Если мы снова встретимся (СИ) - Алискина Елена - Страница 59

- Ты забыл рассказать о себе, - добродушно упрекнула Ася. – Как зовут тебя, и что значит твое имя?

- При рождении мне дали имя Дженгиз, значащее океан.

Женя замолчал, и Настя попросила рассказать еще о ком-нибудь из его родных.

- Прости, но об остальных я знаю немного. У меня так много родственников в Турции, что со счета можно сбиться. Раньше, прежде чем поехать в гости, нам с Ирой родители проводили инструктаж, кто кому кем приходится и как зовется. Там к каждому члену семьи своя приставка полагается.

- Ты же как истинный турок должен знать свои корни.

- Во мне турецкого гораздо меньше, чем русского и американского. Мои родители так и не смогли понять, почему их ребенок с детства отменно говорил на английском, сносно справлялся с русским и совершенно не был способен к изучению турецкого.

- Никогда не пробовал рассказывать им о том, что помнишь? – спросила Настя.

- Нет, - засмеялся, качая головой, Женя, - мои родители чистейшие скептики. Врач и бизнесмен, они никогда не поймут и не поверят, что в мире есть вещи, не поддающиеся научному или логическокму объяснению. Это за пределами их мировоззрения. Я своих родителей люблю, и мне не хочется рисковать их психическим здоровьем.

- Выходит только в нашей семье не принято заботиться о нервах друг друга, - вздохнула Ася, пряча теплую улыбку. – Мои родители вынуждены понимать не понимаемое.

На какое-то время они замолчали. Снегирева любовалась видами заснеженных домов очередного проезжаемого поселка, Женя вел машину по скользкой серой дороге. Им было очень хорошо вдвоем, как и когда-то давно, точно время сделало пируэт и повернуло вспять, возвращая прошедшие дни, лишь окружающий мир немного изменился, сами же они остались прежними, по-прежнему влюбленными и любящими, по-прежнему счастливыми.

Настя с удивлением проводила знак, оповещающий о конце Московской области и начале Тверской.

- Мы едем в Европу? – смеясь, спросила она не имея ни малейшего представления, куда они могут направляться.

- Мы и сейчас не в Азии находимся, - весело отозвался Женя.

Не доезжая Княжьих Гор, он свернул на плохо расчищенную проселочную дорогу. Миновав указатель с ближайшей деревней машина еще раз свернула и медленно стала пробираться сквозь стройные ряды занесенных толстым слоем снега сосен и елей. Бело-зеленый массив зимнего хвойного леса мгновенно уносил сознание в непередаваемую прекрасную сказку, светлую и добрую. Ничто не могло передать дух русского рождества как лес со всей своей мощью, невероятной тишиной, казавшейся после столичного шума чем-то невообразимым и неземным. Узкие конусы еловых макушек и пышные куполообразные шапки сосен устремлялись к ясному голубому небу. Воздух переполнялся ароматами свежей хвои и легким, немного колючим морозцем. Покой свободной практически дикой природы нарушался ровным гудением машинного мотора и приятным поскрипыванием утрамбованного снега под шинами.

Настя вертела головой любуясь сразу всем и стараясь разглядеть каждую подробность. Они часто семьей ездили в новогодние выходные на дачу, там тоже был лес и сосны, сугробы, высокое небо, но там так же чувствовалось прикосновение человеческих рук – маленькие садовые домики, железные кабинки остановок, встречающийся на пути транспорт. В дачном поселке даже зимой царила пусть и малозаметная, но жизнь. Здесь же всё казалось совсем иначе. Тут тоже присутствовала жизнь, но она являла собой нечто другое. Здесь жила природа, живая настоящая чарующая. Настя ненадолго опустила стекло, и в теплый салон молниеносно залетел холодные воздух, обогащенный всеми красками зимы. Казалось, что даже солнечный свет имел свой едва уловимый запах. Лучи его играли на блестящих сугробах миллиардами искрящихся точек. От порыва ветра по лесу пронеслась слаженным унисоном песня потрескивающих от движения сосен. Их янтарные стволы в озарении полуденного солнца походили на золоченые колоны дворца, шелест ветвей напоминал звук разворачиваемого шелка.

Настя на какое-то время потеряла дар речи, если бы они даже никуда не доехали, а просто развернулись обратно, она была бы несказанно благодарно за эту прогулку в чародейственный заснеженный хвойный мир. Погруженная в собственные впечатления её нисколько не удивляло, почему дорога по лесу расчищена намного лучше, чем дорога, ведущая к населенному пункту, свежие следы трактора тоже оставались вне поля её зрения.

Лес закончился внезапно, уступая место березовой роще. Если еловые ветви укутывались слоем налетевшего снега, то тонкие ветки берез покрывались тонким покровом льда и инея, делая дерево хрустальным и блестящим. Солнце, посылающее свои отблески, усыпало дерево мелкими драгоценными камнями.

- Я будто в сказке «Морозко» побывала, - призналась Настя, обретая дар речи.

Она посмотрела перед собой и с удивлением обнаружила, что лес не закончился, как ей показалось изначально, а продолжался, уступая небольшую территорию березовику. За березовой рощей огибаемой дорогой растелился гладкий овал замершего припорошенного снегом озера. На свободной местности между рощей и водоемом обнесенный зеленой сеткой забора стоял большой дом из красного глиняного кирпича. Он ярким пятном выделялся на фоне зимнего пейзажа, но не казался при этом чем-то посторонним и лишним. Возможно на огромной опушке было бы куда пустыннее и тоскливее не окажись он здесь. Гармоничнее постройки нельзя было и сыскать.

Насте понадобилось некоторое время, чтобы понять, почему этот дом так прижился среди тонких бело-серых нежных стволов молодых березок и даже умудрялся дополнять дикую природу как общую неразделимую картину.

Женя подвел машину к самому забору и, повернув ключ зажигания, предложил выйти наружу.

- Красиво здесь, верно? – спросил он у Насти, дожидаясь пока она оглядится и привыкнет к яркому свету после приглушенных тонов затемненного стекла.

- Фантастически, - прошептала Настя, медленно шагая вдоль зеленой сетки и проваливаясь в снегу почти по колено.

Она не могла не восхищаться, как владельцу дома удалось построить своё жилище в самом центре рощице, установить забор пусть и неосновательный и не повредить при этом хрупкие белоствольные деревца.

Березки росли везде куда не падал глаз. Они стояли вдоль подъездной дорожки, были за пределами забора и обступали неплотной массой дом, разбросано росли по всему огороженному участку и уходили далеко за его пределы. А там где заканчивалась березовая роща начинался хвойный лес. Лишь на территории у озера была свободная от растительности зона.

- В этом месте можно забыть обо всем на свете, - сказал Женя, открывая высокую калитку перед Настей.

- Кто здесь живет? – спросила она.

- Пока никто. Но в будущем, смею надеяться, мы с тобой и наши дети.

Настя запуталась в сугробе и точно не удержалась бы на ногах, не окажись рядом заботливо поддержавшего Жени.

- Ты делаешь мне предложение, я правильно понимаю? – уточнила Настя глядя в столь знакомые проницательные кофейные глаза.

- Именно, - подтвердил Женя, улыбнувшись и предложил: - заглянем внутрь?

- Заглянем, - весело согласилась Настя. – Если я смогу добраться туда ничего себе не переломав.

- Я тебе помогу.

Женя подхватил Настю под руку и они вместе стали пробираться по сугробам отделяющих их от деревянного высокого широкого крыльца-веранды.

Коттедж вмести с гаражом и летней террасой, на взгляд, превышал сотню квадратных метров. Аккуратно сложенный из высококачественного темно-красного глиняного кирпича дом грамотно был украшен деревянной резьбой. Наличники в виде сплетенных веток, массивная дубовая дверь, карнизы и перила веранды, дополнения прикрепленные к фасаду в виде деревянных резных розеток – все детали были выкрашены бледно-розовым лаком, подчеркивающим рисунок и фактуру дерева.

Прежде чем подняться на высокое крыльцо Настя еще раз окинула взором весь дом.

- Жень, а почему черепица так странно смотрится, как будто деревянная? – спросила Ася, удивлено разглядывая крышу.