Магия вето (СИ) - Изотов Александр - Страница 33

***

— Я так понимаю, Василий, спрашивать, почему ты поплёлся за тем человеком, смысла нет? — с лёгкой усмешкой спросил Иван Петрович Гранный, постукивая пальцами по столу.

Я покачал головой, стоя посередине кабинета.

Комендант подпирал стол с краю, с одобряющей улыбкой глядя на меня. Насколько я понял, здесь он был и от лица военных, и от лица полицейских.

Оракул в чёрном плаще и с серебряной кокардой стоял у окна. Это был тот самый, который уже проверял меня в первый день, и, к счастью, ко мне он не проявил особого интереса.

Ещё в кабинете находился незнакомый мне человек в меховой накидке и с длинными каштановыми волосами — он сидел в кресле перед столом магистра, закинув ногу на ногу, и с благородным возмущением оглядывал меня.

Зажав короткую трость под мышкой, он оглаживал пальцами с идеальным маникюром круглый набалдашник, другой же рукой то и дело откидывал прядь волос с лица.

И как же этот незнакомец был чертовски похож на каштана-Плетнёва. То, что это его отец, и гадать не приходилось.

— Так, это и есть тот самый пустой Ветров? — с пренебрежением, будто моё имя испачкало ему рот, спросил незнакомец.

— Да, Ростислав, — хмуро ответил Гранный.

— Хм, и вправду, самый что ни на есть пустой, и вид такой же, — усмехнулся тот.

Я сдержался, чтобы не вздохнуть от досады. Впервые у меня появилось до боли простое, но сильное желание — просто шагнуть вперёд и пнуть в эту смазливую рожу. Чтобы и кресло упало, и ноги он запрокинул.

Так вот откуда у каштана все эти слащавые манеры…

— Так это ты, пустой, спас моего сына?

Вопрос прозвучал так, что даже не хотелось на него отвечать.

— Он же, кто ещё-то? — охотно ответил за меня комендант, — И вывертыша завалил, и…

— Я не с вами разговариваю, безлунь.

Комендант стал звереть, стиснув зубы, но тут подал голос оракул:

— Господин Ростислав, я всё же надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, что говорите с капитаном Царской Армии?

— Ах, ну да, — Плетнёв тронул лоб, нахмурившись, — Знаете, эти жестокие бои на фронте… Они немного утомляют, и даже забываешь, как же здесь тихо и мирно, в глубоком тылу.

Он с противной улыбкой повернулся к капитану.

— Забываешь, что даже здесь, в безопасных землях моего рода, тоже зачем-то есть солдаты…

— Леонид, — Гранный сразу встал, упёр ладонь в грудь дёрнувшегося коменданта.

Тот был красный, как рак, и сверлил глазами ненавистного Лунного.

— Знаешь, а я благодарен тебе, пустой, — взгляд Плетнёва снова вернулся ко мне, — Даже ты понял, что кровь магов надо спасать, поэтому и поспешил к Николасу?

Это он говорил явно про ту ночную стычку возле Белым Карликом в степях.

Я промолчал, пытаясь угадать, как нужно себя вести, чтобы не подвергнуться какой-нибудь проверке. А вообще, странно себя вёл этот пижон — настоящей благодарностью от него и не пахло.

— Хотя, конечно, мой сын наверняка сам ранил вывертыша. Кстати, говорят, там был и Громов? — он улыбнулся чуть теплее, — Тогда понятно, как вы смогли справиться… Надо отослать роду Громовых подарок, это достойные Лунные.

Это было последней каплей, и я проговорил:

— Я всего лишь хотел пробудиться, поэтому и полез к вывертышу. О Плетнёве я не думал.

Гранный обречённо вздохнул, а комендант вдруг сдулся и заулыбался.

— Господин студент, — снова подал голос оракул, — Не забывайте, с кем вы говорите.

— То есть, как это ты не думал о Плетнёве? — с нажимом произнёс Ростислав, поставив обе ноги на пол.

Бросив мимолётный взгляд на магистра Гранного, я ответил:

— Я просто пытался пробудиться. И там, возле Белого Вертуна, и в горах…

Иван Петрович округлил глаза, взглядом показывая мне, что вот именно сейчас это не прокатит. Я же чуть заметно пожал плечами — Бог любит троицу, как говорится.

На этот раз начал злиться и краснеть уже пижон с тростью. Он сверлил меня взглядом, явно недоумевая, что могут быть ещё какие-то причины, кроме как «желание спасти его сына».

— Дерзкий недолунок… — начал было Плетнёв, но тут оракул отвернулся от окна, повернулся ко всем собравшимся.

— Так, хватит. Магистр Ростислав, у нас есть дела и поважнее, чем ваши обиды.

— Мои обиды? — возмутился пижон.

— Дело касается всей Красногории, — без улыбки ответил оракул, — Там, на месте расправы, нашли остатки магических камней. Они позволили слабому оракулу приоткрыть вертуна.

— Вот даже как, — поморщился Плетнёв, — То есть, даже без привратника?

— Именно, — ответил оракул и впервые пристально глянул на меня, — Итак, господин Ветров, я желаю услышать всё о том человеке, который был в горах.

Врать я смысла особого не видел. Да и мало ли, вдруг Стражи Душ обладают способностью определять ложь? Впрочем, пусть посоревнуется с моей способностью эту ложь скрывать — в корпусе псиоников нас обучали всякому.

Я начал:

— Сегодня утром, прибыв в академию, я отправился с группой студентов и наставником Саймоном…

Меня выслушали, не прерывая. По лицам Гранного и коменданта я догадался, что одна часть истории им и так известна.

Всех интересовала другая часть истории, которая начиналась с побега студентов от «комка». И заканчивалась тем, что меня находит в горах поисковый отряд.

Я доложил, как началась тренировка, как погибли наставник и студент. Опустил я лишь один момент — попытку взять меня под контроль.

Мысленно превратившись в спокойную гладь воды, я ровным голосом, следя за тем, чтобы поверхность воображаемого озера не колебала никакая рябь, рассказал о том, что тайный диверсант взял под контроль девушку, которая осталась с нами, и та напала на Фёдора Громова.

Ну, а потом уже гораздо спокойнее закончил историю о погоне за этим хмырём в горах.

— Иван, надо, чтобы преподаватели теперь не таскались в горы налегке, — сказал комендант, когда я закончил.

— Да, знаю, — Гранный кивнул, — Усилим безопасность.

Впрочем, недооценивать мозги моих слушателей я не собирался… Потому что нужные выводы сделали и Страж Душ, и этот пижон с тростью, сидящий в кресле.

— Почему Саймон Бриц взял тебя с собой? — сухо спросил оракул.

Проницательные глаза смотрели без особого интереса, но я знал эту манеру ищейки. Он будет задавать обычные вопросы, ответ на который и так всем ясен.

Псионику от него я не ощущал, но, если человек полагается только на сверхспособности, далеко он не поднимется. А этот Страж Душ явно не последний дурак.

Поэтому именно сейчас, при ответе на эти банальные вопросы, у меня не было права на ошибку.

— Я — пустой.

— Иван Петрович, — оракул повернулся к магистру академии, — У студента были замечены склонности к магии земли?

Тот покачал головой и вдруг поднял на стол небольшой ящичек с ровным рядом кожаных папок. У Василия внутри меня ёкнуло сердце прежде, чем я взял себя под контроль.

У меня никогда не было проблем с самовнушением. Я — вода. Во мне спокойная, тихая гладь озера.

Гранный пробежался по папкам пальцами, нашёл нужную. Предложил оракулу посмотреть, но тот лишь поморщился.

Зато пижон извернулся в кресле, протянул руку:

— С удовольствием ознакомлюсь с родословной этого пустого, — он улыбался, и делал это очень противно, — Кто знает, быть может, есть хотя бы худородное пятнышко?

Гранный, пожав плечами, передал папку. Я же, помня, что этот Плетнёв-старший огненный маг, сохранял полное спокойствие.

— О, так вот какие Ветровы? — пижон смахнул чёлку с лица, повёл бровью, — Благородный и великий род. Как же ты оказался так далеко?

В его взгляде появилась явная симпатия, и от этого мне стало ещё противнее. Вот уж с кем, с кем, а с ним я точно дружить не собирался.

Придумать отговорку труда не составило.

— Главе не хотелось, чтобы пустой мозолил глаза поблизости, — ровно ответил я.

— Понимаю, — улыбнулся Плетнёв, стал дальше листать моё академическое досье, но уже без особого интереса.