"Бис" для суфлёра (СИ) - "Линадель" - Страница 82

Он так торопился, оглядываясь по сторонам, что не заметил, как врезался в высокого широкоплечего мужчину, лицо которого показалось смутно знакомым. Торопливо извинившись и проигнорировав презрительный взгляд, Нобби вошёл в первое кафе. Осмотревшись, он нигде не увидел ни знакомой фигуры, ни копны волос. Подождав для верности несколько минут, он перешёл в следующее заведение.

Народу было мало. Видимо, сегодняшнее Заседание уже препарируют по тезисам в каждом волшебном доме, и лишь некоторые маги, не изменяя своим привычкам, заскочили пропустить стаканчик после рабочего дня.

Официантка в третьем кафе обворожительно улыбнулась Нобби и явно расстроилась, когда он вежливо отказался присесть. Лич знал, какое впечатление производит на женщин, но редко этим пользовался, предпочитая, чтобы его ценили не за внешность. И это тоже ему нравилось в Гермионе — она ни разу не дала понять, что её тёплое отношение к нему базируется только на восторге от его привлекательной внешности.

И он снова почувствовал, как волна раздражения по отношению к Дамблдору накатывает на него. Если бы директор не настаивал на том, что отношения с чистокровной волшебницей будут для него полезны, Лич предпочёл бы игнорировать мисс Грейнджер. Но Альбус подталкивал его к ней. Даже тогда, отправив их в логово оборотней. Как потом признался директор, он хотел лишь, чтобы они сблизились. Это звучало до восхитительности абсурдно, но Нобби не мог не признать, что это действительно сблизило его и Гермиону. Тогда он взял с Дамблдора обещание, что тот больше не будет влезать в их отношения, решив не ссориться с наставником…

Внимание Нобби привлекли грохот и шум, раздающиеся с противоположного конца улицы. Сначала он решил, что это раскаты грома, но быстро понял, что ошибся: сквозь большое панорамное окно одного из кафе виднелись цветные всполохи, сопровождаемые громкими звуками, отражающиеся в лужах и каплях дождя, отчего создавалось ощущение, будто смотришь фильм в кинотеатре. Там происходило что-то странное, и Нобби замер, не зная, стоит ли вмешиваться в чужое сражение — а это явно было оно. Внезапно входная дверь распахнулась, приветливо зазвенел колокольчик, оповещающий о новых посетителях, а на улицу буквально вывалилась та, кого он искал.

Растерявшись, Лич забыл, как дышать. Сердце, казалось, просто остановилось, а потом зашлось в бешенном ритме, разнося по организму волну горячего ужаса, парализующего конечности. Мир вокруг Нобби накренился, и он сильнее вжал в землю каблуки.

Вслед за Гермионой, посылая ей в спину проклятия, вывалился мужчина. Кажется, тот самый незнакомец, с которым он столкнулся минут пятнадцать назад — по крайней мере, такого же внушительного размера.

— Коллопортус! — громко прохрипела Гермиона, направив палочку на дверь, а затем перевела дрожащую палочку на нападающего. — СЕКТУМСЕМПРА! — произнесла она таким голосом, что Нобби не был уверен, нужно ли ей вообще было направлять свою палочку на кого-либо — умереть хотелось только от одного этого слова. По спине побежали огромные холодные мурашки благоговейного трепета. Мир качнулся сильнее: Лич приложил усилия, чтобы держаться прямо.

Мужчина упал на четвереньки, как подкошенный, и, в следующую секунду, трансгрессировал. Гермиона вяло взмахнула палочкой, но перенеслась всего на пару метров в сторону, а затем что-то прохрипела, появился домовик, и они оба исчезли.

Горизонт рывком выровнялся, и мир замер. Лич нервно сглотнул, по-прежнему оцепеневший от страха, ощущая, как сжимается желудок. Эта сцена заняла меньше пятнадцати секунд, но произошло столько событий, что мозгу явно понадобится гораздо больше времени, чтобы проанализировать произошедшее. Послышались глухие хлопки трансгрессии: кто-то вызвал мракоборцев. А Нобби так и стоял, как под чарами стазиса.

Прежде, чем кто-то приблизился к месту происшествия, снова появился эльф и что-то поднял с земли. Судя по всему, это были пальцы.

Ощутив, что к горлу подступает тошнота, Нобби шумно вдохнул через нос и резко подался в сторону, позволяя желудку очиститься.

Мракоборцы пытались открыть дверь, но им удалось сделать это далеко не с первого раза. Наконец, кто-то заметил его. Дальше всё было, как в тумане.

Он сидел в допросной, в сотый раз повторяя одно и то же, отдал свои воспоминания и всячески сотрудничал со следствием.

— Мы можем отдать копию ваших показаний журналистам? — уточнил мракоборец, ставший ему уже близким другом за эти девять часов, хотя Лич так и не запомнил его имени.

— Ч-что? — прохрипел он.

— Журналистам, — маг махнул головой в сторону стеклянной перегородки, за которой действительно находились пара журналистов.

Вопреки всем предубеждениям, они не выглядели как люди, жаждущие наживы. Репортёры были взволнованы. Судя по всему, произошло что-то экстраординарное.

Лич кивнул, опасаясь, что голос подведёт его.

— Спасибо, мистер Лич, — медленно сказал мракоборец.

— Только не указывайте нигде моё имя, — это не было просьбой.

— Конечно, — понятливо ответил мужчина.

Он вышел из комнаты, оставляя Нобби с чашкой крепкого кофе наедине. Грех было жаловаться: о нём позаботились, принесли завтрак, наколдовали удобное кресло, но видит Бог, Лич многое бы отдал, чтобы оказаться рядом с Гермионой в эту минуту.

Он спрятал лицо в ладонях и рвано выдохнул. Он так и не успел ей ничего объяснить. И теперь не сомневался, что она и вовсе не захочет его слушать. Он даже не знал жива ли она. Эта мысль заставила Нобби вздрогнуть.

К нему в комнату вошел Трэверс. Решительный, но порядком измотанный. Прежде, чем он начал задавать те же вопросы, что и мракоборцы до этого, Нобби выпалил:

— Она жива?

— Да, — лаконично ответил Трэверс, но ещё до того, как Лич успел облегчённо выдохнуть, добавил: — Но в очень плохом состоянии.

Мужчина снова спрятал лицо в ладонях.

— Как долго меня ещё будут держать здесь? — спросил он; голос звучал глухо, будто из глубокого тёмного колодца.

— До тех пор, пока не будет найден преступник. На вас распространяется протекция, как на работника Министерства. Мы вынуждены обеспечивать вашу безопасность, — как-то отстранённо проговорил Уолтер, неприятно выделив слово вынуждены.

Возражений у Нобби не нашлось — это не имело смысла, своими спорами он только испортил бы отношения с мракоборцами, а он не имел на это права, если планировал в будущем сотрудничать с ними. Если планировал стать Министром Магии.

Приосанившись, Лич коротко кивнул. Трэверс, увидев, что маг пришел в себя, начал процедуру допроса.

***Его продержали в мракоборческом центре порядка трёх дней, если не считать первой ночи. Он был под охраной до тех пор, пока его показания вдруг не оказались недействительными.

Антонин Долохов, с которым, как выяснилось, он столкнулся на улице после выхода из Министерства в тот самый день, и волшебник, напавший на Гермиону — оказались разными людьми. Нобби находился на приличном расстоянии от драки, и его мозг не сумел зафиксировать лицо нападающего, ведь большую часть времени его взгляд был прикован к девушке. Так ему объяснили.

Сам Антонин Долохов явился в Министерство через пару суток после публикации статьи. Сначала мракоборцы хотели его арестовать, но тот быстро доказал свою непричастность — его алиби подтвердили одни из самых влиятельных чистокровных магов Британии: Абраксас Малфой и Юстин Лестрейндж. К тому же, как оказалось, Долохов был оправдан в Европейском международном суде по делу десятилетней давности, пусть совсем недавно, но это в любом случае давало ему право находиться на улицах.

Лич не был уверен, как стоит вести себя в такой ситуации, но в конечном итоге не стал настаивать на том, что именно Долохов нападал на мисс Грейнджер. Это было бы несправедливо, ведь он действительно разглядел только силуэт нападавшего.

И, тем не менее, он так и не навестил Гермиону, и даже не написал ей, после того, как его отпустили. Нет, писал-то он несколько раз, сидя в своей квартире, но ни одно из писем не отправил, сжигая их магией. Сначала ему было стыдно. Потом он боялся навлечь на себя гнев сэра Гектора. А затем решил, что слишком затянул.