Польская линия (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 21

– Кого твой агент вычислил? – поинтересовался я, выделив единственное число.

– Посланника от той дамочки прибыли, от атаманши, – ответил Смирнов, сразу же уловивший подтекст. – Ей же и награбленное надо куда-то сбывать, и боеприпасы нужны позарез. Судя по всему – раньше у нее с военными контакты были налажены, а армия нынче ушла, связи порушились.

– Может, еще и армейских снабженцев за жопу возьмем? – задумчиво предположил я, а потом сам же и ответил. – Ну, как пойдет.

– Точно, – кивнул Смирнов.

Убедившись, что дом полностью окружен, пути отхода через кладбище перекрыты, Игорь Васильевич вытащил из кобуры револьвер и пару раз выстрелил в воздух. Он думает, что там все спят, или привлекает внимание? Теперь бы Смирнову еще рупор, но он обошелся и так, благо, что голос зычный.

– Граждане, дом окружен! Предлагаю вам немедленно сдаться!

Вот, так они и послушались. Сейчас все дружненько выйдут, оружие побросают, и лапки вверх поднимут. Сидят там тихонечко, не стреляют, но чуть что – пальбу откроют.

Игорь Васильевич и сам понимал, что его предложение – только проформа, а все равно придется идти на штурм. Может, в этот момент он пожалел, что не привлек к операции военных. Все-таки, губчека – не спецназ, и не штурмовая группа. На штурм мы пойдем, и контру возьмем, но сколько народу положим?

Я дал зарок, что по возвращению домой, непременно озабочусь созданием роты (или хотя бы взвода) особого назначения, предназначенной для таких вот действий. Найду какого-нибудь отставного разведчика, или пластуна, пусть учит. Собирался ведь, да руки не дошли. Сейчас бы дымовую шашку, а еще лучше – слезоточивый газ, а потом – группа захвата берет всех «тепленькми».

– Эх, етишкина жизнь, и гранат нет, – вздохнул Игорь Васильевич.

Ну, у моих-то орлов гранаты есть, но коли их использовать, то живыми контру мы не возьмем, это точно.

– Товарищи командиры, разрешите обратиться?

Ба, Александр Петрович! Что-то нашему саперу не сидится в резерве.

– Разрешаю, товарищ специалист, – кивнул я Исакову.

– Предлагаю «выкурить» бандитов, – предложил бывший штабс-капитан.

Смирнов удивленно воззрился на моего «спеца», а до меня начало доходить – что предлагает товарищ Исаков.

– Зажигательные снаряды хотите сделать? – поинтересовался я, посетовав, что не сам это предложил. Зато мысленно похвалил себя, что не ляпнул – «коктейли Молотова», а ведь мог бы. Конечно, отоврался бы, но зачем это надо?

Петрович с уважением посмотрел на меня, перевел взгляд на Смирнова, а тот непонимающе нахмурился.

– Нечто, вроде «греческого огня», только послабже, – пояснил Исаков.

Возможно, Игорь Васильевич и не знал, что такое «зажигательные снаряды», но о тайном оружие византийцев слышал и отреагировал моментально.

– Что потребуется? – деловито поинтересовался начальник Смоленского губчека.

А требуется-то всего ничего: бутылка, немного горючей жидкости, и тряпка. В горючке проблемы не было, в тряпках тоже. Вот, с емкостями сложнее. Это в будущем пустую посуду можно найти в ближайших кустах (не стеклянную, то хотя бы пластиковую), а в двадцатом году немного сложнее. Стеклянная бутылка – вещь недешевая, и в хозяйстве полезная. Но все-таки, за полчаса отыскали четыре емкости. Две Петрович забраковал сразу – стекло слишком толстое, а две пришлись в пору.

Видя, как Исаков сосредоточенно изготавливает «греческий огонь», Игорь Васильевич задумчиво изрек:

– Вот, такие бы штуки, да с аэропланов на белополяков бросать.

– Пытались, но толку мало, – хмуро отозвался Исаков, искоса поглядывая на меня. – Бутылка либо в землю впивается, не колется, либо прямо в аэроплане бьется. Был случай, когда самолет прямо в воздухе сгорел.

Ишь ты, господин бывший белогвардеец, пытались они! Наверняка, против шестой армии и пытались. Ну, что уж теперь. Коли прощен ты Советской властью, значит, прощен.

– Вот, теперь только спичку поднести, – с удовлетворением сообщил сапер. – Ну, когда загорится, можно бросать. Только, поближе придется подходить. Прикроете?

Да уж, конечно прикроем. И не тебе, мил-человек, до дома бежать. Сейчас кого-нибудь помоложе возьмем, да пошустрее.

Кладбище, поросшее деревьями, сыграло с «контриками» злую шутку – если есть пути отхода, стало быть, они могут стать и «путем подхода». Двое парней, отобранных Смирновым, вооружившись «коктейлями Молотова» (тьфу ты, конечно же, бутылками с зажигательной смесью!), укрываясь стволами от реденьких выстрелов осажденных, обошли дом сзади, сумели приблизиться метров на десять, и дружно бросили бутылки в заднюю стену, где находился выход с повити. У нас, на севере, этот выход напоминает двустворчатые ворота, с въездом для лошади, а тут какая-то дверца. Впрочем, ее размеров хватало, чтобы впустить и выпустить взрослого человека. Ну, теперь-то уже поздно рассуждать…

Пламя заплясало по бревнам и, очень скоро домик, вспыхнул. Засевшие внутри не хотели изжариться, а путь назад был отрезан и, у них теперь был один выход – пробиваться вперед. Если бы они сумели ринуться вместе, всей группой, то какой-никакой шанс у них был. Но одна-единственная дверь позволяла выпустить лишь одного человека, а договориться, чтобы кто-нибудь выскочил вперед и, пожертвовав собой, прикрыл остальных, они не смогли. Кажется, на выходе даже случилась давка, потому что каждый старался выскочить побыстрее, расталкивая остальных. Ничего удивительного, если в здании собираются малознакомые люди, не имевшие ни дисциплины, ни лидера. Вообще, встреча «заговорщиков» была организована так «топорно», что становилось тошно. Им бы сейчас кинуть из дома пару гранат, ошеломить атакующих, то есть нас, а потом разбегаться в разные стороны. Человек семь, а то десять, сумели бы прорваться.

Нет, явно здесь собрались не социал-революционеры, с их многолетним стажем подполья, а «густопсовая» самодеятельность. Впрочем, нам это на руку.

– Брать живьем! – проорал товарищ Смирнов, потрясая маузером. – Стрелять только по ногам!

Подавая пример, начальник Смоленского губчека выстрелил в ноги одному из «контриков». Не попал, разумеется, но ответный выстрел сбил с него фуражку. Игорь Васильевич громко выматерился, пальнул в ответ, не раздумывая, куда полетит пуля. Наверное, если бы Смирнов целился, так точно бы не попал, а здесь, по «закону подлости», кусочек свинца попал аккурат, промеж глаз.

А дальше началась полная неразбериха. Чекисты и красноармейцы, забыв о приказе начальника, палили из винтовок и револьверов в «заговорщиков», не сильно разбираясь, куда стрелять, по ногам, или в туловище, те огрызались скупыми выстрелами.

– Мать вашу так, живьем брать, живьем! – надрывался Смирнов и, его в конце-концов послушались. Звуки выстрелов стали пореже, чекисты стреляли прицельно.

Мы с Татьяной и Исаковым, до поры до времени в бой не вступали, а тихонечко стояли в сторонке, за деревьями. Огневой мощи хватало и без нас, а бездумно тратить патроны мы не приучены. Чай, с севера приехали, а у нас с боеприпасами туго. Шучу.

Один из контрреволюционеров, оказавшийся проворнее остальных, растолкав своих сотоварищей, рванул в нашу сторону и, уже вскинул револьвер, чтобы убрать с дороги препятствие – нашу группу, но на миг задержался, выбирая первую цель. Долго думал, замешкался.

Выстрел, и контрик с завыванием упал на колени, хватая здоровой рукой покалеченную кисть правой. Ни хрена себе! Это кто его так? Неужели Татьяна? Нет, определенно такой девушке нельзя выходить замуж.

К счастью, снайпером оказалась не медсестра, а Александр Петрович, который мало того, что успел вскинуть собственный револьвер, но умудрился попасть в руку, сжимающую оружие.

– Однако, ловко вы его, господин штабс-капитан, – с уважением сказал я, отчего-то назвав Петровича по уже несуществующему званию, сетуя, что у меня такой ловкости нет. Тем более, что Исакову-то уже за сорок, старик, по сравнению со мной.