Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина - Страница 2

Да, обольстительная брюнетка Шанталь своё ремесло знает назубок. На Камфуни она приехала, чтобы танцевать. Не бесплатно, конечно, а за зелёные билетики – в конце дня кусок цветного картона всегда можно будет обменять у управляющего на настоящие деньги. Чем больше билетиков, тем больше гонорар танцовщицы, вот Шанталь и старается, выискивает очередную жертву, чтобы впиться в мужское плечо острыми коготками и завораживающе спросить:

– Не желаете пригласить даму на танец?

Если зеленоглазый нахал и не хотел, то явно мне назло обвёл неспешным взглядом стан Шанталь и с обезоруживающей улыбкой произнёс:

– Рядом с такой обворожительной особой я готов желать многое. Не только танец.

Любитель продажных развлечений. И ведь говорит ей это назло мне, будто я буду ревновать и кусать локти. Поразительная самоуверенность.

Как только Шанталь утянула новоявленного партнёра в гущу кружащихся под музыку пар, я вздохнула с облегчением. Наконец-то нахал отстал от меня. Надо бы поскорее покинуть салон, но после стремительной перепалки я так взбодрилась, что захотелось снова выпить.

Не успел бармен снова налить мне бокал коньяка, как за спиной раздалось развесёлое и панибратское:

– Проклятье! Я думал, какая интересная высокая блондинка тут сидит, надо бы с ней познакомиться, а это оказалась ты, Блант.

Берт Макки… только его тут не хватало.

На соседнее сидение плюхнулся коренастый шатен с неизменной сардонической усмешкой и вечно приклеенной к губам сигаретой. Его вальяжный взгляд долго блуждал по дамам в зале и нехотя сфокусировался на мне.

– Что это ты тут пьёшь, Блант? – первым делом поинтересовался Берт.

– "Закат в Эрминоле".

– Коньяк аристократов? Шикуешь?

– А то.

Сам Макки тут же заказал банальный стакан виски, явно не первый за этот вечер. Если честно, за пять лет нашего с Бертом знакомства, мне трудно припомнить, видела ли я его хоть раз трезвым. Кажется, нет. Зато я видела его на многочисленных вечеринках в окружении исключительно красивых девушек и бутылок самой разной выпивки. Ещё видела его за карточным столом, где он однажды без сожаления оставил свой трёхмесячный гонорар за серию громких фоторепортажей о жизни аконийских низов общества. В общем, мой собрат по фотографическому мастерству всегда был бабником, выпивохой, картёжником и авантюристом.

В среде наших коллег он успел стать знаменитостью после серии громких репортажей, знакомством с ним гордились многие. А вот у меня с Бертом отношения не сложились. Будь я мужчиной, он бы относился ко мне и моим работам беспристрастно и даже объективно. Но меня угораздило родиться женщиной, и, по мнению Макки, какой-то неправильной женщиной, раз я с первого взгляда не попала под его сверхчеловеческое обаяние, как остальные девицы из его любимых злачных заведений. А мне отчего-то трудно проникнуться симпатией к гулящему алкоголику, который на полголовы ниже меня, да ещё раз в месяц закладывает в ломбард свою камеру, чтобы рассчитаться с карточными долгами.

Так что друзьями мы с Бертом никогда не были, а по его мнению даже коллегами быть перестали, когда я покончила с чёрно-белой фотографией и занялась съёмкой в цвете. Какие-то детские обиды, честное слово. Хотя, чего ещё ожидать от человека с проспиртованными мозгами, особенно когда он хлещет виски и несёт всякую чушь.

– Слушай, Блант, а что ты вообще делаешь на Камфуни? – наконец, догадался спросить меня Макки. – Небось, бросила своего лётчика и решила попытать счастья среди толстосумов. Мелко плаваешь, Блант, мелко.

Как же меня начинают раздражать неоригинальные обвинения в меркантильности. А, главное, абсолютно беспочвенные обвинения. Всё-таки у похотливых мужчин совсем туго с фантазией.

– Мелко плаваешь ты, Макки, когда пялишься на здешних дам. Не надейся, аристократок и жен коммерсантов тебе нечем привлечь.

– А вот и неправда, – ухмыльнулся он, не забывая прикладываться к стакану. – Два года назад в Бершероне я остановился в крохотном отеле. Так вот, им владеет одна прехорошенькая графиня. И она отдалась мне в первую же ночь. Представляешь, как низко пала аристократия? Ещё десять лет назад та же графиня смотрела бы на меня, простого парня из рыбацкой деревни, сверху вниз, а я бы не смел обратиться к ней иначе как "Ваша светлость". А теперь уже не те времена. Род графини обеднел, её муж спустил остатки наследства на бирже, сама она пытается заработать на жизнь сдачей комнат в бывшем поместье её отца. А ещё графинюшка Виви носит фальшивые драгоценности, курит дешёвые сигареты и с упоением наставляет рога своему никчёмному графу. Она такая развратная потаскушка, ты даже не представляешь, что она вытворяет в постели…

– Лучше закрой рот и не заставляй меня это слушать.

После столь неуважительного рассказа о едва знакомой женщине меня посетило острое желание придушить Макки. Жаль, вокруг слишком много свидетелей.

– Так что, Блант, ты приехала сюда искать перспективного любовника? – продолжил донимать меня Макки. – А чем лётчик был плох? Вроде бы их братия весьма обеспеченная. Правда, бьются они пачками, но что поделать, какие самолёты, такие и полёты. Зато ты могла бы стать богатой вдовой и…

– Заткнись уже. Я здесь работаю.

В глазах неприятно защипало. Ну почему сегодня, в день рождения Лориана я должна выслушивать этот пьяный трёп про разбившиеся самолёты? Берт, будь ты проклят, но как тебе удаётся так точно и больно бить в цель?

– То есть, ты работаешь… – на лице Макки отразилась напряжённая работа мысли. – Прямо здесь, в отеле? Ты пляжный фотограф, что ли?

Мне уже ни о чём не хотелось говорить с Макки. А моё молчание его отчего-то ещё больше развеселило.

– Вот это падение, Блант! Чего тебе в столице не сиделось? Снимала бы своих манекенщиц, они хотя бы симпатичные. Ну, или антикварные стулья, они хотя бы стоят на месте и не задают глупые вопросы. Да и платят за них больше.

– Не всё в этой жизни меряется деньгами, – пришлось сказать мне.

– Да ладно, прямо-таки и не всё? Слушай, Блант, да ведь ты просто сбежала. Я прав? Покинула Аконийское королевство и осела на этом сарпальском островке, чтобы в столице про тебя забыли, следы затерялись. Ты что, убила кого-то?

– Я тебя убью, если вернёшься в Фонтелис и разболтаешь, что видел меня здесь.

– Какая ты коварная, Блант, просто злодейка. Ну, серьёзно, что у тебя случилось?

Что случилось? Мой брат отправился в свой последний полёт и погиб. Всё, что ему принадлежало, теперь досталось мне. А мне такая ноша в виде наследства не по силам. Но родителям этого не понять. Вот поэтому уже полгода я скрываюсь от их гнева на тропическом острове близ берегов Сарпаля. Не самое удачное место для игры в прятки, но за полгода оно ещё не подвело меня, и на Камфуни не приехали папа с мамой, чтобы как в детстве начать меня учить уму-разуму. Но разве объяснишь всё это Берту?

– Я просто хочу отдохнуть здесь от столицы и забыться.

– Лучше бы поучилась фотомастерству у здешних специалистов. – Тут Макки отодвинул стакан и полез во внутренний карман пиджака, чтобы достать набор цветных видовых открыток с эмблемой Камфуни и разложить их передо мной. – Вот, смотри, купил, чтобы разослать приятелям и подружкам. Пусть все знают, что Берт Макки побывал на самом дорогом курорте мира.

– Я уже знаю, можешь мне не хвастаться, – я даже отвернулась, чтобы сосредоточить всё своё внимание на дне бокала, но Макки и не думал от меня отставать.

– Да я тебе не о том толкую. Вот, смотри какой водопад, – он потряс перед моим носом открыткой, – вода в кадре не застыла, она плавно течёт вниз. Тут весь фокус в длительной выдержке, секунды три-четыре. А вот посмотри на это снимок. Кровавый закат в море, драматизм просто зашкаливает. Явно снималось через красный фильтр. А вот ещё развалины храма. Обрати внимание на композицию. Правило третей соблюдено безукоризненно, вертикальные линии колонн очень гармонично перерезает линия горизонта. Небо отделено от тверди, руины устремляются ввысь и тают в облаках, словно в потоке времени. Понимаешь силу аллегории? И эта аллегория выражена в одном лишь снимке, визуально, без всяких слов.