Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 40

Только вот Джиму было этого мало! Он как будто давал Себу выбор, не давил, не кричал поторопиться. Себ мог бы убрать сейчас палец со скобы, и рыжая девушка со своей чёрной подругой ушли бы. 

 — О, она тебе понравилась, — заметил Джим ласково, и больше ничего не добавил. 

Себ продолжал следить за целью, при этом точно осознавая, что если он сейчас скажет «нет», Джим позволит ему не стрелять. А потом, в другой ситуации и на следующем задании, напомнит: тот, кто сейчас умер, тоже мог спастись. Себ почти слышал его насмешливое: «В этот раз ты не сказал «нет», дорогой».

«Хер тебе», — зло подумал Себ, прицелился в голову и нажал на спусковой крючок.

Конечно, попал. Сто двадцать метров, улица, никакого ветра, он мог бы попасть с закрытыми глазами. 

Потом, тяжело сглотнув, сорвал гарнитуру и хотел было отбросить в сторону, как ядовитую гадину, но всё-таки сообразил, что не стоит разбрасываться уликами. Убрал в карман. Собрал винтовку и пошёл прочь. 

Ему было плевать, что происходит на улице. Приехала ли уже скорая, что делает подруга убитой. Всё, что его интересовало, это побыстрее оказаться дома.

Безделье, которое вызывало у него такое отвращение, вдруг показалось невероятно привлекательным. 

И Себ был очень рад, что Джим не позвонил ему. 

Дома Себ взялся за уборку. Сменил у себя и в комнате Сьюзен постельное бельё, тщательно вымыл полы, протёр пыль на немногих обнаружившихся поверхностях. Совершенно бездумно шкафчики на кухне, отдраил ванную и очнулся, когда ставил в холодильник чистые полки. Бросил взгляд на часы и понял, что провозился с этим весь день. 

В голове было гулко. Себ закрыл глаза, и тут же вспомнил смех рыженькой. 

Он не убивал её. Это сделал Джим, пусть и его руками. Не будь в Оксфорде его, Джим всё равно нашёл бы кого-то, кто исполнил бы приказ. 

Может, лучше бы там был кто-то другой? 

«У меня был снайпер. Он сломался».

Себ переоделся, почти вылетел из дома и без разминки пустился бегом по пустой улице. Обычно он бегал медленно, рассчитывал силы, контролировал дыхание, а сейчас нёсся на пределе возможностей. Ледяной ветер швырял в лицо мелкие дождевые капли, они хлестали по коже и почти обжигали.

Дыхание пока держалось.

Из всех возможных тренировок именно бег Себ любил меньше всего, но он подходил к ситуации идеально. Надо было убежать к чертям, подальше от Фоули — вытряхнуть его из мыслей, воспоминаний.

Уйти нахер.

Надо было сделать это ещё раньше, когда он понял, что Джим Фоули — сумасшедший. Переехать со Сьюзен куда-нибудь, хоть в Австралию, хоть в Канаду. Наняться к какому-нибудь местному воротиле — нормальному мужику с дорогущими часами на запястье и с женой-фотомоделью.

Силы заканчивались, а ведь ещё нужно было бежать обратно — но Себ и не думал останавливаться, только чуть-чуть сбросил скорость. Пот лился по лицу, спине и груди ручьями. Переходить на шаг нельзя — на таком ветру продует точно, и никакое железное здоровье не спасёт.

Улицы закончились — он выбежал на освещённую набережную, вспугнул стайку туристок и, совершив над собой громадное усилие, всё-таки не помчался в сторону Челси, а повернул к центру. Просто небольшой кружок — для того, чтобы разогнать кровь. Которая уже почти кипела.

Но каждый удар пульса очищал голову, вымывал оттуда дурацкие сомнения, страхи и угрызения совести.

Ничего не изменилось. Есть снайпер, есть командир. Джим проверяет его не прочность? Да и чёрт с ним. Себ не собирался убегать и проваливать эту проверку. 

Да, ему жалко рыженькую. Сейчас — почти до соплей жалко. Но это не в первый раз. 

Дышать было очень тяжело, лёгкие раздирало, зато на душе становилось легче. Оказавшись дома, Себ первым делом залез в горячий душ и простоял под ним рекордные пятнадцать минут, ловя кайф от тишины в голове. Никаких лишних мыслей и никаких сомнений. 

Пробуждение началось с того, что он увидел себя в зеркале. И спросил с раздражением, даже не зная, кому адресует вопрос:

 — Во что я одет? 

 — Костюм бренда Favourbrook, галстук от Burberry и… 

 — Почему я в костюме? 

Моргнув несколько раз, Александр изучил весьма скверно сидящий по фигуре костюм сомнительного голубоватого отлива, поправил очки и сообразил, что у него выход в эфир через полчаса. А рядом вместо миссис Трейси вертится какая-то незнакомая девочка с рыжим каре. И ему даже называли её имя, когда говорили, что миссис Трейси уходит в декрет… После этого он отправлял открытку с пожеланием здоровья и лёгких родов. 

 — Мисс… — Александр напряг память, — Мэнсон, пожалуйста, принесите мне водолазку и джинсы. 

 — Но у нас…

 — Шерон! — раздался из коридора гневный оклик, и в гримёрку влетела Кристин. — Никаких костюмов мистеру Кларку, вам не сказали? 

 — Не кричи на девушку, — попросил Александр, — я сам виноват…

Он даже не помнил, как одевался. Вернее, сейчас, задумавшись об этом, он прекрасно вспомнил, как надевал вещи, предложенные новенькой Шерон Мэнсон, но ему было плевать на них. 

 — Двадцать две минуты… — жалобно протянула Шерон. — И на камере…

 — Я не поп-дива, чтобы мной любовались, — сказал он, поймав испуганный, растерянный взгляд Шерон. — Они переживут, даже если я приду в шортах и майке. 

Усталость накатила новой волной, и он просто понадеялся, что Кристин вытолкнет его в студию в нужный момент. 

Он как-то что-то отвечал ведущему. Улыбался, когда требовалось, кажется, даже выдал какую-то сносную шутку, во всяком случае, смеялись не только потому что зажглась табличка «Смех». Но чёткость восприятия опять понизилась, и он позволил себе плыть по течению. 

Следующее пробуждение состоялось дома, в гостиной, в компании Мэтта. Тот листал комикс и насвистывал что-то себе под нос. Александр ощутил вдруг вкус апельсинового сока, тепло колючего пледа, услышал немузыкальность свиста и, чтобы прекратить его, спросил:

 — Что читаешь? 

 — «Железный человек: друзья по-быстрому», — сообщил Мэтт, предварительно взглянув на обложку. — Ты здесь, или это автоответчик? 

 — Вроде бы здесь, — не совсем уверенно ответил Александр. — Как оно?

 — Ты знаешь… я не читаю подписи, — Мэтт отложил комикс. Александр рассмеялся:

 — В них весь смысл. 

 — Возражаю. Мне нравится придумывать реплики самостоятельно. Если честно, я даже не знаю, как зовут героев. 

 — После апрельской премьеры даже я знаю, как зовут героев твоего комикса. Не прибедняйся.

Александр потянулся до хруста в костях. Допил сок одним глотком и бросил осторожный взгляд на календарь. К счастью, ничего критичного он не показывал: всего-навсего девятнадцатое ноября. Александр неплохо знал себя, так что имел все основания опасаться, что пропустил Рождество. 

Это было его проклятие с подросткового возраста. Сильный стресс, особенно наложенный на мощный творческий всплеск, буквально загонял его в это тупое, мутное, пустое состояние, в котором можно либо не думать вовсе, либо думать о том, как бы побыстрее выпрыгнуть из собственной головы. 

В такие дни, недели он держался только на одном якоре, повторял раз за разом: «Это скоро пройдёт».

Раньше было хуже.

«Это уже прошло», — сказал он себе и улыбнулся. 

 — С возвращением, — помахал ему Мэтт. — Пара стейков, ещё стакан сока и поработать?

Господи, храни Мэтта. 

Не дожидаясь ответа, тот встал и отправился на кухню, а Александр помассировал виски, ощущая, как где-то в голове начинают, пусть пока слабо, копошиться идеи. Они вернутся к работе над фильмом, это точно. Кевина придётся заменить, и Александр точно не станет искать его двойника. Он не убьёт героя на экране. Вместо этого он заменит его… так, что никто не заметит подмены до тех пор, пока она не станет совершенно очевидна. В воспоминаниях героини он изменится. Конечно, она ведь и сама сходит с ума, теряется в безумии. И он — её единственный якорь — искажается.