Мама для Ромашки (СИ) - Мишина Анна - Страница 40

— Это совсем не так. Совсем. Да, отец угрожал мне и заставлял меня копировать документы по проекту, но я отправила-то ему пару не имеющих силу бумаг! — голос срывается на хрип, — для отвода глаз. Я эту папку даже в руках не держала, — пытаюсь оправдаться от потока льющихся на меня обвинений, но Руслан, кажется, неприступен и вовсе не слышит то, что я говорю.

— Копировала, молодец какая. Послушная дочка, — ядом пропитаны его слова.

— Все совсем не так…

– И в постель не побрезговала залезть. Вся в отца? На войне все средства хороши, правда? — а вот эти слова — последний удар, что заставляет дыхание сбиться с ритма и сердце, и без того кровоточащее, замереть.

– Не говори так, — всхлипываю я, ощущая, как подступают слезы. — Я правда…

— Не надо лжи, Алиса. Я сделал нужные выводы. Не стоит больше унижаться, — дергано и резко поднимается с места мужчина и направляется на выход. Я вскакиваю следом и хватаюсь за рукав его пиджака, как за свое единственное спасение.

— Разве дети в ответе за своих родителей? — пытаюсь достучаться до него. Надеясь, что услышит, что поймет и поверит.

— Ты уволена, — зло рычит, выдергивая свою руку из моих онемевших пальцев. — Расчет и рекомендацию получишь в бухгалтерии. Свободна, — и скривившись с безграничным презрением, промелькнувшим в глазах, отворачивается от меня, направляясь в сторону лифтов.

— Ты дорог для меня, Руслан! Я никогда бы так не поступила даже под страхом смерти! — кричу в ответ, но он не обращает на меня никакого внимания. Вот так, одним махом окончательно вычеркнув меня из своей жизни.

— Доигралась? — смеется Олеся. — Таких, как ты, надо ставить на место, Мальцева.

Я возвращаюсь в кабинет, закрыв дверь, и без сил оседаю на пол.

Вот и все.

Слезы льются сплошным потоком, не прекращаясь. Но я и попыток не предпринимаю их стереть. Все закончилось. Все.

Залезла в постель… как же… мерзко. С какой грязью меня смешали. И как же плохо.

Не смея больше задерживаться, с трудом беру себя в руки и собираю свои немногочисленные вещи, что успели тут обосноваться за три недели. Привожу все в полный порядок, разложив бумаги на столе, не рискуя соваться в архив.

Переодеваюсь тут же, так как больше нет смысла скрываться, даже не боясь, что кто-то может зайти. Мне уже все равно. Действую на автомате.

Спускаюсь на парковку, совершенно не замечая, что происходит вокруг. Завожу байк, надеваю шлем и невидящим взглядом выезжаю с парковки.

Все кончено. Теперь уже окончательно.

После отъезда Левашова вечер перестает быть приятным вовсе. Ребята чувствуют изменения в моем настроении и по очереди уезжают.

Нелли пытается завести разговор, но я ее упрямо игнорирую. Хватит с меня выяснения несуществующих отношений.

Укладываю спать малышку, которая не торопится меня отпускать, обхватив ручонками за шею. Так и засыпаю с ней в обнимку.

А утром чувствую себя разбитым. Несколько раз порываюсь позвонить Лисе, но не нахожу подходящих слов.

Нелли странно поглядывает в мою сторону, но истерик не закатывает. И это молчание пугает. Словно бомба замедленного действия.

Роберта тянет все время поиграть с ней, а я чувствую, что мыслями я совсем не здесь. И как дожить до понедельника, не представляю.

Прихожу к единственной правильной мысли, что пора заканчивать эту эпопею с семейной жизнью в главной роли с Нелли.

В понедельник завожу Роберту в садик. Ребенок с радостью бежит в группу. С появлением Нелли Ромашка перестала выпрашивать для себя выходных среди недели.

Останавливаюсь на парковке рядом с байком Алисы и решаю, что сегодня я обязательно с ней поговорю. Ломает не по-детски. До сих пор стоят перед глазами попытки Марата обнять ее. А от этого кровь начинает бурлить. Больше я такого не допущу. Она нужна мне, а я нужен ей.

Однако в офисе наваливается безумное количество информации по "СтройКому", и эта информация несет положительный результат будущей работе моей компании. И это не может не радовать. Дел столько, что не то, что зайти к Алисе, я не успеваю даже выпить чашку кофе.

Как итог, полдня проходит, словно в тумане. Я не замечаю ничего, кроме бумаг на подпись, стопка которых все растет и растет. Несколько переговоров с ведущими специалистами, и, наконец, у меня появляется перерыв в пределах пятнадцати минут.

Из обдумывания планов вырывает стук в дверь.

— Да, — отвечаю уставшим голосом. В дверях появляется Олеся. — Чего тебе? — почему она до сих пор у меня работает?

— К вам курьер, — говорит секретарша без особого энтузиазма.

— Пусть войдет, — а сам даже не берусь предполагать, кто и что на этот раз.

— Доброго дня, — в кабинет входит парнишка в форме курьерской службы. — Вам пакет, — протягивает конверт. — Распишитесь, — тычет ручкой в месте, где нужно оставить свою подпись. — Всего доброго, — покидает кабинет.

Быстро и по делу.

— Свободна, — поднимаю взгляд, — займись уже своей работой, — рычу Олесе, на что та фыркает и, гордо задрав голову, удаляется.

Не задумываясь, откладываю полученные документы в сторону. Поднимаюсь с места, желая увидеть Алису, пока есть время, но на выходе из своего кабинета останавливаюсь. Замираю почти в пороге. Это какое-то чертово наваждение, предчувствие или хрен пойми что, но возвращаюсь к столу. Быстрым неосторожным движением вскрываю конверт и пробегаю взглядом по бумагам, что подшиты в красную папку. От прочитанного волосы на голове зашевелились. Страница за страницей, словно удар под дых.

Вот это залет, Беркутов. Безмозглый дурак…

Вот тебе и невинная овечка.

Буквально молниеносно срываюсь с места и направляюсь к Алисе. Сейчас будет разговор, но совершенно в другом направлении! Пора все выяснить раз и навсегда.

Разговор выходит не из легких. Я вижу, как ей плохо, но со своей злостью с ненавистью вперемешку ничего не могу поделать. Меня рвет на части от желания сгрести ее в охапку и спрятать от всех, не выпускать из своего дома. Чтобы она была только моей, нашей с Ромашкой. Но данные о ней кричат мне обратное. Вот он, предатель. Вот тот, кто слил инфу. Важную для меня и жизни моей фирмы. Она крыса, что прокралась с целью заполучить нужные бумаги. Хоть глаза ее и говорят об обратном, мне плевать. Актриса она первоклассная. И в постель залезла, чертовка с ангельским личиком. И в доверие втерлась, да что там в доверие! В сердце, мать его!

Она что-то говорит в свое оправдание, но я не понимаю ни слова. Ни черта не лезет в мою голову. Только красная завеса висит перед глазами. Пелена, что накрывает и заставляет логику выключить напрочь.

— Ты уволена, — зло бросаю, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться руками в эту тонкую шейку, на которой нервно бьется жилка. И выдергиваю руку из ее пальцев. — Расчет получишь в бухгалтерии. И рекомендацию. Свободна, — меня одолевает желание покинуть это место, пропитанное ей. Кабинет, в котором все “дышит” своей хозяйкой.

Ненавижу.

Больно, твою мать, как никогда до этого.

Тороплюсь на выход, а там на парковку, сажусь за руль автомобиля и завожу его. Остановиться бы и подумать. Вдохнуть, в конце концов. Но ломает.

А куда ехать? Домой нет желания, пока дочь в саду. Алисы больше для меня не существует. Вообще. И ехать некуда, млять. Кому я нужен, кроме собственного ребенка? Да никому. Все готовы перегрызть глотку при удобном случае.

Срываюсь с места и несусь, сам не понимая, куда. До слуха доносятся сигналы машин, а я то и дело перестраиваюсь из ряда в ряд, подрезая, давая на педаль газа и заоблачно превышая все допустимые скоростные режимы.

Как оказываюсь дома, не помню. Просто бросаю машину у ворот и иду домой. Одно радует, машины Нелли нет на стоянке. Значит, и дома ее нет.

Есть только одно желание, именно в этот момент меня поглощающее. Забыться. И как можно быстрее.