Бастардъ (СИ) - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 3

Наше внимание привлек шум с поля, а там развивалось трагикомичное действо. Мастер Газар, которому разрешили участвовать в охоте, чем он был безмерно горд, очень неудачно царапнул пикой матерого кабана, который в свою очередь устроил охоту на незадачливого всадника, причем судя по веселому похрюкиванию, молодой кабан, решил, что то какая то игра, но когда купец метнул пику, поцарапавшую кабану морду, он взялся за горе-охотника по настоящему. Испуганный конь купца носился по всему полю, но мстительный кабан не отставал. Охотники и егеря выбыли из строя, потому что беззастенчиво ржали, и тут коня вынесло на наш холм, на склоне которого он споткнулся и потерял всадника. Кабан увидев поверженного обидчика, включил третью скорость и я понял, что пора вмешаться, тем более, что один из моих седельных пистолетов, был у меня под рукой (ну голым я себя чувствую без оружия). Купец лежал на траве пластом, конь убежал, так что линия огня была свободна. Я картинно завел замок пистолета и всадил в лоб кабану пулю-турбинку, до которой местным оружейникам было лет двести. Кабан взбрыкнул и рухнул на землю, и тут же по нему отработали из арбалетов егеря.

Газар пришел в себя, только после третьего бокала келимаса и стал путанно и велеречиво меня благодарить, на что я ответил фразой, вызвавшей одобрительный смех окружающих: «Мой друг, я так привык спасать вам жизнь, что боюсь в дальнейшем, мне будет этого недоставать».

Потом был большой пир в Охотничьем Доме (назвать этот дворец домиком, не поворачивался язык). Охотничий стол, был прекрасен. Жареный кабан фаршированный перепелами, перепела отдельно запеченные с травами, седло косули по охотничьи, и всевозможные холодные закуски, от ветчины трёх сортов, до всевозможных солений. И огромный диапазон вин и прочих крепких напитков. По традиции, напитки пили из богато разукрашенных кружек, но рыба, на охотничий стол, не допускалась, как не «егерский» продукт. Я, соблюдая традицию охотничьей поляны, выставил на стол несколько баночек с икрой, чем вызвал буквально оцепенение, переходящее в ажиотаж. Оказалось, что эти консервы, являются одним из древних магических артефактов, который находят только в Черном урочище. Главный Егерь и Мажордом маркиза с Поваром, спросив у меня разрешения, дрожащими руками, стали делать крохотные канапе с икрой, причем в каждой банке оставили по икринке, что бы банка не исчезла, и баночки торжественно поместили в специальную витрину, в Егерском трапезном зале, с памятными раритетами прошлых пирушек. Там, например, стоял кубок, из которого некогда пил брат императора и другие подобный раритеты.

И тут купец удивил всех. Заявив, что семья Газар никогда не была неблагодарной, он попросил принять от него в дар, дом в столице. Это был особнячок некоего разорившегося графа, оставившего все состояние в игорных домах и заложившего свой городской особняк в банке, управляющим которого был свояк купца. Так что жизнь потихоньку стала налаживаться и меня ждала столица Империи.

Из замка я выехал целым Конвоем, то есть в сопровождении трех повозок, семьи слуг, выделенных маркизом, для моего городского дома и четырьмя дружинниками охраны во главе с сержантом Бирком, старым и доверенным воином маркиза, которому служил наставником по ратным дисциплинам еще его отец, который сейчас наслаждался почетной и заслуженной синекурой, заведуя одним из охотничьих Домов (как я уже говорил выше, назвать эти строения домиками, не поворачивался язык).

Но как только наш небольшой караван покинул земли маркизата, на нас буквально началась охота, прямо как в одном старом фильме, где играл будущий министр культуры Атурпаткана, помните: «Туда ехали, за ними гнались, оттуда едут, за ними опять гонятся, какая интересная жизнь у людей».

Первые две засады, мы снесли достаточно легко, тем более, я их почувствовал «Чуйкой». Шестерых разбойников мы прижали в рощице, где они по своему наивному разумению незаметно прятались. Мои пистолеты — минус два двухсотых, аркебузы дружинников, еще два трупа и позорное бегство остатков банды.

Следующая засада уже была из семи человек. Тут я выступил с иной тактикой, то есть двух дружинников спрятал в повозках, с парой заряженных аркебуз каждого, а с остальными пошел в обход вдоль дороги. И когда злодеев встретил залп аркебуз охраны и арбалетов слуг, я нанес удар с тыла. На этот раз ни ушел никто, а я сменил бадагар на свой старый берет, наивно надеясь привлекать меньше завидущих глаз, но как оказалось зря.

Третья засада, состояла из кучки непонятной публики, с завязанными тряпками лицами и приличной одежде, причем они порскнули в разные стороны и исчезли из вида, после первого же нашего залпа.

Но вот следующая засада состояла из доброй дюжины человек и распространяла она, весьма серьезные эманации опасности и моя «Чуйка», буквально полыхала, красным и черным. Расположились злодеи по обоим сторонам дороги, и почувствовав засаду, как раз тогда, когда мы выехали на поляну с кедром, я приказал остановиться и стал держать с сержантом военный совет. Я предложил устроить засаду, против засады, а так как единственное правильное мнение на данном моменте было мое, мы приступили к организации данного перформанса. Одну повозку поставили в центре поляны, две вплотную к опушке, в них за опущенными пологами, замаскированными вдобавок ветвями, были мои арбалетчики и аркебузиры, четыре аркебузы дружинников и три арбалета слуг, плюс четыре запасных.

Когда мимо нас в сторону засады пронесся галопом всадник, я понял, что скоро начнется. Но началась атака только через час… Кучка вооруженных холодняком молодчиков, кинулась к центральному фургону, а на заднем плане гарцевало трое всадников. Ударили аркебузы, защелкали арбалетные болты, злодеи начали нести потери, не понимая откуда в них стреляют. Я медлил применять свои колесцовые карамультуки и оказался прав. Один из всадников, со смутно знакомым лицом, держал в руках фустибулу*, а другой держал в руках блестящий шар с тлеющим фитилем. Привнесенная память подсказала мне, что это снаряд с Гаррогельским огнем, местным напалмом, если он попадет в фургон с моими людьми, выживших не будет. Я вскинул оба пистолета, привычно нарисовал в уме траектории и выдал два дуплета. На этот раз у меня была пара двуствольных кавалерийских пистолетов, подарок маркиза. Два ствола были заряжены пулями, а два картечью. Целился я в парочку пращников, и накрытие было настолько удачным, что одна из картечин разбила пиробомбу. Два всадника вспыхнули страшно крича, а пращник, каким-то волшебным образом успел, дав шенкеля коню, отскочить на безопасное расстояние, но ненадолго. У меня в седельных кобурах, были и мои старые пистолеты, мгновение, и одна пуля сразила бедного коня, а вторая баронета Палва, я наконец узнал его и вспомнил, что в конце пьянки по поводу моего свежеиспеченного танства, нобиль Бардр рассказывал мне, что данный баронет, мечтает жениться на дочери мятежного вассала моего суверена и отжать манор, когда подойдут сроки вассалитета. И тут на поляну ворвалась кавалькада разномастно вооруженных всадников, давших залп из арбалетов в одну из повозок, стоящих у опушки, стреляли они на скаку, болты полетели кто куда, и парочка и вовсе попала в кедр.

И тут над поляной раздался давящий, низкий звук, он давил похлеще басов Rolling Stones. На поляне все оцепенели, а рядом с зашелестевшим, от неведомого ветра кедром, появилась фигура высокого, белобородого старца, в зеленой сутане с капюшоном. Он взмахнул рукой, и всех разбойников, и пеших, и конных, буквально окутали шипастые ветви, молниеносно выстрелившие из травы, раненый баронет не был исключением. А Волхв обратился ко мне… «Спасибо тебе молодой тан, за то, что ты спас священный кедр от злобного огня, злых людей и мы за это благодарны. Тебе будет сопутствовать удача, шпага твоя не будет знать промахов и поражений, ты встретишь на своем пути друзей и в твою жизнь войдет девушка, с зелеными глазами и золотыми локонами. Ты можешь ей верить. А зовут меня Буремир. Прощай» — .