Быть собой (СИ) - "Sleepy Xoma" - Страница 24

— Проклятье, как же мне не хватает советника, — прошептал юноша, крепко сжав пальцы. Во все стороны брызнул сок, но Элаикс, ушедший глубоко в себя даже не заметил это, рассеянно тряхнув рукой. — Советник…Где же его взять?

Хороший вопрос, а самое главное, очень своевременный.

Эта мысль повеселила молодого воина, и он широко улыбнулся. Действительно, совершить преступление, после которого его станет разыскивать половина фарийцев и их прихлебателей в провинции, и лишь после этого задаться вопросом «а как быть дальше?»

— И в этом весь я, — не прекращая улыбаться, прошептал отмеченный демоном. — В этом весь я…

Какая-то очень важная мысль билась где- то рядом, не желая отступать, но и не даваясь в руки. Все последние недели она назойливо преследовала его, и сейчас Элаикс подошел настолько близко к тому, чтобы ухватить, ее, что забыл обо всем на свете, даже о том, что творится вокруг.

И это было грубой ошибкой — противника он заметил слишком поздно, лишь тогда, когда кинжал уже летел точнехонько в живот, и остановить его было невозможно. Элаикс рефлекторно отшатнулся, одновременно нанося удар правой, и в этот самый миг острая боль разорвала все тело, в глазах потемнело, а дыхание сперло.

Уже падая в пучины беспамятства, он успел краем глаза заметить, как мальчишка лет двенадцати с неестественно вывернутой шеей падает рядом.

«Проклятье, как же они его проглядели?» — подумал воин за миг до того, как нестерпимая всепоглощающая боль отступила, побежденная благословенным черным ничто.

— Итак, мы готовы к тому, чтобы начать практикум. Покажи мне первую и четвертую печать. Нет, нет, не так! Ты не доводишь указательный палец. Еще раз! Вот, уже лучше, молодец, Трегорий.

Юноша улыбнулся, хотя, говоря честно, ему было не до смеха. Если бы он знал, какие пассы приходится творить, для работы со сложными заклинаниями, то, наверное, в придачу к абсолютной памяти, попросил бы у Фарнира пальцы без костей. Самым обидным было то, что он прекрасно воспроизводил любой нужный ритуал в памяти, но Маркаций оставался неумолим — он не позволял юноше практиковать новое заклинение до тех пор, пока у того не выходило сотворить его классическим способом. А любая попытка смухлевать каралась быстро и жестоко. Чего фариец не терпел, так это обмана и попыток отлынивать от обязанностей.

А на нытье Трегорана о том, что владельцу совершенной памяти ни к чему обычные магические ритуалы, каждый раз неизменно шел ответ, что любую, даже самую совершенную память, можно сбить с толку, а слова и жесты, вдолбленные до автоматизма, не подведут никогда.

И затем продолжал это самое вдалбливание.

Вот уже почти неделю они изучали мощнейшее огненное заклинание, позволяющее чародею разлить губительное пламя, сжигая все и вся на расстоянии в две дюжины шагов вокруг. Трегоран с легкостью воспроизводил чары по памяти, для чего ему требовалось от силы десяток секунд, а вот с закреплением были проблемы. Пальцы, отвыкшие от тонкой работы, никак не хотели слушаться.

Вот уже половину утра они пытались закрепить сложную комбинацию из девяти печатей, соединенных хитрыми переходами, и выходило посредственно.

Чтобы хоть немного отвлечься, Трегоран постарался перевести разговор на тему, вызывавшую у него жгучее любопытство — личность императора и устройство жизни в империи.

— Учитель, — произнес он, начиная складывать пальцы в первую печать. — Последний раз ты рассказывал, что император с легкостью захватил власть в Фаре. Он так силен?

Маркаций на мгновение задумался, после чего ответил.

— Нет, полагаю, что мы были настолько слабы. Теоретически, если бы все маги объединились и выступили против узурпатора единым фронтом, мы смогли бы победить чудовище. Но тот выбрал очень удачный момент для того, чтобы явиться в город. В те годы Фар сотрясали смуты. Буквально за пару лет до того умер страшный тиран Силлий, захвативший в городе власть и запятнавший свои руки кровью множества благородных патрициев и простых жителей. Борьба между влиятельными родами обострилась — многие хотели занять освободившееся место, другие противостояли им, мечтая вернуться к временам, когда свобода города не нарушалась властолюбивыми людьми.

Он умолк, внимательно следя за руками своего ученика.

— Первая и вторая печать получились отлично. Переход тоже неплох, теперь покажи третью с четвертой, — Он почесал щеку и кашлянул. — На чем мы остановились?

— На смуте и борьбе патрициев за власть.

— Ах да, верно. Каждый знатный род стремился занять место повыше, получить какую-нибудь хлебную должность. Некоторые жаждали снискать славу на ниве военных успехов. Так, например, Цирий Мараг поработил и вырезал племя фиринов, что некогда обитало в южной Ганнории, после чего потребовал для себя триумфа и консульской должности, а когда ему отказали, едва не повел армию на Фар. По чистой случайности он погиб, свалившись с коня в реку. Но я опять теряю нить повествования.

Трегоран слушал внимательно, стараясь не пропустить ни слова — он плохо разбирался в истории Вечного Города и теперь стремился наверстать упущенное.

— Когда повелитель пришел, то первым же делом ворвался к одному из сенаторов и размазал того по стенке. Этого человека не любили за беспринципность, разврат и воровство, а потому Анаториан сразу же перетянул на свою сторону плебс. Думаю, что ты понимаешь, как сильно простой люд ненавидит тех, кто, по его мнению, не заслужил богатство и славу.

Трегоран понимающе кивнул, стараясь точно воспроизвести пассы, знаменующие переход в пятую печать. Делал он все медленно и последовательно, в реальном магическом поединке, естественно, пришлось бы шевелиться гораздо быстрее.

— И люди сразу признали его своим господином?

— Конечно же, нет. Но кое-кто решил воспользоваться могучим незнакомцем в своих силах. Они жестоко просчитались. Богоравный, якобы идя на поводу у одних, истреблял других, тем самым ослабляя всех. Скоро настал черед самих умников, и внезапно выяснилось, что жителям Фара нечего противопоставить набравшему бешеную популярность у плебса незнакомцу. Самые прозорливые тотчас же склонились перед ним, чуть менее догадливые, зато более расторопные — умчались из города на всех парах.

— А глупые?

— Напали. — Маркаций указал на руки своего ученика. — Почти правильно, но мизинец — на пол ногтя ниже. Знаю, что сложно, но без этого заклятье выйдет почти в полтора раза слабее. Повтори.

— Так? — Трегоран мигом выполнил приказ.

— Да, так лучше. Когда глупцы атаковали Анаториана, тогда еще не получившего громкий титул богоравного, он наконец-то показал свою настоящую мощь. До этого повелитель скрывал ее, демонстрируя от силы третью часть возможностей.

— И что произошло?

— Этого я не знаю. Хроники не сохранили подробностей. Известно одно — почти половину города пришлось отстраивать заново, а трупы закапывали едва ли не целую луну.

— Закапывали? — удивился юноша, помнивший, как свято фарийцы чтут свои похороны обряды, обязывающие развеивать прах умерших над реками или озерами.

— Да, — кивнул Маркаций. — Думаю, ты представляешь, сколько было покойников, если пришлось на время отказаться от освященного веками обычая.

— Или как сильно император был зол, — выдвинул идею юноша.

— Это маловероятно. Повелитель всегда с уважением относился к обрядам. Неудивительно для человека, открыто заявляющего о своем божественном происхождении. Так, а теперь внимательнее, ты заканчиваешь.

Последняя печать была самой сложной, требовалось сплести пальцы таким узлом, что, казалось, распутать их не удастся, после чего резко развести руки в стороны, заканчивая заклинание.

— Отлично. — Маркаций вскочил и с довольным выражением лица принялся расхаживать по помещению. — А теперь приступим к закреплению. До вечера ты должен отработать пассы по крайней мере сто раз. Приступай!