Сладкое искушение (ЛП) - Хиггинс Венди - Страница 36

— Ты сегодня… прекрасно справилась.

— Уходи, — говорит она. Кажется она на грани слез, мне хочется потребовать открыть дверь и обнять ее. — Я хочу побыть одна. Пожалуйста, уйди!

Меня убивает боль в ее голосе. Я прислоняюсь головой к двери кабинки под звуки отсчета секунд до полуночи.

— С Новым годом, — шепчу я и ухожу.

Глава 15. Первый день нового года в Большом Яблоке

"И слабый, и сломленный, сяду в круг и не скажу ни слова…

Все хотят попасть в рай, но никто не хочет умирать."

"Hospital for Souls" Bring Me The Horizon

Однажды я навсегда забуду, что такое спокойствие. Стоит только пережить одну острую ситуацию, как ей на замену приходит другая, гораздо острее. Через несколько часов после испытания Анны был объявлен срочный саммит в Нью-Йорке.

Анна не прошла проверку. Другого объяснения у меня нет. Нефов не призывают на саммиты, если только не будут разбирать проступок одного из нас. Мне казалось, что она справилась, но очевидно, она каким-то образом продемонстрировала свою истинную сущность. Отец прислал за мной, Блейком, Коупом и близняшками личный самолет. Меня тошнит. Весь полет я ощущаю на себе взгляды ребят и их жалость. Как и общий страх предстоящего.

Могу предположить, что Белиал сам доставит Анну в Нью-Йорк, ну или попытается сбежать вместе с ней. По если они сбегут, за ними вдогонку пошлют демонов и их выследят. Но в любом случае, Анна обречена.

Внутри закручивается тугой узел, состоящий из злости и ненависти, которые мне все сложнее сдерживать. Не представляю, как переживу эту ночь. Не представляю, как смогу молча наблюдать за пытками, уготованными Князьями для Анны.

Весь день я пытался держать лицо и закрыть сердце для любых чувств и эмоций, но их слишком много. Я больше не могу просто отключаться от происходящего. Не могу отстраниться. Не знаю, может быть ее чувства ко мне остыли — это не важно. Ведь я к ней неравнодушен, и я просто не смогу смотреть на ее страдания.

По пути к отелю я останавливаюсь возле магазина и при помощи фальшивого удостоверения покупаю бурбон. Придется поддерживать некую степень опьянения, чтобы не было заметно никакой связи между мной и Анной. Кроме близняшек, ее способен увидеть только их отец — Астероф, и это будет достаточно весомым аргументом, чтобы убить нас обоих. Впятером мы доезжаем до отеля, где сидим в тишине. Ждем. Обстановка в номере слишком накалена. Я переливаю бурбон во фляжку, когда Коупу звонит Белиал.

— Зайдите за Анной перед саммитом. Она в одном отеле с вами. Номер 433.

— Слушаюсь, Князь Белиал, — ровно отвечает он.

Конечно, Белиал позвонил Коупу с такими поручением. Я смотрю в стену и качаю головой.

Вскоре после этого мы собираемся, надеваем пальто и наматываем шарфы. Я ощущаю тяжесть во всем теле, пока мы спускаемся на этаж Анны.

Копано стучит в дверь и та медленно открывается. Анна смущенно улыбается, видя всех нас. Никто, кроме Марны, не отвечает на ее улыбку. Одета она под стать нам: в черные штаны, черные сапоги и серое пальто. Волосы у нее распущены, весь ее вид источает такую сладость, что мне приходится отвернуться, прежде, чем она заметит мой взгляд.

Мы выходим и движемся в сторону места проведения саммита, — очень забавно со стороны демонов. Комедийный клуб. На всей Таймс-сквер только мы шестеро не смеемся и не болтаем, не пьем и не сходим с ума. У меня крепко сжаты кулаки, спрятанные в карманах куртки, и я никак не могу их разжать.

Я постоянно поглядываю на Анну, и каждый раз ощущаю на себе ее взгляд, мягкий и теплый, мне хочется прикрыть глаза и насладиться им. Но вместо этого я крепко сжимаю челюсть и смакую привкус ненависти у себя на языке.

Рассказал ли Белиал ей о правилах саммита — о том, что Нефу запрещается открывать рот, пока ему не задан прямой вопрос. Научил ли, как уверенно солгать. Или… черт… девственница ли еще Анна? Мой отец узнает. Кулаки сжимаются сильнее.

Когда мы сворачиваем на улицу, на которой будет проходить саммит, я сбавляю шаг, чтобы оказаться вровень с Анной. Осматриваю пространство на наличие возможных опасностей. Весь день я прислушивался к Князьям, пытаясь уловить хоть какие-то обрывки бесед о том, что они решили устроить нам сегодня, но все впустую. Ничего важного они не обсуждали — только мерились удовольствиями.

Близость к Анне успокаивает меня, и я наконец разжимаю кулаки и вынимаю их из карманов. Мне хочется взглянуть на нее, но я боюсь, что тогда схвачу ее и убегу.

Появление Анны на том концерте прошлым летом — жестокая насмешка судьбы. Жестоко, что впервые в жизни я распахнул свое сердце той, кто мог уничтожить меня своей добротой. Жестокая насмешка судьбы, что ради ее же безопасности мне пришлось оттолкнуть ее, а в итоге потерять.

Но у нее есть рукоять — Меч Справедливости, завещанный монахиней. Скольких она сегодня оставит поверженными с его помощью. Скольких Князей успеет убить? А может, она вообще не взяла с собой эфес?

Мы натыкаемся на поток выходящих из клуба людей. Анна задевает мою руку, и я ощущаю каждое касание ее ладошки. А потом ее мизинец цепляется за мой, специально переплетается, ведь в такой тесноте все равно никто не заметит.

Меня охватывает ослепляющая радость от такого простого контакта с Анной — небольшого жеста, демонстрирующего, что я ей до сих пор небезразличен. У меня появляется безрассудная мысль, и, пользуясь тем, что на улице слишком много людей, я тяну Анну за мизинец и она следует за мной. Затаив дыхание, я едва стою, — слишком жаждал я этого момента.

Я завожу ее в небольшую нишу под лестницей, подальше от остальных. Здесь темно и пахнет сыростью. Я разворачиваю ее лицом к себе и прижимаюсь к губам. Она не отталкивает меня; наоборот, притягивает ближе. Страстно отвечает мне, моментально согревая. Наши замороженные носы и щеки теплеют. Даже воздух вокруг нас становится жарче. Мы цепляемся, пробуем и растворяемся в дыхании друг друга.

Этот украденный поцелуй объясняет все. Я по-прежнему нужен Анне. Небезразличен. Желанен.

Мы прерываем поцелуй, я прислоняюсь головой к ее лбу. Дыхание паром клубится вокруг нас. Я смотрю на нее, а она касается моего лица, и я не могу понять, кем надо быть, чтобы желать навредить ей. Не хочу жить в мире, где такие люди, как Анна Уитт, в опасности только из-за своей сущности.

Я бы поменялся с ней местами, если бы мог. На самом деле, если Анна сегодня вечером умрет, умру и я. Не смогу жить без нее.

Все словно в тумане, когда нас прерывает Джинджер, возвращая к реальности. Делаю долгий, обжигающий глоток из фляги, притупляющий мои чувства. Так вот на что это похоже — знать, что ты умрешь? Я словно зомби, когда мы спускаемся на саммит в комедийный клуб. Ходячий мертвец.

Мы вшестером садимся как можно дальше от Князей. Неф-австралиец, охраняющий дверь, не нашел ножи, спрятанные у меня в ботинках. Я наклоняюсь под стол и, пока все заняты, достаю их и перекладываю в карман. Блейк замечает и сжимает челюсть. Он не смотрит прямо на меня, но моргает, тем самым давая мне понять, что он хочет спросить, что я, черт подери, задумал.

Я складываю руки на животе и откидываюсь на спинку кресла. Когда придет время, не хочу, чтобы его затронуло происходящее. Не хочу, чтобы меня спасали.

Пью еще.

Отец выходит на сцену и я равнодушно смотрю, как он встречает других Князей и Легионеров, а также личного посланника Люцифера — Азаэля, который, возможно, кружил вокруг Анны на той вечеринке перед появлением Белиала, и это до сих пор оставляет меня в ступоре. Отец приветствует Рахаба — Князя гордыни, и у меня к горлу подступает желчь вместе с выпитым бурбоном, когда Рахаб напоминает всем Нефам наше место в этом мире.

— Ваши жизни принадлежат нам. Вас вывели, чтобы служить нам… Но кое-кто среди вас не внял предупреждению и ослушался нас.

Предупреждению? Разве Анну предупреждали? Жду, когда же все наконец рухнет, но Рахаб даже не смотрит в сторону Анны. Его взгляд направлен в сторону центрального стола с Нефами.