Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ) - Софроний Валерий Иванович - Страница 38

— Ну рассказывайте, юноша, с кем это вы тут отдыхали? — по-хозяйски поинтересовалась Аня.

— В свое оправдание, скажу, что устроил весь этот беспорядок я не один, а в компании Григория.

Гриня потерянно, но с какой-то злостью глянул на, теперь уже, коллегу по несчастью.

— Во как! — Анютка перевела изумленный взгляд на своего женишка, — а кто это с вами тут распивал. Что за обладательница такой яркой женской помады?

Анютка подняла с блюдца, как она думала, неопровержимый вещьдок и продемонстрировала следы помады на фильтре окурка.

— Водку пил Фарид, дворник из второго лицея, — спокойно начал разъяснять положение дел Макс, — я сегодня утром заменил твою погибающую водопроводную трубу на пластиковую.

Максим открыл дверку шкафчика под раковиной и недовольно чертыхнулся, система подтекала, а если говорить правильно, медленно капала на месте гибкой подводки к крану. Дальше стенания девушек Макс слушать не стал, лужа была небольшая, но сам факт того, что у него не получилось сделать все с первого раза как нужно, раздражал. Макс живо добрался до кладовки, схватил ведро с тряпкой и принялся без каких — либо пояснений собирать небольшую лужицу воды. Дальнейшая ревизия показала, что с системой водопровода все в порядке и единственным местом, где имелась крохотная утечка, была гайка гибкого шланга подводки к кухонному крану. С острой беседы, девушек сбило поведение суетящегося Макса и теперь они молча следили за манипуляциями без пяти минут косореза. Макс насухо вытер небольшую лужицу и под место с протечкой установил то самое ведерко из-под майонеза, что стояло здесь раньше. Закончив манипуляции, Макс повернулся к без пяти минут инквизиции в лице двух барышень и обратился к Любе:

— Послушай, Любаш, я понимаю, что этот натюрморт выглядит весьма сомнительно. Но поверь мне, я не выпивал. Водку я купил Саиду — школьному дворнику, это он подогнал мне пластиковые трубы и инструмент для их пайки. А окурок со следами помады оставила Наталья Сергеевна — начальница Григория. Я просто забил сегодня на наши соглашения и занялся водоснабжением, вот они и прилетели сюда в поисках моего тела. Едва я закончил с трубой, меня чуть ли не силком вытащили из дома. Я даже убрать за собой ничего не успел.

Макс замолчал, глядя на любовницу. На самом деле заявление выглядело бы очень сомнительно, если бы не новая пластиковая труба. Да и сам наш герой был цел, трезв и не имел следов, которые так любят оставлять собственницы на своей новой собственности.

— Гринь, это правда? — деловито поинтересовалась Анюта.

— Угу, — только и смог выдавить из себя Гриня, явно размышляя, в какую сторону от всей этой ситуации следует бежать.

— Максим батьковичь, а чего эта жуткая баба к вам привязалась?

В слова Грини, Анютка явно поверила, ее дар видеть людей на сквозь сработал как нужно, вот только успокаиваться на достигнутом она явно не собиралась.

— Чего это вдруг она жуткая? — ожила Люба.

Любаша уже тоже для себя уяснила основные моменты и теперь периодически стреляла глазками, то на тортик, стоящий у газовой плиты, то на новую белую трубу из пластика, то на Макса, то на Григория.

— Это очень жуткая баба, — Анютку аж передернуло при мысли о начальнице, — я ее видела всего два раза в жизни, но у меня мурашки по спине бегают, когда она рядом.

О чем говорила Анютка в небольшой комнатке кухни не понимала только Люба.

— Да ладно вам, я с ней говорила по телефону, и она показалась мне очень милой.

— Нет, сестрёнка, — поспешила разбить наивный взгляд на жизнь Любашки Анна, — я — милая, даже Максим недавно покинувший стены шестой — милый и даже Гриня выглядит милой девочкой рядом со старым видавшим виды потрепанным волком. Она какое-то исчадье.

Когда все насущные вопросы и недоразумения были успешно разрешены, компания принялась за добытый Максом тортик «Прага», а после чаепития сославшись на поздний час Гриня и его суженная, пропали с глаз долой.

Как только входная дверь захлопнулась, Любашка вернулась в кухню, села на стул и стала внимательно следить за изучавшим утечку Максом.

— Максим, послушай, мне очень стыдно за сегодняшнее поведение, — робко повинилась Люба.

— Да ладно тебе, — забавляясь ответил Макс, не отвлекаясь от места, из которого с определенной периодичностью появлялись капли, — чего тебе еще оставалось думать. Мы с тобой знакомы без году неделя. К тому же, я только вышел из мест не столь отдаленных. А в-третьих, ты всё-таки женщина, — Максим повернулся к Любе и по-доброму улыбнулся, — подобные мысли у тебя должны были возникнуть неизбежно. Меня удивляет только одно, почему ты меня с ходу не разнесла?

Любаша понимая, что на нее совсем не обижаются, а даже совсем наоборот, почувствовала себя лучше и даже слегка расслабилась:

— Я бы тебя и разнесла, вот только ты телефон оставил дома, а Гриня весь день был не абонент.

В этот тревожный вечер любовники почти не общались. Люба не стала требовать продолжение истории жизни Макса, она и так порядком понервничала. Максимилиан в свою очередь, тоже особым желанием говорить не горел. Непонятно что сильней его измотало, дальняя дорога глухих деревушек или фиаско с водопроводом. Оба любовника рассудили, что завтра Любаша выходная и они успеют вдоволь наговориться.

Не смотря на все выполненные условия, мозг Максима отказывался работать на «форсаже», этой ночью ему вновь снился бывший сокамерник. Тот в очередной раз указывал на дверной глазок в камере, а после начал ритмично шевелить губами, каждое такое движение с дьявольской точностью совпадало с мерным кап, кап, кап. Макс в ужасе открыл глаза и принял сидячее положение. Будильник на прикроватной тумбочке показывал десять утра, а привычного мягкого теплого тела любовницы рядом небыло. Макс пришел в себя, поднялся и принялся исследовать хрущевку на предмет поиска подруги. Поиск результата не дал. В квартире он был один. На кухонном столе стояла небольшая стопка блинчиков, небольшой вазончик с вареньем и записка.

«Максим, напарница попросила подменить ее. Вернусь часам к двум. Будить тебя не стала, борщ на плите. Целую».

Макс улыбнулся, отложил записку и принялся в очередной раз рассматривать место течи. Капли капали медленно, примерно раз в минуту, за долгую ночь ведерко из-под майонеза набралось едва на половинку. Вся проблема была в прокладке под гайкой гибкого соединения, само соединение было старым, отсюда исходил корень этой неудачи. Проведя ревизию оставшихся средств, Макс пришел к выводу, что на прокладку сто двадцать семь рублей вполне хватит. И отказавшись от завтрака отправился за границы теплой квартиры. Для начала Макс посетил старого знакомца Фарида, тот был уже не трезв. Дворник попенял Максу за то, что тот так с ним поступил, но требуемые гаечные ключи в долг дал, далее путь нашего героя устремился в магазинчик пузатого армянина Гиви, если этот сарайчик вообще можно было назвать магазином. Требуемая прокладка стояла у этого барыги безбожные деньги, целых двенадцать рублей. Макс немного поторговался и сбил цену до восьми рублей. Но, перед самым своим уходом обратил внимание на камеру, весящую над головой торговца. Что Макса смутило в данном агрегате он и сам не понимал, а посему для проформы поинтересовался, работает ли у продавца камера? Гиви ответил утвердительно, но посетовал, что со всей этой современной «фигней» разбирается его сын, а сам он вообще ни в зуб ногой. Далее Макс вернулся в гнездышко Любаши и принялся за ремонт. Прокладку он поменял довольно быстро и как только это случилось, легендарный режим форсажа «взорвал» мозг Макса цепочкой данных из имеющейся в его голове информации. В этой цепочке были все, Фарид, Директор, убитая горем мать бедной пропавшей девочки и даже Гиви. Каждому отводилась своя роль и своя часть грандиозной проекции прошедших событий. Максим сидел на кухонном полу, взрыв буквально опустошил его физически, так было всегда. Дело оставалось за малым, упорядочить всю новую информацию. Макс ползком добрался до кровати, накрылся одеялом и погрузился в сон.