Свет любви - Дрейк Шеннон - Страница 41

• Предыдущая
• 41/111
• Следующая

— Когда женишься на Гвинет и получишь ее титулы?

— Да, когда женюсь на Гвинет.

Элиза удержала на лице беспечную улыбку.

— Награда, которая ждет тебя, тоже всего лишь «предположение», не так ли, сэр Стед? Вероятно, и его следует подвергнуть проверке.

— Да ну? — с интересом воскликнул Стед. — А может, это правда, будущее иногда можно предвидеть. — Он обернулся и взялся рукой за дверь. — Я принесу тебе поесть. Я не намерен вступать в битву за тебя за ужином. Если ночью тебе что-нибудь понадобится, я буду спать перед дверью.

— Я не желаю, чтобы ты торчал у меня под дверью…

Он рассмеялся, вновь оглядывая ее.

— Ты переменила мнение, герцогиня? Неужели ты предпочитаешь, чтобы я спал в комнате?

— Я никогда не переменю мнения, Стед, — холодно произнесла Элиза. — К тому же леди Джоанна…

— Леди Джоанна направляется в Саутгемптон вместе со своим мужем. По-видимому, она не годится для роли компаньонки — она слишком добра. Поскольку ты предпочитаешь не видеть меня в комнате, я останусь за дверью. Бог свидетель, я считаю тебя недостойной такого внимания, но Ричард, по-видимому, ценит тебя. Потому я постараюсь благополучно доставить тебя к Элеоноре.

Он вышел за дверь — высокая и статная фигура в тяжелых доспехах, которые он носил без малейшего труда.

Дверь резко захлопнулась, и Элизе показалось, что от удара полетели щепки.

Но холод в комнате не исчезал.

Кто он такой, яростно думала Элиза, чтобы так обращаться с ней? Ничтожество! Ничтожество, не имеющее ни титула, ни земель. Простой воин, уставший от сражений рыцарь. Существо, состоящее из дерзости и мускулов, умеющее искусно обращаться с мечом или копьем…

Он коснулся ее и уничтожил…

Боже, она сделает с ним то же самое! Он даже отослал леди Джоанну, а Элиза уже привыкла к ее обществу. Она почувствовала прилив тоски. И он осмелился назвать ее «недостойной»!

Недостойной? Господи, как мучителен и жесток мир… Для Стеда она осталась всего лишь воровкой, сочетанием женского коварства и красоты. Но он еще узнает, он еще поймет, что хитрость может быть такой же мощной, как сталь, доспехи и дерзость.

Элиза слабо удивилась, почему ей так хочется повалиться на пол и разразиться слезами — может, потому, что он прав? Она действительно навлекала на себя опасность и прошлой ночью, и сегодня. Если бы она услышала об этом от Маршалла, она могла бы признать свою ошибку, согласиться с тем, что ей еще предстоит многому научиться, попросить прощения, — не за то, что сделала, а за то, что не подумала, прежде чем сделать. Перед Маршаллом — да, она была согласна на все это, но не перед Стедом!

Она никогда еще не испытывала таких сильных чувств, как сейчас. Это пугало Элизу.

Но времени было не вернуть, Элизу закружила вызванная ею самой буря.

Подобно огню и ветру, она не желала подчиняться никому и ничему.

15 июля 1189 года

Винчестерский дворец, Англия

— Ваше величество! Они здесь! Посыльные Ричарда… они приехали за вами!

Тюремщик неловко упал перед королевой на колени. Элеонора улыбнулась. Она уже заметила приближающихся ко дворцу всадников, разглядела знамена Ричарда Львиное Сердце. При первом взгляде на них ее сердце затрепетало.

Она чувствовала себя невероятно молодо для семидесятилетней женщины. Власть, подобно крепкому вину, согревала ее тело. Суставы, которые ныли от каждого движения, приобрели подвижность, плечи распрямились, спина… Спина ее всегда была прямой, но теперь, казалось, выпрямилась еще сильнее.

Почему бы и нет? Она — Элеонора Аквитанская. Печально известная, но и прославленная; величайшая наследница, дама, королева своего времени. Она ощущала свою силу. Весь мир вновь был открыт перед ней, — ее мир. Она создала английский двор, ее воспевали поэты Востока и Запада…

А теперь она вновь будет править. Но не в браке, а как мать Ричарда.

Это было чудесно. Ей хотелось смеяться, петь и кричать о своей радости, вскинув голову к небесам.

Однако она лишь едва улыбалась, продолжая вести себя сдержанно. Потому, что она Элеонора Аквитанская.

— Встань, добрый сэр, — негромко приказала она тюремщику. — Я еще не готова принять посыльных моего сына. К тому же они проделали долгий путь. Мы сможем предложить им еду и вино?

— Да, ваше величество.

— Кто же они? — Элеонора с грацией, которую не отняли ни возраст, ни любопытство, вновь повернулась к окну. — Черные доспехи… Стед! Ричард прислал Брайана Стеда. Ручаюсь, с ним Уилл Маршалл… Пресвятая Дева! Как предусмотрителен Ричард! Я вижу среди рыцарей женщину!

— Если слухи справедливы, ваше величество, эта леди — Элиза де Буа, герцогиня Монтуанская.

Элеонора никогда не смеялась при людях громко или откровенно, но сейчас она издала довольный смешок. Ее любимый сын, Ричард, позаботился о ней. Он знал, что она уже давно желает увидеть эту девушку.

Смех Элеоноры завершился негромким вздохом. Как много предстоит сделать! Надо объединить народ, собрать знать, установить новые порядки. Кого-то казнить, кого-то вознаградить. Кто-то сам с радостью присоединится к Ричарду в поисках славы и богатства.

А потом — внебрачные дети Генриха… Готфрид Фицрой вырос в королевских покоях вместе с детьми Элеоноры, он верно служил казначеем Генриха уже много лет. Нельзя допустить, чтобы он остался ни с чем, однако следует позаботиться, чтобы он не забывал о своем положении внебрачного сына. А Элиза…

Элизу, конечно, ждет блестящая партия — в свое время. Будет забавно вновь встретиться с этой девушкой. Ребенком она была так очаровательна…

«Я жажду сплетен, жажду жизни! — с усмешкой подумала Элеонора. — Но больше всего я жажду начать все сначала…»

Королева Англии. Этот титул позволил ей считать себя наместницей Бога, и Элеонора была слишком умна, чтобы отвергать такую мысль как кощунственную. Она заменит Бога на земле, будет мудрой и властной. Она заслуживает власти больше, чем кто угодно, ибо за годы она прониклась глубоким сознанием долга, а уроки прошлого дали ей мудрость.

С первого же взгляда на Элеонору Аквитанскую не оставалось сомнений в том, что она королева. Элиза отметила, что Элеонора постарела, стала слишком худощавой; волосы выбелила седина, лицо хранило следы прожитых лет.

Но, едва она сдвинулась с места, прошлась по комнате, улыбнулась и заговорила, — воспоминание о ее возрасте исчезло как дым.

Элеонора была великолепна, она заполняла собой комнату. Ее темные глаза живо и проницательно блестели. Она двигалась так, словно плыла по облакам или по тихому морю. Шестнадцати лет заточения не осталось: казалось, она просто сменила один королевский двор на другой. Величественная и вместе с тем простая, она изумляла своей речью и манерами…

— Брайан! Уилл! Как чудесно видеть вас — особенно стоящими на коленях! Но довольно, поднимайтесь. Я слишком стара, чтобы наклоняться, целуя вас, а я непременно должна это сделать!

Стоя на несколько шагов позади мужчин, Элиза с затаенной ненавистью проследила, как искренне Элеонора обняла Брайана Стеда. Затем — Уилла Маршалла.

Стискивая Уилла в своих объятиях, королева взглянула через его плечо на Элизу, и прекрасная улыбка, которую не испортил возраст, вновь засияла на ее губах.

— Элиза! Уилл, отойди в сторонку, дай мне взглянуть на это милое дитя!

Смеясь, Уилл выполнил ее просьбу. Элеонора подошла к Элизе и сжала в своих ладонях ее руки.

— Как хорошо, что ты приехала ко мне, Элиза. Прошло уже так много времени с тех пор, как мне доводилось в последний раз беседовать с женщиной! — Элеонора отпустила руки Элизы и обернулась к Брайану и Уиллу: — А теперь расскажите мне, как поживает Ричард?

— Он здоров и весел, — немедленно уверил ее Уилл. — На диво быстро справляется с заботами, но, по-видимому, самым неотложным из дел считает ваше освобождение, ваше величество.

Элеонора польщенно кивнула.

— А принц Джон?

• Предыдущая
• 41/111
• Следующая