Сладкое искушение (ЛП) - Хиггинс Венди - Страница 12

И хоть это все очень увлекательно, но ей пора кончать упрямиться. Теперь, когда отцу о ней известно, она стала собственностью Князей — по крайней мере, ее тело. И они ожидают, что ее тело будет использоваться для определенных целей. Завтра утром я встану засветло и начну обучать ее премудростям Нефов…

Размышления обрываются, стоит мне войти в гостиную. Я замираю как вкопанный, в шоке, как я мог забыть. Отец стоит возле кожаного дивана, на котором сидит Марисса рядом с маленькой девочкой. Девочкой, которой я так боялся.

Чеееееееееерт.

Нет, нет, нет. Мне хочется кричать и материться. Не может быть.

Она такая же маленькая, как на фотографии.

— Подойди, Кайден, — говорит отец.

Я подчиняюсь и вижу, как Марисса кладет ладонь на ногу девочки, когда та всхлипывает. Я не в состоянии посмотреть в глаза этому ребенку.

— Кайден, это новообретенная племянница Мариссы, Виктория. Мы надеялись, что ты поможешь ей облегчить процесс адаптации к новой жизни, — он говорит это так обыденно. Я тысячи раз слышал эти слова. И пускай я никогда не любил этот аспект моей "работы", так тошно мне еще не было.

Я хватаюсь за голову в попытке совладать с собой.

— Она не говорит по-английски, — говорит Марисса. — Но некоторые вещи являются универсальными для всех языков, ведь так? — Они с отцом обмениваются улыбками. — И, безусловно, она должна остаться девственницей.

Я позволяю себе бросить взгляд на девочку, чьи глаза покраснели. Ее светлые волосы убраны в свободные косички. Ее ноги болтаются, обутые в туфли в стиле Мэри Джейн (*Mary Jane Shoes это модель туфель с ремешком на подъеме и чаще всего с закругленным носком), даже не достают до пола. Я отступаю на шаг, в результате чего глаза отца сверкают, подобно сигналам светофора. Марисса и девочка не получают возможности увидеть, как краснеют его глаза, чему я сильно завидую.

— Что-то не так? — спрашивает он, стиснув зубы.

Следовало бы ответить "нет, сэр". Я могу попробовать заставить себя. Могу попытаться думать о ком-то другом. Перед глазами появляется лицо Анны. Если бы она это увидела, зарыдала бы. Я снова смотрю на ножки маленькой девочки. Черт возьми, я просто не смогу.

— Кайден, — шепчет отец, и одно это слово буквально пропитано предупреждением.

— Я выполню любое твое указание, отец, все, что смогу физически. Ты же знаешь это. Но я не могу заставить свое тело отреагировать на ребенка. Это просто… не мое. — Я снова хватаюсь за голову, в то время как он пристально смотрит на меня. Раньше я не смел перечить ему.

— Принести виагру? — спрашивает он. Я чуть не фыркаю. О да, именно то, что мне нужно. Синтетическая похоть. Марисса весело хихикает над его жестокой насмешкой.

— Только не ее, — шепчу я.

— Совесть не позволяет? — он подступает ко мне, с пылающим в глазах огнем. — Ты считаешь, что клиенты, которым Марисса предоставляет свои высококлассные услуги, ниже тебя?

— Конечно нет, — вру я.

— Или ты из числа тех ханжей, которые считают, что только их извращения и никакие другие вписываются в рамки допустимого? — Он прямо перед моим лицом, мое сердце начинает колотиться.

— Нет, сэр. Похоть не имеет исключений.

— Тогда в чем дело? — кричит он, его губы кривятся от отвращения.

Марисса ухмыляется, а девочка по имени Виктория начинает плакать. Марисса вынимает гребаную конфетку из сумочки и вручает ее ребенку, воркуя:

— Держи, держи.

Отец продолжает свою тираду.

— Разве не ты толковал мне, что можешь испытывать вожделение ко всем?

Дерьмо. Не стоило ему такого говорить.

— Не ко всем, сэр. Только к тем, кто вожделеет меня.

Да, малоприятный факт обо мне. Ко всем, и говоря это, я подразумеваю тех, чья аура вспыхивает на меня красным… Я найду, за что зацепиться моей фантазии. Сексуальные лодыжки, пухлые губы, блестящие волосы — что угодно. Это как оправдание тому, что мое тело запрограммировано на выполнение работы. Но это дитя только через несколько лет узнает, что такое похоть.

Отец выдыхает через нос, его ноздри раздуваются. Вот и все. Сейчас он поставит ультиматум. Немедленно отвести эту девочку в мою комнату или копать себе яму где-нибудь в лесочке. Поверить не могу, что дошло до такого.

Марисса поднимается на ноги и, неторопливо подойдя к отцу, опускает ладонь ему на плечо.

— Дорогой, оставь его, — она вклинивается между нами, задом прижавшись к отцу, а тяжелыми грудями ко мне. Отец рычит и обхватывает ее за бедра, в то время как она проводит руками по моим плечам и ниже. Ее аура становится красной, когда она пожирает меня глазами. Я смотрю на ее кроваво-красные губы и подведенные черным глаза и мое тупое тело начинает реагировать.

Марисса смеется и трется об меня.

— Что поделаешь, если он предпочитает женщин постарше.

Ненавижу ее.

— Я сам обучу девчонку, милая, — произносит отец ей на ухо.

Ненавижу его.

Отец дважды щелкает пальцами и кричит:

— Рауль! — В мгновение ока в дверях появляется водитель. — Подготовь машину для Мариссы.

— Да, сэр. — Мужчина склоняет голову и спешит прочь.

Отец сверлит меня взглядом, а потом взмахом руки приказывает убраться с его глаз. Разворачиваясь, чтобы уйти, я вижу девочку с конфетой за щекой и грустными глазами.

Ненавижу свою жизнь.

Глава 5. Путешествие с монашкой

"Давай дадим волю чувствам…

Потому что ты и я, мы были рождены, чтобы умереть."

"Вorn to Die" Lana Del Rey

После вчерашних событий неплохо бы сосредоточиться на собственной безопасности. Почем же я занимаюсь — потакаю девушке, которая наотрез отказывается делать то, что лучше для нее. Везу ее через всю страну, чтобы она встретилась со своим отцом-демоном.

Мда, в этом соглашении напрочь отсутствует рациональное зерно, или я ошибаюсь?

Патти, которой, казалось, сама мысль о встрече Анны с Белиалом была ненавистна, все же думает, что он сможет каким-то образом помочь и защитить Анну. Когда Патти удочеряла Анну, было сказано, что когда Анна станет старше, ей необходимо будет вернуться, чтобы поговорить с сестрой Рут и отыскать Белиала. По это явно не вся история, и я не могу просто взять и уйти, не разузнав всего до конца. Плюс ко всему, я ощущаю чуждое мне чувство долга перед ней. Я мог бы предложить перелет на самолете — деньги у меня, конечно же, были — но путешествие на машине даст мне больше времени, чтобы понять ее. Наедине.

Я добавляю звук на стерео, но мои мысли громче.

Кажется, будто Анна — беспризорница, и ее собьет чертова машина, стоит только отвернуться. Я никогда не встречал никого, настолько исполненного долбаной благодати. Она практически сияет. Когда я с ней, чувствую себя… иначе. Легче, что ли.

Смотрю на эту девушку, столь наивную для Нефилима, у которой напрочь отсутствует эго, и могу только качать головой. Мы едем под рев музыки. Думал, что мой плейлист для нее окажется жестковат, но, кажется, она вполне им довольна, даже подпевает некоторым песням. Когда начинает играть "Sex and Candy" Marcy Playground, я замечаю, что она внимательно слушает слова. Во время припева мы встречаемся глазами, и она заливается румянцем, а затем быстро отворачивается к окну. Я же снова перевожу взгляд на дорогу и усмехаюсь, поглядывая на небо в поисках шептунов.

Пейзажи за окном одинаково скучные, но девушка таращится в окно так, словно ничего красивее в жизни не видела. Она будто воспринимает поездку со мной, как невероятное приключение. Ей плевать на риск. Даже после того, как я предупредил, что с Князьями шутки плохи. Они беспощадные, злобные гады, и без вопросов убьют ее. А она ведет себя так, будто со мной в безопасности. Будто считает, что я защищу ее от Князей.

От этого идиотское чувство внутри меня усиливается и крепнет.

Думаю, Анна Уитт плохо на меня влияет.