанс оторваться от всадников, а вот автомобилю с конём в скорости не поспорить. Значит, принимаем бой. Не в лучших условиях, но «манн» даёт нам хорошее преимущество перед врагом.

Оба чернокожих солдата встали рядом с нами, держа в руках винтовки. Лейтенант подровнял треногу, уперев приклад пулемёта в плечо. Мне оставалось только встать на место подносчика.

Лейтенант поднял рамку прицела, выставляя его на максимум, но я остановил его.

— Надо подпускать как можно ближе. С максимальной дистанции ты разве что одно-двух зацепишь, а патронов у нас не так много.

В коробе, что положили рядом с пулемётом, по моим прикидкам не больше пары лент по полторы сотни патронов каждая. С той, что уже заряжена получается меньше пятисот. Даже если экономить, стрелять нужно почти в упор.

— Имошаги — меткие сукины дети, — буркнул лейтенант. — Подберутся метров на двести пятьдесят-триста — и поминай как нас звали. Перестреляют.

— Это не «Мартель», — усмехнулся я. — Мы их приголубим с верных четырёх сотен метров.

Он глянул на меня с недоверием, но передвинул прицел на четыреста. Оба солдата сделали несколько шагов вперёд, укрывшись за указательными столбами, вырезанными из местного камня. Место для заправки автомобиля лейтенант выбрал с умом.

Первые пули засвистели куда раньше, чем всадники подобрались к нам на четыреста метров.

— Обычное дело, — бросил лейтенант, — хотят, чтобы мы головы пониже держали.

Он поплотнее прижал приклад «манна» к плечу — видно было, что пулемёт этой системы ему в новинку. Лейтенант явно привык к «мартелю» и теперь волновался, готовясь стрелять из не самого знакомого оружия.

— На четырёхстах, — принялся напутствовать его я, — клади пули веером — бей густо, чтобы зацепить побольше. А как пройдут отметку в двести переходи на кинжальный огонь. Не давай им навалиться кучей.

Он кивнул мне, приник к прикладу, высунув от усердия язык между зубов. Это выглядело комично, даже когда на тебя скачут несколько десятков всадников, палящих из винтовок. И тут застрекотал «Манн». Прежде мне ни разу не доводилось слышать его так чисто — обычно на фоне длинных очередей звучат не только ещё далёкие вопли и редкие выстрелы, но и масса самых разных звуков. Хлопают миномёты, сухо щёлкают винтовки, орут раненные, свистят командиры. А тут пулемёт строчил практически в тишине — я даже заслушался на минуту. Не забывая, конечно, придерживать ленту.