Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 43

- Дружище, здесь не Россия, а своя песочница.

- Ну да. Имя ей - цивилизованный мир. Вон он. Сегодня жжет чучела наших людей. А представится возможность – станет жечь и самих наших людей живьем. Не в первый раз.

Я взял из холодильника банку апельсинового сока, открыл ее, присосался с удовольствием. Упал в кресло и заявил:

- Разделяю твое негодование, Леонтий. Но для нас Золотая библиотека куда важнее чучела Президента. Поэтому давай кумекать, что будем делать с новой Нитью.

- С чем? – не понял Писатель.

- С Ивой, - поморщился я, посетовав про себя, что нельзя так распускать язык.

Ива должна быть Нитью и здесь. Поиск подкидывает порой совершенно невероятные сюрпризы. Все происходит неспроста. Все подчинено каким-то смыслам и прописанным сверху направлениям движения. А как же тогда свобода воли? Она, конечно, есть. И состоит в использовании шанса, предоставленного свыше. Главная задача наша – не упустить этот самый шанс.

Писатель отошел от окна, пристроился в кресле напротив меня и спросил:

- И что предложишь?

- Да просто позвони ей, - с напускной беззаботностью произнес я. - Узнай, как живет твоя забава в высоком терему. И осторожненько переведи разговор на Золотые листы. Кстати, где она живет?

- Ее галерея в Венеции.

- Неплохо устроилась, - оценил я.

- Она всегда неплохо устраивается, - то ли с осуждением, то ли с уважением изрек Писатель.

Он взял смартфон. Аппарат был, конечно, новый – всю его старую технику пустили под пресс, как только стало понятно, что наш мастер пера попал в поле зрения дестов. Но в новый смартик он предварительно перекачал информацию со старого. Так что теперь без труда нашел в телефонной книжке нужный номер. Ткнул пальцем в экран. И вскоре елейным тоном произнес по-русски:

- Ивочка, это я… Конечно, без тебя мне плохо. Даже хуже, чем с тобой. Хотя нет, не хуже. Хуже некуда… Я ерничаю? Ну что ты, я просто шучу…

М-да, похоже, отношения у них, как у двух скорпионов. То поглядят, то ужалят друг друга. Черт, он же с такими скабрезными шуточками собьет весь разговор!

- Я тут с товарищем по Европам катаюсь, - проинформировал он и невзначай бросил. - Слушай, не знаешь, как найти те листы из Золотой библиотеки, о которых мы говорили? Есть на них спрос и можно делать хороший гешефт.

Я чуть не пнул его по ноге. Простота хуже воровства. Но Писатель расцвел в радостной улыбке и проворковал:

- Даже так… Ах ты, моя птичка зубастенькая. Ну, тогда я прилечу к тебе. На крыльях любви, конечно. Ну и немного обоюдного коммерческого интереса.

Писатель дал отбой и кинул смартфон со стуком на столик. Откинулся на мягких подушках, блаженно улыбаясь.

- И что? – спросил я.

- Она сказала, что знает, где один из листов. Стоят ее услуги очень дорого. И она открыта для переговоров.

Вот так запутываются узлы, чтобы потом запутаться сильнее или распутаться разом, приведя к искомому. Аж голова закружилась. Так все просто и элементарно. Но так всегда бывает в итоге… Неужели скоро Предмет будет мой?

- Только она сейчас в Новой Зеландии, - опустил меня с небес на землю Писатель.

- Ничего себе. Туда лететь нам почти сутки, - заметил я.

- Лететь нам не надо, - успокоил Писатель. - Она скоро вернется. На днях. Не будем пороть горячку.

- Не будем, - согласился я, зная, что Нить нельзя сразу бесцеремонно натягивать – она может порваться.

- Она жадная, - предупредил Писатель. - О цене еще надо будет договориться.

- Договоримся, - заверил я. – Как поется в пенсе – нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим. Мы тоже на войне, Леонтий. Хотя ты этого и не хочешь понять. И цена для нас уже не имеет значения…

Мы еще почти неделю проторчали в Линденбурге. Увидели из окна еще одну демонстрацию – на этот раз против нарушений прав геев в России. Писатель все грустил, что у него нет огнемета, чтобы высказать демонстрантам свое авторитетное мнение.

Между тем события покатились валом. Вышел на контакт Леший и назначил встречу.

Мы с ним встретились в классическом седом немецком замке под Линденбургом, ныне отведенном под выставку современных скульптур. Старинные площади, знавшие крики боли, грохот разрывов, звон клинков, видевшие завоевателей и освободителей, теперь были заставлены уродливыми конструкциями, якобы что-то означавшими в сумрачном пространстве современного искусства.

- Координаторы уведомили, что у нас полный завал. Война, будь она неладна, - сообщил невесело Леший. – Новый этап.

- Хочешь сказать, твою группу отзывают? – недовольно осведомился я.

- Именно. Оставлю тебе двух человек… Ничего. Скоро мы вернемся, - совсем посмурнев, Леший добавил: - Может быть.

Судя по его вовсе не лучащемуся оптимизмом и воодушевлением настрою, акция ему предстояла самоубийственная. И никакой гарантии, что мы когда-то снова встретимся.

- Все это очень плохо, Леший, - я похлопал по бронзовому клюву уродливой птицы на постаменте. - Поиск отходит на второй план, а это неправильно. Знаешь же, какое значение придавал Звеньевой именно этому Поиску. И еще, он полагал, что наш Предмет из камня Фундамента. Хотя координаторы этого не хотят понять.

- Камень Фундамента, - Леший провел ладонью по лицу устало. – Вот значит как… Для «Фрактала» сейчас главное война. Поэтому и снимают прикрытие. И режут тебе ресурсы.

- «Фрактал» отбивает удары по флангам. Но если это правда камень Фундамента, мы рисуем пропустить удар в самое сердце.

- Я попробую достучаться наверх! - заверил Леший горячо.

- Бесполезно. Там уже выбрали тактику. Считают, что наш Поиск подождет до победы.

- Черт, что же делать? – Леший провел ладонью по лбу.

- Выполнять приказ. Я справлюсь. Ты же знаешь, Леший, я всегда справляюсь, - я помолчал, а потом полюбопытствовал: - Где хоть работаете?

- Пока в Польше.

- Удачных погромов, Леший…

Они и правда отработали там на пять баллов. Притом практически мгновенно. Мы еще были в Линденбурге, когда по телевизору пошли репортажи о подрыве подпольной биологической лаборатории, расположенной в Гданьском округе Польши, и об одиннадцати трупах там. Нападавшие, понятное дело, не установлены.

Между тем в Москве боевые действия практически сошли на нет. «Фрактал» выдавил врага из России, подсчитал потери, и теперь безжалостно уничтожал недобитков на их собственной территории.

Я мысленно послал Лешему импульс удачи в его праведных делах. Возвращаться под мое крыло он не спешил. Значит, его работа не закончена. И это очень плохо. У нас сейчас вроде прорисовывалась, как мне кажется, вполне реальная возможность приблизиться к Предмету с помощью Ивы. И группа прикрытия была нужна как воздух…

Утром мы завтракали в ресторанчике нашего отеля «Баварский дом» яичницей с беконом, а также круасанами и бутербродами с сыром и ветчиной. Писатель выглядел сумрачным и усталым.

- Чего, не выспался? – сочувственно поинтересовался я.

- Всю ночь проворочался в кровати. Какие-то совершенно абсурдные кошмары снились, - пожаловался он, уныло ковыряя вилкой в тарелке.

- И что тебе такого жуткого привиделось?

- Ты. Ива. Какая-то чушь. Как мы шаримся все вместе по горному Тибету в поисках какого-то Свитка. И в конце тебя пропарывают ножом, - выдал он мне без запинки.

Я чуть не поперхнулся кофе, потом криво усмехнулся:

- А, может, так и было?

- Шутки шутим, - укоризненно произнес он. - А у меня башка свинцовая. А нам, между прочим, еще чемоданы паковать в дорогу. Ива нас послезавтра ждет. Не забыл, надеюсь?

Действительно, Ива завтра вечером прилетает из Новой Зеландии. И готова к встрече. А, значит, ехать нам до самой Венеции. И тянуть с этим смысла нет.

- Да, пора в дорогу, турист, - кивнул я.

Писатель отпил капучино и загундосил туристскую песню своей молодости:

«Пора в дорогу, старина, подъем пропет.