Очешуеть! Я - жена дракона?! (СИ) - Амеличева Елена - Страница 65

   Стиснув кулаки, дракон зарычал. Вот зря она сейчас про другого упомянула! Как бы мне вообще кухни не лишиться из-за драконьего гнева!

   - Хватит, Рэйн! – бабушка покосилась на него. – Довольно наворотил! Решение принято. Прошу прощения, Северина – за все. Мы уезжаем, - она направилась к выходу. – Ты слышал меня, внук? – обернулась в дверях. – Карета ждет!

   - Любимая… - он с тоской посмотрел на меня.

   - Вы сами все испортили, - тихо ответила я. – Уходите.

   - Не думайте, что вам удастся заставить меня сдаться! - прошипел он, яростно полыхнув желтыми, как дикий мед, глазами. – Я найду способ снять проклятие!

   - И что это изменит? Вы не рассказали мне о нем, вот что важно, Рэйнар. Так сложно это понять?

   - Я все исправлю! Сниму проклятие, заслужу снова ваше доверие и вымолю прощение!

   - Делайте, что хотите, - устало кивнула, - только в покое оставьте.

   - Никогда! – рыкнул он и, резко развернувшись на каблуках, покинул кухню.

   Уф, неужели я все-таки пережила этот разговор?

   - Ого! – Лина присвистнула, войдя в кухню. – Это вы отметили развод или уже приступили к дележу имущества?

   - Очень смешно! – поморщилась я.

   - Ты, главное, это, когда возьмешь пилу и пойдешь распиливать драконий особняк, меня с собой возьми, а то одна не справишься!

   - Вот ведь ты язва, а! – в сердцах стукнула кулачком по остаткам столешницы.

   Та крякнула обиженно и окончательно рассыпалась, лишив нас заодно и всего бьющегося, что умудрилось выжить в ее недрах.

   - Дракон на тебя дурно влияет, экономная ты наша! – снова съязвила сестра.

   Я не ответила, с тоской глядя на осколки фарфоровой чашечки, торчащие из руин. По щекам потекли горячие слезы. Как ни старалась, остановить их не смогла. Всхлипывая, как ребенок, принялась размазывать влагу по щекам.

   - Ну, ты чего? – всполошилась Лина. – Чашку жалеешь, что ли? Да не стоит она твоих слез, Рина! Было бы из-за чего наводнение устраивать! – она обняла меня. – Все можно склеить, не реви!

   - Нич-чего уже н-не ск-клеить! – прорыдала я, уткнувшись лбом в ее плечо. – Все разбилось, в-все! Все конч-чен-ноооо!..

   - Идиииии ко мнееееее! – властный голос лез в уши, расползался внутри головы ядовитыми отростками, заставляя морщиться от боли. – Идииииии!

   - Ааах! – я распахнула глаза, проснувшись, и долго лежала, бездумно глядя в потолок, в ожидании, когда остатки кошмара растают в лучах рассветного солнышка.

   С тех пор, как увидела ту злобную бабку в отражении зеркала, она мне снится, не переставая. И так из-за Рэйнара сердце разрывается, будто мало мне! Прикрыла глаза, застонав. Зачем вспомнила? Сразу ведь внутри резануло болью.

   - Мамочка, что с тобой? – малышка Адель прижалась ко мне.

   - Ничего, крошка, - обняла ее. – Прости, разбудила тебя, да?

   - Нет, я уже плоснулась давно, ты так металась и стонала!

   - Это просто плохой сон, доченька, не страшно.

   - Сабина говолила, что во снах к нам плиходят иные силы, - отстранившись, заявила девочка. – А она вещунья и ведьма, все сбывалось, когда она гадала!

   Я вздрогнула, вспомнив, как в день освобождения из подземелья эта цыганка вперила в меня черные глаза и, растянув рот в страшную улыбку, сказала:

   - Думаешь, все, красивая? А твои беды на самом деле только начинаются! Скоро придут по твою душу, жди!

   - О чем ты? – вмиг омертвевшими губами прошептала я, почувствовав, как ледяная волна прокатилась по телу, словно на меня ведро воды, постоявшей на морозе, вылили.

   - Скоро узнаешь, очень скоро!

   Так, невовремя вспоминаются всякие пакости! Мало ли что цыганка наговорит, незачем ей верить! Рэйнар тогда также сказал.

   Опять его вспомнила. Вот же черти-то пьяные! Никак не удается этого чешуйчатого выгнать из мыслей, он словно поселился в моей голове навсегда, гад этакий!

   - Раз уж проснулись, вставай, кроха! – я соскочила с постели. – Давай умываться, одеваться и пойдем завтракать. А потом устроим грандиозную приборку в подвале. Будешь мне помогать?

   - Конечно, мамочка! – Адель подбежала ко мне.

   - Ты моя помощница! – я подхватила ее на руки.

   - Вот не сидится тебе на попе ровно, Рина! – пробурчала Лина, вытирая пот со лба.

   Прошло всего-то часа три после начала грандиозной уборки в подвале, а сестры уже начали стонать, ругаться и жаловаться на жизнь.

   - Кто протирает штаны, сидя ровно, у того выскакивает геморрой, - парировала я, орудуя шваброй. – Вон, посмотри, как Адель трудится, - кивнула на дочку, которая неподалеку протирала стулья, от усердия высунув кончик язычка.

  - Копия ты в детстве, - сестра закатила глаза. – Если бы не знала, была бы уверена, что ты ее родная мать!

   - Я и так родная! – отрезала и снова принялась скрести пол. – Смотри лучше, сколько мы всего нашли ценного, - указала на огромную коробку, битком набитую разным добром.

   - Кстати, мне очень любопытно, откуда в таверне столько недешевых вещей, - Лина присела рядом с ней, достала из коробки шкатулку и задумчиво посмотрела на резную крышку.

   - Таверна принадлежала родителям нашей мамы, - ответила я. – Наверное, это еще их вещи.

   - Нам бы их найти в тот момент, когда приехали сюда, не голодали бы! – сестра погладила серебряный подсвечник – точную копию того, что мы с Рэйнаром нашли в день, когда спускались в подвал.

   - Никому это почему-то и в голову не пришло, - я пожала плечами и достала из кармашка тот самый кругляшок.

   Вертлявая денежка, естественно, не упустила возможности, тут же вырвалась из рук, упала на пол и покатилась прочь.

   - Вот ведь скользкая мерзавка! – рявкнула я, снова пускаясь вдогонку.

   И вновь, как в тот раз, кругляшок ударился о закрытое полотном зеркало, и ткань бесшумно сползла вниз, открыв взгляду поблескивающую в глубине поверхность.

   - Ух ты, какие штуковины тут имеются! – восхищенно протянула Лина.

   Подойдя к зеркалу, она убрала мизинчиком грязьку из уголка глаза, поправила волосы и состроила мину отражению. В то время как я, окаменев, смотрела на злобную бабку, которая прожигала меня взглядом, полным ненависти.

   Моргнула, помотала головой, прищурилась изо всех сил, до боли – надеясь, что видение исчезнет. Но когда открыла глаза, старуха никуда не делась. Она все также сверлила меня глубоко запавшими глазами, а в них плавилась ненависть высшей пробы.

   - А я прекрасно сегодня выгляжу, правда? – Лина вертелась в шаге от этой колдуньи. – Похудела и посвежела, щечки розовые! Ну, ты чего застыла? – покосилась на меня. – Эх, вот сама не похвалишь, никто не похвалит!

   - Да, ты права, - пробормотала я, сделав шаг влево.

   Затем еще один, и еще.

   Взгляд старухи последовал за мной, словно приклеенный. Ее голова повернулась, и, клянусь, было слышно, как заскрипели шейные позвонки! Седые космы качнулись плавно, словно водоросли в воде, и мягко поплыли вслед за черепом.

   Ой, мамочки! Похоже, мне пора к доктору. Тому самому, который запрет Северину в комнате, обитой чем-то очень мягким, и накормит вкусными таблеточками. Какой-никакой, а все же отпуск. Хоть отдохну, старухи злобные перестанут мерещиться.

   - Как думаешь, сколько такое может стоить? – Лина прищурилась, разглядывая раму зеркала. – Она бронзовая, похоже. Давай оценщика позовем? А потом загоним его на ауционе. Не оценщика, в смысле, а штуковину эту. Смотри, Рина, какие крендельки красивые! И гладкие! Потрогай.

   - Что? – я подняла монетку и с трудом отвела взгляд от старой ведьмы.