Мама для Ромашки (СИ) - Мишина Анна - Страница 54

— А там будут овоси?

— Будут. А ты не ешь овощи?

— Папоська не ест, — складывает ручонки на столе “примерная ученица”.

— Да? — удивленно оглядывается через плечо Лиса, а в ее глазах застыл немой вопрос.

— Ем, но не особый любитель. Но пицца — это определенно другое, — подхожу к поварятам и сую нос в будущий кулинарный шедевр. — То, что приготовишь ты, готов есть в любом виде.

— Даже так? — улыбается Лиса, а я совершенно неосознанно ее приобнимаю, устраивая ладошку на поясницу девушки. Она немного вздрагивает и тут же смущается. Поразительно.

— Даже так.

Нашу кухонную идиллию прерывает звонок мобильного Алисы. Девушка дает нам с дочкой команду нарезать помидоры и уходит в гостиную. Роберта снова что-то лопочет про садик и про то, что можно ли завтра быть дома с Лисой, но я слушаю дочь в пол-уха, больше прислушиваясь к разговору девушки.

Я не знаю, кто это звонит, но вид у нее задумчивый.

— Да, — слышу ее резкое. — Я приеду завтра на… ох, — вздох, — я забыла, я же теперь без колес. Ладно, вызову такси и днем обязательно заеду. Да. Спасибо, Ксю. Пока.

Без колес. Точно, ее любимый байк.

Только успеваю вспомнить про черного двухколесного красавца, как Лиса возвращается к нам с грустной улыбкой, застывшей на лице.

— Что-то случилось?

— Нет, ерунда, — отмахивается, улыбаясь. — Завтра просто в универ нужно.

— Ясно.

Про нейкед ничего не сказала. Да и не скажет. Лиса не из тех, кто будет что-то выпрашивать или намекать. Мне кажется, она даже и в голове не укладывает, насколько сильно я ее люблю, и что у меня есть возможность приобрести ей нового железного коня. Даже круче и дороже, чем был тот. Вот только не расценят ли это как подкуп?

— Кстати, Рус, — поднимаю взгляд с разделочной доски и встречаюсь с ее голубыми, как летнее небо, омутами. Черт, Беркутов, утонешь.

— Что такое?

— Я… — вздыхает, запинаясь на полуслове, — хотела сказать спасибо. За сервис. Правда, для меня и для дяди это очень важно, и без тебя… — пожимает плечами, — как только будет возможность, мы…

— Все вернем. Слышал я уже это дважды от Павла. Ему сказал и теперь повторю тебе. Не возьму, — откладываю нож и подхожу к замершей в нерешительности Лисе. — Ни копейки, — обхватываю ладонями кукольное личико и провожу подушечкой большого пальца по губам, чуть приоткрытым на выдохе и так и манящим их попробовать на вкус. Я схожу с ума. Мне кажется, изнутри все охвачено адским пламенем, потому что я хочу ее поцеловать неимоверно сильно.

— Рус… — шепчет девушка, но я умру, если не сделаю этого сейчас. Наклоняюсь и наконец-то касаюсь ее горячих губ своими. Сначала слегка, практически невесомо. Простое дыхание губы в губы, накаляя градус до предела. Но мне мало этого. Сжимаю ладонью затылок, путаясь в шелковистых локонах, чтобы не убежала, не отстранилась. Но Алиса этого делать и не собирается. Чувствую тяжелый вздох, и ее ладошки на моей груди сжимаются в кулачки, комкая ткань футболки. И она сама подается вперед, делая шаг. Маленький, но чертовски значительный для меня. Раскрывает губки, впуская, и вот теперь я точно пропал. Когда коснулся языком ее языка и ощутил, какая она мягкая и горячая. Второй рукой притягиваю за талию. Так, что она однозначно поймет и почувствует мое возбуждение, но это уже даже не просто чертова физиология.

Хочу!

Ее всю. Себе. Навсегда. Сдохну же, если не заполучу и руку, и… сердце.

— Руслан… — шепчет и отстраняется Лиса, слегка упираясь кулачками в грудь. Там, где выскакивает сердце. Ее дыхание сбилось, щеки пылают, — Ромашка… — откашливается и поглядывает мне за спину на вернувшуюся с Бубой малышку.

— А посему вы пису не стляпаете? — смотрит на нас Роберта, хмуря бровки.

— Кажется, нам сейчас дадут нагоняй, — шепчу Лисе на ушко, и мы тихо дружно посмеиваемся.

— Так, пицца…

Нет абсолютно никакого желания ее выпускать, но надо. Пока Роберта Руслановна не разогнала нас по разным углам своими надутыми губками и насупленным сопением.

Приходится самоустраниться из кухни, чтобы не отвлекать своих девчонок. Да и все-таки надо что-то решать с транспортом Алисы.

Если я хочу чтобы, она жила здесь со мной и Ромашкой, то не могу гонять ее постоянно на такси. Пара — тройка звонков, и я уже знаю, где достану для нее нового двухколесного красавца.

После вкуснейшего ужина меня назначают главным по посуде, а Лиса с Ромашкой идут в ванну с уточками. По-моему, моя дочь полностью и без стеснения пользуется добротой и крепкой привязанностью к себе Алисы. Маленький голубоглазый чертенок.

Навожу порядок на кухне и, поднимаясь на второй этаж, с удивлением понимаю, что Лиса утаскивает свои вещи в гостевую спальню.

— Куда? — удивленно торможу девушку на лестнице.

— В… — смотрит на меня растерянно, видимо, совершенно не понимая, что я рассчитывал немного на другое ее местоположение. Да, по ходу, пора тебе смириться, Беркутов, мало ли на что ты рассчитывал. Так быстро тебя не простят.

— Я думал, ты останешься со мной, — киваю на хозяйскую спальню, но Лиса упрямо поджимает губы.

— Нет, лучше… не надо. Я уложу Ромашку, а потом устроюсь в гостевой комнате.

— Мы будем просто спать, Лис, клянусь, — поднимаю руки, понимая, что, возможно, это для нее проблема. Что я начну приставать, а она пока не готова переступить через все мои ошибки. Но черт, мне хотя бы просто ее рядом!

— Прости, — все, чего удостаиваюсь. Девушка отворачивается и, быстро перебирая босыми ногами, спускается по лестнице.

Хочется начать спорить с этим ее упрямством, но в глубине души я ее понимаю. Лечь в постель с тем, кто предпочел тебе другую — это мерзко. Хоть с Нелли у нас ничего и не было. Надеюсь. Ночь, когда я напился вдрызг, я не помню совсем. Но очень хочется верить, что даже в таком состоянии я бы не позволил себе лечь с ней в постель. При мысли об этой стерве до сих пор потряхивает.

Захожу в спальню Ромашки, которая, уже обняв книжку, сидит и ждет девушку, и целую в румяную щечку:

— А ты не будес с нами ситать сказки? — обвивает за шею мое чудо. — Пло плинсессу и длакона. Лиса колосо ситает сказки.

— Нет, малыш, папа устал. Я пойду спать, хорошо?

Хотя у самого сна ни в одном глазу. И совсем не отказался бы лишний раз провести время с дочерью и любимой, но чувствую, лучше удалиться. Чтобы за день не исчерпать весь ее лимит доверия ко мне.

— Колосо. Спокойной носи, папоська, — целует в нос Роберта. — Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, сладкая, — вдыхаю уже такой родной запах карамельной шампуни дочурки и выхожу, встречаясь в пороге с замершей в нерешительности Лисой.

— Не хотела вам мешать, — улыбается девушка. — Спокойно ночи, Руслан.

— Сладких снов, Лис, — и, несмотря на вопящее в ее глазах предупреждение, приобнимаю и целую в щечку. Всего на считанные доли секунды замираю, уткнувшись носом в висок и запечатлевая в своей памяти нежность ее рук и ее запах. Мне без нее нужно еще как-то целую ночь пережить.

Стоит мне только открыть книжку и прочитать пару страниц, как малышка засыпает. Прижавшись ко мне, начинает тихонько сопеть. Я лежу и, наверное, еще час просто бесцельно пялюсь в потолок.

Все тело горит, как в лихорадке, вспоминая сегодняшний поцелуй на кухне и руки Беркутова, которые так сильно и в тоже время нежно обнимали. В голове хоровод мыслей, и я уже начинаю сама в них путаться.

Сколько надежды было в его глазах, когда он сказал, что мы будем просто спать. Он ведь и правда хотел, чтобы я оказалась рядом. А я? Кому сделала лучше тем, что “отвоевала” себе гостевую спальню? Вот лежу, а идти туда совсем не хочется. В пустую комнату, в полное одиночество.

Но делать нечего. Поднимаюсь с кровати Ромашки, повыше подтягиваю теплое одеялко, накрывая малышку и выключив светильничек, выхожу, тихонько притворяя за собой дверь. В доме звенящая тишина. Даже тиканья настенных часов из гостиной не слышно. Плотные портьеры на высоких окнах наглухо закрыты. А весь свет исходит от слабого ночника, освещающего лестницу.